Бета-тест - Сергей Иванович Недоруб

что тебе припали на хвост. Понимал, что тебе суждено дожить в Версиане последние часы – если не жизни, то свободы уж точно. А теперь скажи, где я ошибся.

– Нигде, – глухо ответил Лайм.

Мне тоже захотелось напиться.

– Вот видишь, – вымолвил я. – На тебя свалилась куча дерьма, Лайм. Совершить убийство родного брата из-за игрушки, застрять внутри нее же, попасть под отсроченную смерть и в короткие часы жизни снова и снова наблюдать за тем, что ты натворил, и сознавать, что даже снаружи тебя ждет не лучшая участь. А хороший получился ад, скажи ведь? Персональный, сочный, выверенный. Так зачем это все было?

Тяжело проведя рукой по лбу, Лайм оттолкнулся от шкафа и принял относительно ровную позу.

– Ты все равно нас не знал, – вяло произнес он. – Мы особо не ладили. Может, он меня бил. Ты же не видел.

– Зато сейчас легко говорить о покойнике, правда ведь? – Я невесело усмехнулся. – Зачем надо было идти на такие крайние меры, чтобы получить костюм? Можно было попросить.

– Я просил. Он не дал.

– Железная логика, – кивнул я. – Есть еще что сказать по этому вопросу?

– Тебе надо?

– Надо. Мы же квест проходим. Кстати, у него есть куча способов разрешения. Ты можешь убить меня внутри игры и сбежать. Можешь написать записку с раскаянием и прибить ее к столу. А можем вместе с тобой подставить бабушку из соседнего подъезда – черт возьми, чувак, Версиана все стерпит! Одним очком опыта больше, одним меньше – какая разница?!

– Нет, – прошептал Лайм. – Замолчи. Это какой-то бред.

– Ты сам создал ситуацию.

– Хватит! – крикнул Лайм и посмотрел на меня с болью. – Я тупанул, понятно?! Мы со Славиком оба в игрушки рубились, только я в ММО-эрпэгэшки, а он в старье. Собирал вечно барахло какое-то, по «хамаче» устанавливал, чтобы сетку нам между домами сделать. Все в классику хотел, в «сват» и «кваку», меня зазывал, только на фиг мне оно надо было? Он тогда сам гамал, во что хотел. Славка в мистоидах мог неделями зависать – работал на удаленке, бабы нет, никуда ходить не надо. Максимум мог в шутан засесть ненадолго. Это я за новьем следил, как баран, все искал пожирнее да посовременнее. А тут – Версиана.

– И Слава выигрывает место в конкурсе, – понял я.

Лайм кивнул.

– Я пришел к нему, сначала вежливо, – тяжело проговорил он. – Рассказал, что это вообще не его тема, что пусть лучше мне отдаст поиграть. Там же код доступа на одного, да и костюм, опять же, один… Умолял его как мог. Говорил, что это мой шанс – хрен знает на что, сам пока не раздуплился. Очень хотел увидеть будущую топовую игрушку планеты еще до запуска – с беткой у меня не сложилось. Костюм этот денег стоил. И тут брательнику присылают за так. А оно даже не по его интересам. Вот чего он мне не дал поиграть?

– Думаю, что Слава тебе ничем не был обязан, – хмыкнул я. – Но ты этого не понял.

– Да, не понял! Растолкуй мне!

– Твой брат решил посмотреть Версиану, потому что ему пришло приглашение. Вот и все, Лайм. Никаких «заслужил – не заслужил». Обычный случайный отбор. Ему пришло приглашение поиграть. Тебе – нет. Никто не виноват. Славику стало любопытно, и он решил воспользоваться своим законным правом. Возможно, он бы побродил в игре с нами, поучаствовал в обсуждении, как нам выбраться. Говоришь, любил мистоиды? Значит, у Славы неплохо соображала голова. Собирал старые игры – так они объективно были лучше, Лайм. Поверь игровому журналисту. То онлайновое дерьмо, в которое ты играешь, себя изжило. Знаешь, что служит тому доказательством? Сама Версиана. Сам факт, что она появилась. Новые технологии прорываются лишь тогда, когда старые заходят в тупик. А ты мог подождать завтрашнего дня, оставшись дома и качая пандаренов на пиратке. Я уверен, что мы все – Джек, Бурелом, Шанталь, Меркуцио, Славик и я – успешно бы поиграли в команде и выбрались наружу, а после этого Слава отдал бы тебе сиано-костюм и больше не подходил к нему на пушечный выстрел. И ты мог бы бесплатно отхватить ту самую новую технологию, по которой так фанатеешь. И брат был бы жив. И ты не стал бы убийцей. Но случилось все иначе, и мне очень жаль.

– Мне тоже, – произнес Лайм. – Я сейчас много чего чувствую, просто… Не знаю, как сказать… Эта игра не стоит того, чтобы я в ней свои чувства показывал. Понимаешь?

– Надеюсь, что понимаю.

– Я психанул, толкнул его в окно, – продолжал Лайм. – Мне очень хочется сказать, что это была случайность. Или что я хотел успеть его поймать. Но ты мне не нравишься, и потому я не хочу тебе врать. Мне вообще по жизни нужна причина, чтобы я врал кому-то.

– Так ты у нас честный гражданин? – скептически сказал я. – Может, и налоги платишь? Чем ты на жизнь зарабатываешь?

– Скажу, – вымолвил Лайм почти с вызовом. – Я двенадцать лет голду в «вовке» фармил и продавал за реал. Пока трафик игроков не упал и «близы» не свалили из России. А дальше сдавал хату и жил в гараже. Теперь что скажешь? Что я дерьмо?

– Скажу, что не удивлен, – признался я, все больше теряя к Лайму интерес.

И какого черта я взялся играть в психолога? Ничтожество передо мной сидит обычное, а никакой не заплутавший страдалец. Он еще не отрефлексировал то, что натворил, и, как ни мерзко мне это признавать, но я не могу винить его за это. Сам я всего-навсего пытаюсь докачаться поскорее, чтобы не мешать другим игрокам вытащить меня, когда они разберутся окончательно, как это сделать. Но и одного Батискафа оказалось достаточно, чтобы занервировать меня до чертиков. Неизвестно еще, как аукнется моей психике сегодняшний день, даже если я завтра буду глушить пиво, глядя, как догорают посреди моей ванной остатки сиано-костюма.

Но в любом случае – для меня это приключение скоро кончится, так или иначе. А сидящий передо мной придурок натворил делов себе до гробовой доски. И это без вариантов.

В сущности, ему некуда возвращаться, да и незачем.

– Ты решил ждать в Версиане обнуления? – задал я новый вопрос. – Потому и не качался?

– Смысл? – Лайм неопределенно пожал плечами.

– Смысл в том, что ты, дятел, не хочешь отвечать за свои действия. Думаешь, ты типа так вину искупишь? Тем, что отстрадаешь сутки до обнуления, сидя на цифровом алкоголе?

Лайм посмотрел на меня в замешательстве. На фоне образовавшейся тишины я услышал, как