Кузнецов против абвера - Анатолий Степанович Терещенко

условиях было много: от глажки нагретым топором помятого френча при первом выходе Пауля Зиберта в Ровно до отсутствия сезонной униформы. Однажды мастер в ателье НКВД в Москве, готовя по размеру обмундирование, распорол корсаж трофейных бриджей и обнаружил перстень с витиеватой монограммой на печатке. Отнесли находку к ювелиру, и он переделал безадресные буквы на две адресные — «PS». Пауль Зиберт часто надевал этот перстень при посещении театра или ресторана.

Документы типа разных бланков, справок, пропусков, бесплатных служебных билетов добывались и через агентуру подпольщиков, связанных с отрядом Медведева. Тексты в бланки на трофейной машинке с немецким шрифтом печатал Альберт Вениаминович Цессарский — партизанский врач. Николай Владимирович Струтинский, как резчик по дереву, приспособился остро наточенным циркулем вырезать из подошвенной резины требуемые печати и штемпеля. Поэтому партизаны, у которых была обувь на резиновой подошве, старались Николаю на глаза не попадаться.

Об этом своем умении он рассказывал нам, его внимательным слушателям, во Львове, в Особом отделе КГБ при СМ СССР по Прикарпатскому военному округу в далеком 1968 году.

Через неделю после первого разведывательного визита Кузнецов снова выехал в Ровно — Москва ждала информации для Ставки. Обстановка на фронтах осложнялась, особенно на огромном пространстве между Волгой и Доном.

К осени она достигла апогея — разгоралась самая грандиозная, самая решающая битва, какую когда-то знала история войн. Нужна была информация, особенно по переброске боевой техники и личного состава железнодорожным транспортом. Отряд «Победители» был одним из звеньев в хорошо налаженной в системе советской разведки в тылу врага цепи. Агентурные донесения с информацией военного характера, нередко стратегического уровня, принимались штабом отряда из Ровно, Здолбунова, Сарн, Луцка, а позднее из Винницы. Важные сведения докладывались в Центр.

Если говорить о работе Кузнецова — Зиберта и его помощников по разведке в Ровно, то им удалось установить место дислокации разведывательного органа абвера «Абверштелле» под командованием полковника Наумана на улице Кенигсбергштрассе и маршруты его перемещений в области. Из Ровно он неожиданно переместился в Здолбунов, где уже шифровался воинской частью «Фельдпост № 30719».

Партизанскими разведчиками было замечено, что перемещение абверовцев связано с активным прохождением воинских эшелонов через этот железнодорожный узел на восток в связи с развернутыми сражениями вермахта за овладение Сталинградом. Они понимали, что абвер орган не только военной разведки, но и контрразведки, проводившей работу по выявлению советских разведчиков, партизан и подпольщиков.

Абвер считал, что именно во время интенсивных перевозок активизируется противник и его можно будет обезвредить. Но он просчитался — наши разведчики получили полную информацию о прохождении воинских эшелонов, их содержании и даже направлениях их движения. Почувствовав несостоятельность «здолбуновского вояжа», они снова переместились в Ровно, где расположились в одном из неприметных зданий в парке Любомирского — хозяйских постройках княжеского дворца. В этом парке когда-то стоял роскошный дворец польского княжеского рода Любомирских, восходящего к началу XVI века. Дворец сгорел в 1927 году, в 1940-м его стены взорвали, а в 1960-х бульдозерами сровняли с землей. Подвалы и фундамент засыпали грунтом.

Нужно отметить, что небольшой по площади город Ровно и техническое оснащение контрразведывательных подразделений противника не позволяли в полную меру использовать рацию. Ее работа была бы просто запеленгована службой безопасности. Поэтому собранную информацию «Колонист» и другие разведчики должны были либо доставлять в отряд лично, либо передавать через связных, тайники и «маяки».

Последние охранялись опытными партизанами. Когда на «маяке» появлялся Пауль Зиберт, то его охраняли не только там, но и на всем пути в лагерь и обратно. Доставка разведданных в отряд была делом трудным и опасным. Подтвердим это телеграммой Медведева в Центр:

«4 января 1943 года.

Вернулся «Колонист». Трижды был в Ровно. Встретить Коха не удалось. На обратном пути уничтожили три автомашины, перебили несколько офицеров».

За все время деятельности отряда «Победители» в системе «маяков» не было ни одного прокола. Сначала Кузнецов добирался из города до «маяка» и обратно лошадьми. Но вскоре в его распоряжении уже были мотоциклы и машины, похищенные разведчиками и перекрашенные умельцами, с новыми номерными знаками…

Однажды Кузнецов увидел в одном из комиссионных магазинов в Ровно яркую, цветастую шаль, как показалось ему, она была похожа на испанскую. Он тут же купил ее и принес в подарок одной из радисток отряда испанке по имени Африка. Молодая женщина-южанка, ходившая в зимнем лесу в ватнике, подпоясанном ремнем, была рада нежданному подарку. Так кто такая Африка? Да, таким необычным именем — Африка ее назвал отец, испанский капитан, сосланный за участие в мятеже в Марокко. Друзья ласково называли жгучую испанскую красавицу Африкита. После смерти отца она навсегда покинула Африку и переехала в Испанию, где вступила в компартию.

С началом гражданской войны она сражалась на стороне республиканцев, попала в тюрьму и бежала оттуда с помощью известного мексиканского монументалиста и художника, активного сторонника коммунистического движения Давида Сикейроса. Среди ее друзей была любовница Троцкого — Фрида Кало, которая и познакомила ее с «демоном революции». Умница, красавица, знающая испанский и русский языки, понравилась ему, и он предложил ей работу переводчицей. В Мексике случилось событие, перевернувшее ее жизнь. Резидент советской разведки предложил ей сотрудничество в пользу СССР. Африкита дала согласие без раздумий. Нелегальная разведка стала ее стихией. И с тех пор в течение 45 лет она являлась самой засекреченной советской разведчицей. Лишь в 2009 году была рассекречена малая часть ее операций за кордоном.

Узнав о сталинских репрессиях, Троцкий стал раздувать их масштабы. Сталин был в ярости — он-то знал всю подноготную «бескровности» Троцкого. Один его поезд «штаб реввоенсовета Троцкого» чего стоил. Палачи «кровавого эшелона» сотнями расстреливали командиров и красноармейцев за «непослушание», невыполнение команд Предревсовета. И вождь отдал приказ устранить очень осторожного, обладающего дьявольской интуицией негодяя.

23 мая 1940 года группа боевиков во главе с Сикейросом изрешетила жилище Троцкого. На вилле хозяина от пуль не было ни одного живого места. Но попытка ликвидации «железного Льва» провалилась — оказалось, что во время обстрела он спрятался под массивную дубовую кровать. Демон революции был как заговоренный — пули его не брали.

И вот тогда Лубянка приняла решение задействовать в операции Африкиту. От нее требовалось открыть неприметную в заборе калитку и впустить ликвидаторов. Но ее внезапно отозвали в Москву — ее резидент Александр Михайлович Орлов, он же Лев Лазаревич Никольский, а при рождении Лейба Лейзерович Фельбин, оказался предателем и ушел на Запад, боясь репрессий, обрушившихся в то время на разведчиков. Он, правда, не выдал Африку, но предупредил Троцкого о готовящемся новом покушении. Однако Троцкого это не спасло — 20 августа того же года молодой коммунист Рамон Меркадер ледорубом смертельно ранил «главного оратора революции», на совести которого было намного больше жертв, особенно в армии, чем у других вождей 1917 года.

С началом Второй мировой войны Африка по заданию