Малыш для генерального - Рин Скай

Сергей отпрянывает от меня с таким видом, будто я ему по морде съездила.

— Но… Марьян! Я никому в жизни, ни одной женщине до тебя не говорил этих слов!

И что? Что мне теперь, из-за этого соглашаться? Из-за того, что он снизошел наконец, до меня?!

— Мне пофиг.

— Марьян, не будь инфантильной! Ребенку нужен отец! Понимаешь? Давай поженимся, чтобы наша дочь родилась в законном браке.

— Если только ради этого, то не стоит.

— Не только! — горячо цепляется Сергей за мои фразы. — Я влюбился в тебя! Я хочу быть с тобой, с нашим ребенком, понимаешь?!

— Нет. Я не верю тебе. Уходи!

— Марьян, люди ради детей еще и на большие жертвы идут!

— Можешь не стараться Сергей, ребенка ты не увидишь. Я не подпущу тебя к нему! — начинает он меня злить.

— Всмысле не подпустишь?! — поднимается Астафьев с колен. Кольцо не убирает, держит коробку в ладони. — Я такой же родитель, как и ты! Я — отец девочки!

— Она не от тебя, остынь! — вру я ему. Потому что пусть реально идет в ж…!

— Всмысле не от меня? — сосудики лопаются в глазах Главгада и он становится похожим на страшного огромного вампира. — Да я ДНК-экспертизу проведу! Поняла? — повышает на меня голос. — Ребенок — мой! Я докажу это, а потом отберу его у тебя, понятно?!

Так, все понятно. Мы обиделись и намерены мстить. И мстя наша, как полагается, будет очень страшна.

— С какой радости ты отберешь ребенка? — хмыкаю я.

— Потому что ты — нищенка, разведенная и безработная (уж я в этом деле постараюсь), с ипотекой и вся в кредитах! На какие шиши собралась воспитывать ребенка? У матери-одиночки без гроша за душой забрать ребенка ничего не стоит! С моими-то связями и возможностями!!!

Меня аж от возмущения трясти начинает. А еще от страха за ребенка колотит, и страшно до ужаса за то, что этот дебилоид может и впрямь отобрать у меня самое ценное, при этом глазом не моргнув.

— Слышишь ты, урод вонючий! — кричу я на него, — Я забеременела от твоего брата!!! Мы давно любовниками были! А теперь я замуж за него выхожу! Вот! — выпутываю руку из-под одеяла и демонстрирую ему кольцо, подаренное Данилой. — И сделай ты хоть триста днк, все равно, Данила, как мой муж запишет дочку на себя, и отстоит в суде все мои интересы, а ты — убирайся отсюда! Еще раз придешь ко мне, напишу в полицию заявление, что ты преследуешь больную беременную женщину!

— Подожди… — Сергей тяжело подкашивается на соседнюю пустую койку, — ребенок правда не от меня?! Ты врала мне все это время?

Ой дебил… ой деби-и-ил… Но мне его дебилизм только на руку.

— Пошел. Вон.

Сергей медленно поднимается с кровати. Вид у него такой, будто я ему ножом под ребро пырнула, не меньше. Молча, пошатываясь, не оглядываясь на меня, бредет на выход. Сгорбившись и хромая. Как больная побитая собака. Но он сам виноват. Сам довел меня своими тупыми угрозами, чтобы я соврала, что малышка не от него.

Дверь закрывается, а я немедленно набираю Астафьева-младшего.

— Данила, я… согласна!

СЕРГЕЙ

Пью горькую. Не просыхаю вот уже вторую неделю. Отдал Мишу бывшей, чтобы малец не видел в каком ужасном подавленном состоянии я сейчас нахожусь.

Мне так больно, черт!!! Не думал, что так порвет сердце на британский флаг от какой-то там бабы! Она мне и правда нож всадила. Своим предательством. Своей ложью… Я уже принял этого ребенка в свою жизнь, принял ее. Все распланировал до мельчайших подробностей. А потом она так жестоко лишила меня семьи, себя, ребенка.

Данила звонил, звал на свадьбу, но я послал его трехэтажным и нажрался в молоко. Как же сильно я хотел ее забыть… и не мог! Вспоминал каждое ее слово, каждый жест… вспоминал нашу близость на корпоративе. Мне тогда было тоже плохо, но не так тотально! Если бы я только знал, что почти через девять месяцев после этого буду полностью разбитым, опустошенным, обессиленным?!

Но совесть и тут не дает мне покоя. Я сам виноват во всем этом! Я сам протупил Марьяну и ребенка. Она тянулась ко мне. Она нуждалась во мне, когда поняла что беременна. Я же… отправил ее на аборт. Я делал все, чтобы этот малыш не появился на свет. Идиот! Урод! Нет мне оправдания. И честно говоря, мне нет разницы, чей это ребенок. Зная наклонности братца, могу предположить, что он к интересному положению Марьяны не имеет никакого отношения. Значит, я! Ребенок мой, но я его потерял! Если бы можно было повернуть время вспять… если бы можно было отмотать пленку и вернуться в тот день, когда Марьяна, испуганная, беззащитна, протянула мне тест на беременность вместо документов…

Если бы у меня только был один шанс изменить все, я бы сразу схватил ее в охапку, расцеловал и потащил бы в ЗАГС, а не вот это вот все! Прозрение наступило слишком поздно. Уже ничего не изменить. Сегодня Марьяна стала Астафьевой, вот только не моей… не моей!

Звонок телефона заставляет меня вынырнуть из раздумий.

— Серег, ты? Сержант Василевский тебя беспокоит.

Так, мой дружбан из органов прорезался. Интересно, что случилось?

— Вась, я квашу в молоко, — честно признаюсь ему.

— Заканчивай! — немедленно рявкает на меня друг. — Данные с камеры уличного видеонаблюдения наконец получил!

— Чего?!

— Очень занятно кинцо выходит, Серег. Так, давай кофе покрепче, душ ледяной, хватай такси или водилу, и дуй к нам! Нашли мы, кто твою бабу машиной придавил!

Ох, ничего себе новости!!! Муть в голове, равно как и депрессия отступают мгновенно. Я в точности следую совету друга, плескаюсь в ледяной воде, затем крепкий до горечи и кофе и вызываю водителя.

С момента звонка Василевского проходит минут сорок от силы, а я уже сижу в его кабинете, напряженно всматриваюсь в монитор.

Хорошо, что во дворе Марьяниного дома стоит камера. Под ней как раз автомобиль. И я его очень хорошо знаю… даже слишком хорошо!!! Сам его покупал. На кровные, мать его бабки.

— … — матерюсь я. — …!!!

— Ты погодь, Серег. Там самое интересное впереди, гляди дальше!

СЕРГЕЙ

Автомобиль стоит, будто приготовившись, и просто ждет свое часа. Прямо под камерой стоит, а тот, кто находится за рулем и не подозревает, что за ним может зорко наблюдать невидимый глаз. Весьма глупо. Очень глупо, но, тем не менее, не будь там камеры, то этой твари, сбившей Марьяну, удалось бы уехать безнаказанной!

Первым из подъезда выбегает мой сын. Миша несется, не глядя, быстро пропадает из поля зрения камеры. За ним, спустя минуту выносится Марьяна. Видно, как ей тяжело. Как она поддерживает свой довольно большой животик. Выбегает на дорогу, останавливается. Ее рот беззвучно открывается, выкрикивая имя «Миша». Весь ее вид вопит об отчаянии и страхе за моего ребенка. Она очень боялась потерять его, теперь я вижу это наглядно!