Дневник одного плавания - Сергей Петрович Воробьев

и трясок. Едешь почти как по асфальту. Этому способствует и сама поверхность брусчатки – ровная, без покатостей и изъянов. На окраинных улицах кладка брусчатки менее плотная, такая же, как и в наших городах, и, соответственно, ощущаешь это на своём позвоночнике, когда катишь по ней на велосипеде.

В любом случае разъезжать по незнакомым городам – это ни с чем не сравнимое удовольствие. Едешь в незнаемое, в другую жизнь, не похожую на прежнюю. Наблюдаешь за суетой чужого города, рассматриваешь фасады домов, витрины магазинов, мастерских, офисов, кафе, ресторанов, отелей. Выхватываешь из бытия кусочек времени, что останется у тебя в памяти живой картинкой прошлого, которую всегда можно посмотреть, как один из фрагментов прожитой жизни, воскресив её незаметным внутренним усилием. Как хороши и благотворны эти путешествия в никуда! Ты набираешься свободных необязательных впечатлений, впитываешь в себя воздух чужеземных городских лабиринтов, ощущаешь сопричастность к населённому, пёстрому и многомерному миру. Ты как бы летишь над ним, прорезая пространство, – счастливый пришелец из другой галактики, в которую рано или поздно унесёт тебя корабль под названием «Тор».

21.07.1993. Rotterdam

Третий порт мира. – Торговля подержанными автомобилями. – Велосипедизация всей страны. – Кто и как ездит на велосипеде. – Отношение к частной движимости. – Вид на город сквозь крутящееся велоколесо. – Два известных памятника.

В Голландии мы замкнули, круг нашего «кругосветного» плавания. Стоим в Роттердаме, втором по величине городе этого приморского государства. Расположен город, являющийся одним из крупнейших морских портов мира, в провинции Южная Голландия при впадении реки Ньиве-Маас в Северное море. В порту швартуются до 30 тысяч морских и 180 тысяч речных судов ежегодно. Выгружаем брусчатку и бордюрный камень из Порто. Выгружают здесь быстро, поскольку время – деньги. А деньги голландец считать умеет не хуже американца или еврея.

Днём к трапу нашего парохода подъехал местный торговец старыми авто. Впереди себя он нёс как бы сросшуюся с ним большую боксёрскую грушу – раздутый до невероятных размеров пивной живот, мерно раскачивающийся в такт его шагам. На лице торговца была маска пренебрежения и первородного превосходства. Говорил он лениво, будто делал одолжение. Предложил съездить к нему на стоянку подержанных машин, которые он экспортирует исключительно в Африку и бывший СССР (а кому ещё нужны такие машины?). Откуда он узнал, что мы из бывшего? Похвастал (если это правда), что продаёт в день в среднем по 50 штук. Цены от пятисот долларов до трёх тысяч. Съездили со вторым помощником ради любопытства. Действительно, машин у него много. Одних «Жигулей» целая галерея – 45 штук. Второй сосчитал. Пока мы осматривали товар, автокоммерсант довольно быстро протрусил к своей конторе с большим панорамным окном и бесцеремонно прислонился к секретарше, напирая на неё своим большим животом и придерживая рукой ниже талии. Самое удивительное, что секретарша при этом была страшно довольна и неподдельно улыбалась. А впрочем, чему тут удивляться?

Купить автомашину мы так и не решились, а я, возвратившись на пароход, оседлал свой надёжный двухколёсный советский байк Харьковского велозавода и ещё раз убедился, что нет на свете лучшего транспорта, чем велосипед. Надо отдать должное муниципалитету Роттердама: он сделал всё, чтобы поездка на вело была удобной и безопасной. Практически весь город испещрён велодорожками, которые выведут вас в любой район. Дорожки выделены разделительной полосой от проезжей и пешеходной части, многие окрашены в светло-бордовые тона и выложены каменной плиткой, очень похожей на ту, которую мы привезли в трюме своего парохода. И вообще, тротуарную плитку в Роттердаме любят и уважают: она всюду, особенно на тихих второстепенных улицах. Наверное, это более надёжное и долговечное покрытие, хотя наверняка и более затратное.

И нашу, привезённую из Порту, плитку тоже выложат на какой-нибудь из улиц Роттердама. Приятно сознавать, что мы будем причастны к этому, и кто-то будет идти по ней, проживая свою тихую или беспокойную роттердамскую жизнь, а кто-то – ехать на велосипеде, торопясь на работу или за покупками в ближайший универсальный магазин. «Старанием каждого свершается общее», – вспомнил я девиз государства, под флагом которого свершалось наше плавание. Вот и мы, как и сотни, тысячи ушедших поколений вносим свою малую и почти незримую лепту в общее дело. Всмотритесь в любой предмет нашего рукотворного мира – он сделан человеком, ни облика, ни имени которого мы даже не знаем. Мы видим только его скромный вещественный след, слепо и примитивно повторивший деяния Творца, создавшего живую природу, всю многосложную архитектуру которой мы никогда не поймём до конца. Но, вглядываясь в неё, мы рано или поздно начинаем сознавать, что «кирпичики» этой природы, проявленные везде и всюду, есть прямое доказательство Высшего Творения.

По всей видимости, Южная Голландия самая велосипедированная часть Нидерландов и, возможно, всей Европы. С ней могла бы соперничать в этом вопросе, пожалуй, Дания. Перефразировав знаменитые слова Ульянова-Ленина, можно смело сказать, что капитализм – это есть буржуазная власть плюс велосипедизация всей страны и всего капиталистического сообщества. В самом же Роттердаме немыслимое количество велосипедов самых разных марок и фасонов. Ими уставлен весь город. Особенно их много у железнодорожного вокзала, у торговых центров, на площадях. Люди оставляют их, как раньше коней на привязи у столбов освещения, у деревьев, у специальных, вкопанных в землю, металлических дуг, на велостоянках. Роттердам можно смело назвать велосипедной Меккой, где конечно же очень развито и само производство этих «железных коней». Нередко попадаются вполне рабочие экземпляры, которым по пятьдесят и более лет. На велодорожках можно встретить людей всех возрастов и социальных групп.

Вот едет клерк средних лет на изящном чёрном велосипеде, лицо с признаками строгости к себе и людям, и ответственности за возложенное на него дело, одет в добротный тёмный костюм, на перекладине руля болтается кейс. За ним катит школьница в платьице и вязаной кофточке, за плечами ранец, в глазах ветреность и доверие к окружающему миру. На другой улице встречается бодрая старушенция, довольно активно педалирующая на своём сугубо дамском велосипеде с низкой изогнутой рамой и защитной сеткой на заднем колесе, чтобы в спицы, паче чаяния, не попал подол платья. Полная дама, коих здесь не так много, везёт на багажнике белого добротного велосипеда глубокую корзину с продуктами и звенит в звоночек, предупреждая о своём движении. А вот едет астеничный бродяга, похожий на французского клошара, со шкиперской бородой, в старых джинсах с большой заплатой на правом колене, оглядывающийся по сторонам, присматривающийся к окружающей обстановке, будто пытающийся что-то найти или узнать. У бродяги