Тайна - Элизабет Адлер

Они смотрели, как перегоняют на свежие пастбища бесконечные стада скота, и Брэд рассказывал, как он периодически дает земле «отдохнуть» и восстановиться, поэтому на Канон лучшие мясные породы в стране.

Брэд познакомил ее с некоторыми ковбоями, которые работали на ранчо.

— Но хозяин здесь я, — твердо сказал он. — И я никому ни на минуту не даю забыть об этом.

Фил заметила, что точно так же мог сказать его дед.

— Конечно, он говорил так. И мой отец тоже. «Ты здесь хозяин, — говорил отец, — и ты должен напоминать об этом каждый день. Нужно, чтобы каждый, от последнего подсобного рабочего до управляющего, знал, что эта земля принадлежит тебе». Если кто-нибудь забудется, он лишится работы.

Они улетели вечером. Настроение Брэда менялось, по мере того как самолет летел все дальше через океан.

Солнце садилось, заливая все яростным оранжевым светом, когда показался Калани. Его вулканические скалы-близнецы четко вырисовывались на горизонте. Берег обрамляли высокие кокосовые пальмы.

В открытом джипе ждал слуга-китаец. Пока они ехали к дому, Брэд гордо показывал Фил свой любимый остров.

Здесь были загоны за белой оградой, где находились чистокровные арабские лошади, которых он разводил; призовой скот, бродящий по лугам; ухоженные тропические сады, окружавшие дом. Фил восхищалась красотой и совершенством всего, что ей довелось увидеть. В конце концов она поняла страсть Брэда к Калани. Это действительно был настоящий рай.

Сам дом был простым, очевидно, к нему долгие годы достраивали части. Гладкие темные деревянные полы, белые стены. Простая мебель с островов и комфортабельные диваны, покрытые полотном песчаного цвета.

Комната Брэда напоминала монашескую келью. На отполированном деревянном полу даже не было ковра. Над большой кроватью, сделанной из дерева коа, была натянута противомоскитная сетка. Единственным предметом меблировки, помимо кровати, был деревянный стул. На невысоком сундуке из черного дерева стояла черно-белая фотография в рамке. Ребекка гордо смотрела прямо в объектив. Ее длинные волосы были гладко зачесаны назад и убраны на затылке. Прическу украшал цветок. Ребекка была в черном бархатном вечернем платье.

— Ей тогда, кажется, было около тридцати, — заметил Брэд. — Это было перед разводом.

Фил удивленно посмотрела на него: он не говорил о разводе. Но тут появился мальчик-слуга с сумками, и Брэд не стал уточнять.

Огромный доберман с горящими красновато-карими глазами, черный и блестящий, как мокрая застывшая лава, неожиданно вбежал в комнату. Фил, испугавшись, вскрикнула, отшатнулась, но пес, не обратив на нее внимания, кинулся к Брэду, восторженно и радостно повизгивая. Смеясь, Брэд погладил собаку и, почесав ей за ушами, тихо заговорил с ней по-гавайски. Он сказал Фил, что пса зовут Канои, по имени ранчо.

Увидев, что она все еще настороже, Брэд успокаивающе пояснил:

— О доберманах судят неверно. Это очень просто: у собаки должен быть только один хозяин. Они не слушаются никого, кроме своего господина. — Он погладил массивную голову пса, и тот преданно уставился на Брэда. — Видишь, какой он послушный? Безобиден, как ягненок.

Фил с дрожью, настороженно поглядела на собаку. Брэд обнял ее. Пес немедленно вскочил на ноги, злобно глядя на Фил. Она неожиданно вспомнила страшные шрамы Би и вздрогнула: такая сильная и крупная собака, если захочет, может в минуту разорвать человека на кусочки. Но, к счастью, когда Брэд не касался Фил, собака не обращала на нее внимания.

Пока Брэд разговаривал с управляющим конюшнями, Фил приняла душ и переоделась в простое длинное черное шелковое платье. Чтобы было прохладней, она высоко подобрала волосы и вплела в них красный цветок гибискуса. Затем она вдела в уши длинные хрустальные серьги в форме капель, надушилась «Беллоджией» и вышла на веранду ждать Брэда.

Влажный вечерний воздух обволакивал кожу. Вентиляторы на потолке овевали ее прохладным ветерком. Фил облокотилась на перила, вдыхая ароматы тропических растений и ночных цветов, слушая кваканье древесных лягушек и трели сверчков. Где-то в верхушках деревьев шуршали невидимые крылья. Она не слышала, как подошел Брэд, не знала, что он стоит и смотрит на нее, пока он не произнес:

— Ты даже не представляешь себе, насколько похожа на мою мать. С такой же прической и цветком, как любила ходить она.

В его голосе звучали неприятные ноты, и Фил удивленно оглянулась:

— Твоя мать была прелестна. Я воспринимаю твои слова как комплимент.

— Я заметил это сразу, как только мы встретились в самолете. Я обратил внимание на тебя еще в аэропорту. У тебя даже походка, как у Ребекки, тот же свободный, широкий шаг.

Фил улыбнулась:

— Ты захотел со мной встречаться из-за этого? Потому что я похожа на твою мать? Брэд расхохотался и обнял ее:

— Господи, нет, конечно. Мне никогда не хотелось снова видеть эту женщину. Я хотел увидеть тебя. Великолепную и умную доктора Фил, чья власть над мужчинами столь велика, что, я уверен, с ней разоткровенничался бы и король.

Прижав ее к себе, он вдыхал ее аромат.

— Что мне рассказать тебе сегодня? — прошептал «он в промежутке между поцелуями». — Может быть, о Ребекке? — предложила мучимая любопытством Фил.

Он покачал головой:

— Для начала я должен рассказать тебе о моей бабке, Шантал, первой и единственной, — сказал он и с горечью засмеялся: — Господи, вот умели же мужчины из рода Кейнов выбирать себе жен. Каждая — первоклассная сука.

Он отпустил Фил и стал мерить шагами пол. Собака сопровождала его, ни на минуту не оставляя хозяина. Фил облокотилась на перила и глядела на Брэда. Он заговорил:

— Это были двадцатые годы. Арчер был еще молод, когда он встретил Шантал. Она была моложе его. Имя О'Хиггинс ей не шло, но это имя означало деньги — большие деньги — на двух континентах. Шантал была полуирландка-полуфранцуженка, избалованная, непутевая наследница коньячного состояния О'Хиггинсов. — Брэд сердито взглянул на Фил. — Ты видела ее портрет, видела, как она была красива. Светлая блондинка с капризными голубыми глазами. У нее была молочно-белая кожа и чувственный рот. На сей раз Арчер влюбился без памяти. Я думаю, она тоже. В конце концов, Арчер был очень красивым мужчиной. Он хотел ее так же, как и она его.

Шантал сбежала с ним в Гонолулу, а потом Арчер привез ее сюда, на Калани. Она возненавидела это место. Господи, как она его не любила! Она была в шоке, когда увидела примитивный деревянный дом. Она ругала жуков, ящериц и ветер, разбивающий волны о скалы во время шторма. Она жаловалась, что от жары и влажности ее кожа стала походить на промокашку, и говорила, что слуги ленивы и медлительны. Она клялась, что многие девушки для ее мужа — не просто служанки. Возможно, она была права, и я думаю, несмотря на все свои жалобы, она любила Арчера, или, по крайней мере, жалела его.

Урожай у Арчера никак не удавался. Ананасы сохли, сахарный тростник портился, а большая часть земли поросла сорняками. Но он купил стадо породистого скота и привез хороших лошадей. Они бродили по западной части острова. За ними следили погонщики. Это было трудно, но скот процветал. Так Арчер открыл новые возможности этой земли.