Вторая любовь всей моей жизни - Виктория Уолтерс

Однажды утром после завтрака мы отправились на прогулку перед работой. Было облачно, дул легкий ветерок. Вокруг было столько зелени! Я привыкла к тому, что меня окружает море, но природа здесь была более умиротворенной. Я наблюдала, как фермер отпирает ворота загона, чтобы выпустить овец в поле. Я взглянула наверх, на холм, где мы часто рисовали. Это было уединенное место. Оно источало мир и покой, и невозможно было не проникнуться удивительной тишиной. Кажется, нам всем это удалось.

– Вот бы здесь остаться, – произнесла Джулия, как будто прочитав мои мысли, когда мы шагали по тропе, ведущей сквозь заросли.

– Мне страшно возвращаться.

– Вы никогда не думали о том, чтобы переехать? – спросила Джулия. Она жила на окраине Лондона и говорила, что здесь научилась ценить деревенский воздух.

– Раньше – нет. Не знаю. Наверное, было бы легче, если бы я куда-то перебралась. Дома меня ждет множество вещей, с которыми не хотелось бы сталкиваться.

– Думаю, сейчас каждый чувствует то же. Но вы все еще называете это место домом. Нельзя выбрать дом, его можно только почувствовать.

– Это место придало мне храбрости для возвращения домой, – произнес Питер. – Без жены мне будет еще сложно, но у меня остаются дети, и я им нужен.

Уильям кивнул.

– Самым сложным в выздоровлении было идти мимо тех мест, где мне приходилось выпивать.

– Это правда, – вмешалась Пэм, – понадобится больше мужества, чтобы отправиться домой и столкнуться со всем лицом к лицу; а сбежать проще всего. И давайте признаем: мы, художники, никогда не ищем легких путей, правда?

Все согласно рассмеялись. Я не думала, что кто-то выбирает стезю художника потому, что это легко. Но ведь ничто стоящее в жизни не дается легко. А быть здесь – невероятно полезный опыт.

Я не знала, могу ли назвать себя храброй. Я не выбирала испытания: жизнь просто швырнула мне их в лицо. Все, что я могла сделать, – это определить, куда двигаться дальше, – и именно это решение я до сих пор не могла принять.

Я боялась возвращаться в Толтинг и столкнуться лицом к лицу со всеми проблемами, но если я не вернусь, буду ли я дальше носить с собой всю свою боль? Я могла бы найти новое место, которое назвала бы домом, и попыталась бы жить дальше – вдали от прошлого – или вернулась бы к людям, которые были со мной рядом все это время. Я действительно скучала по Толтингу и его жителям, особенно по Эмме. Как будто часть меня тосковала по разлуке с ней. И мы очень плохо простились с Глорией. Я знала, что буду раскаиваться из-за того, что ничего не уладила. Я бы не вынесла, если бы Лукас увидел, что мы отдалились друг от друга.

Было не важно, как далеко от Толтинга я нахожусь, – город был частью меня.

И тут мне в голову пришел ответ. По окончании пленэра я отправлюсь домой.

Мое будущее там.

До конца пленэра оставалось всего несколько дней. Дэн решил, что мы должны сделать что-то всей группой, чтобы увековечить проведенное вместе время. Мы согласились на его провокационное предложение – сделать тату. Уильяму даже не пришлось пить. Возможно, здесь сам воздух сводил нас с ума.

Мы все забрались в минивэн, и сын фермера, который привез меня сюда, доставил нас в ближайший городок. Никогда раньше я не совершала ничего, даже отдаленно напоминающего это безумие. Я ясно представила себе миссис Моррис, качающую головой, и тихонько захихикала, воображая, как с ее помощью эта новость разлетится по всему городу. Она будет шокирована. Я сама была немного шокирована тем, в чем признаюсь. Но мне хочется запомнить эти недели. Я бы хотела запомнить их как время, когда я стала тем художником, каким всегда хотела быть, и причина этого – Дэн.

Я взволнованно выглянула в окно, когда снаружи показалась вывеска тату-салона.

– Обратный путь отрезан, – провозгласила Пэм, хлопая в ладоши. Если она могла это сделать, и Уильям тоже, то я уж тем более.

Открыв раздвижную дверь, я взглянула на свое запястье и постаралась представить, что бы сказал Лукас, будь он здесь.

– Родители с ума сойдут, ты же понимаешь. Сделаю-ка я и себе такую, – я представила, как он говорит это со своей озорной улыбкой, ударяя ладонью о мою ладонь, будто мы все еще дети, которые вытворяют что-то, чего не одобрили бы родители. Одна мысль о том, как он бы поддержал меня, придала мне смелости. Я расправила плечи и вошла вслед за Дэном.

Я всегда рассматривала татуировки как разновидность искусства, но никогда серьезно не задумывалась о том, чтобы сделать себе нечто подобное. Прошлой ночью я узнала, что у Дэна были татуированы не только руки, но и спина, и грудь, да еще по одной на каждой ноге. У Питера тоже был рисунок на теле, сделанный еще во времена бурной юности, но для остальных это был первый подобный опыт. Я вызвалась идти первой, подумав, что, глядя, как это делают остальным, я могу и потерять сознание. Я насторожилась при виде иглы, но, к счастью, дизайн моей татуировки был несложным, поэтому не пришлось долго сидеть в кресле. Шум был немного неприятен, как в кабинете у стоматолога, а движения иглы ощущались, как будто кожу царапали чем-то горячим, но Дэну удавалось отвлекать меня своими шутками. А шутки у него были до ужаса женоненавистническими, поэтому я без умолку его отчитывала и не замечала боли.

Когда все закончилось, я взглянула на сердце, которое теперь украшало внутреннюю сторону запястья моей правой руки. Его очертания выглядели как карандашные линии, как будто я сама его нарисовала. Я улыбнулась, сразу же почувствовав удовольствие от того, что сделала это. Я хотела, чтобы это было что-то, что символизировало картину, которую я написала здесь, и в то же время служило напоминанием о той любви, которая была у меня в жизни, – и о том, что любовь будет со мной всегда.

Любовь никогда не исчезнет, даже если человек физически больше не может быть частью твоей жизни.

Поднявшись, чтобы уступить кресло следующему, я взглянула на свои кольца – единственное украшение. Я так привыкла к ним, что и не думала, когда наступит время их снять.

– Когда вы перестали носить обручальное кольцо? – поинтересовалась я у Дэна, пока мы наблюдали, как Уильяму делают татуировку.

– Какое из них? Я дважды разведен, – он ухмыльнулся, но сразу же заметил серьезное выражение моего лица. – Знаешь ли, тут нельзя сказать, пора или нет.

В один из вечеров я рассказала Дэну всю историю о Лукасе и Роберте. Поделиться переживаниями с человеком, который не был знаком ни с одним из мужчин, а только со мной, было облегчением. Сказать по правде, я рассчитывала, что он поделится со мной толикой жизненного опыта, но он лишь пожал плечами и изрек: «Жизнь – дерьмо».

Наверное, стоило сделать себе такую татуировку.

– Ты узнаешь, когда наступит подходящий момент, – добавил Дэн, отходя в сторону, чтобы Джулия смогла выбрать рисунок.

Я окинула взглядом запястье правой руки, которое сейчас было накрыто, чтобы защитить свеженанесенную татуировку, и на левую руку, которая тоже была защищена, но по-другому – символом моей любви и преданности Лукасу. Я понимала, что обе эти защиты должны оставаться на месте до тех пор, пока то, что они защищают, не заживет. Оставалось лишь надеяться, что мне удастся понять, когда это произойдет.