Каштановый человечек - Сорен Свейструп

В новостях по автомобильному радио пока что выдавали разного рода предположения и догадки, пересказывали уже знакомые сюжеты, ну и, естественно, упоминали, что Хауге объявлен в розыск. В последовавшей затем песенке воспевался анальный секс, и Тули́н выключила радио. Разговаривать ей не хотелось, и она была довольна, что Хесс занят беседой по мобильному.

По дороге из Хусума они заехали в глострупскую больницу, где по-прежнему проходил курс лечения Магнус Кьер. В комнате отдыха персонала побеседовали с врачом, и Тули́н утешило, как близко к сердцу и с искренней озабоченностью судьбой мальчика она выслушала их рассказ о произошедшем. Найя проинструктировала ее, что Ханса Хенрика Хауге ни при каких обстоятельствах нельзя допускать к Магнусу Кьеру, если он вдруг объявится в больнице. Что, вообще-то, было в высшей степени маловероятно, учитывая, что он находится в бегах и разыскивается полицией. Врач сообщила, что мальчик – с учетом, разумеется, всех привходящих обстоятельств – чувствует себя, к счастью, хорошо, и все же они с Хессом по пути к выходу заглянули к нему в палату. Магнус спал, и они просто поглядели на него через квадратное окошечко в двери.

В течение четырнадцати-пятнадцати месяцев парнишка регулярно подвергался издевательствам и истязаниям, а разные врачи-специалисты истолковывали его проблемы в общении с другими людьми как проявление аутизма.

И насколько могла судить Тули́н, до смерти отца и встречи матери с Хауге он был ровно таким же живым и общительным, как и все его сверстники. Хауге, наверное, и выбрал Лауру на сайте знакомств именно потому, что в своем профиле она указала наличие у нее маленького сынишки. Этот факт, который в глазах других мужчин отодвигал ее на задний план, для Хауге стал определяющим. Просмотрев историю его заходов на сайт, Тули́н узнала, что в первую очередь он рассылал свои запросы одиноким женщинам с детьми. Но до сих пор она не придавала этому особого значения, так как считала, что Хауге просто хотел найти себе партнершу примерно одного с ним возраста.

Из клипа, который Найя видела на ноутбуке Хауге, ясно следовало, как он принуждал мальчика к молчанию. Сидя на постели в подземелье с каким-то сюрреалистическим красным настенным ковром на заднем плане, он строгим учительским голосом напоминал Магнусу, что ему следует только радовать маму, чтобы она не горевала, как тогда, когда умер отец. И так же непринужденно, словно говорил о само собой разумеющемся, добавлял, что вряд ли Магнус хочет, чтобы он, Хауге, доставлял маме неприятности.

Магнус не противился следующим затем действиям насильственного характера, которых Тули́н видеть не пожелала. Тем не менее насилие имело место быть, а по странице Хауге в анонимной оверлейновой сети I2P-log она знала, что он осуществлял потоковую передачу сеанса. Разумеется, опуская вводную часть и кадры, на которых можно было увидеть его собственную физиономию. И так происходило не один раз. Далеко не один. Лаура Кьер об этом не догадывалась, но анонимное заявление, о котором ее поставили в известность муниципальные служащие, по-видимому, явилось для нее тревожным звоночком. Она отвергла обвинения в том, что уделяла мало внимания воспитанию сына, но вся эта история не могла не обеспокоить ее. И, может быть, сомнения ее лишь возрастали – ведь в последнее время она все чаще и чаще выходила из дома только вместе с сыном или когда тот был в школе. Не исключено, что, ко всему прочему, Хауге стал внушать ей страх. Во всяком случае, она сменила замок, когда Хауге отправился на ярмарку, что, впрочем, ей не помогло. Ее убили – и самым издевательским образом, точно в насмешку, оставили на ее теле каштанового человечка. Тули́н с горечью была вынуждена констатировать, что за последние несколько часов они с Хессом ни на йоту не приблизились к преступнику.

– Спасибо! До свидания! – Хесс закончил разговор по мобильнику. – Похоже, мы ни того типа, с которым я общался, ни кого другого в ратуше не сможем допросить раньше завтрашнего утра.

– Допросить насчет анонима, которого мы разыскиваем?

– Возможно. Не худо бы все проверить.

– Но разве Хауге не мог совершить оба преступления? – Тули́н прекрасно знает ответ, но все-таки не может удержаться от вопроса.

Хесс отвечает, сперва чуть-чуть подумав:

– Кое-что говорит за то, что оба преступления совершены одним и тем же лицом. Хауге, можно сказать, имел мотив в случае с Лаурой Кьер, но не в отношении Анне Сайер-Лассен. К тому же у него алиби по тому делу. А то, что мы видели на компе в подвале гаража, ясно говорит, что он – педофил. Ему доставляет наслаждение насиловать детей. А насиловать женщин, лишать их конечностей и убивать – не его тема.

Тули́н не отвечает. Она с гневом думает о Хауге, и больше всего ей сейчас хочется поймать именно его.

– С тобой всё в порядке?

Найя замечает, что Хесс испытующе глядит на нее, но говорить о Хауге у нее нет никакого желания.

– Вообще-то этот вопрос мне следовало бы задать тебе.

Хесс растерянно смотрит на нее, и хотя взгляд Тули́н сконцентрирован на дороге, она пальцем показывает на струйку крови, вытекающую у него из уха. Хесс утирает ее скомканным бумажным полотенцем, а Найя поворачивает к торцу своего дома. И тут ее осеняет мысль:

– Но как заявителю стало известно, что над Магнусом насильничали? Ведь никто об этом не знал.

– Не могу сказать.

– Но раз заявителю это было известно, он наверняка знал, что Лаура Кьер об этом ни сном ни духом не ведала. Тогда зачем было убивать мать, а не Хауге?

– Опять же не могу ответить. Но раз уж ты так ставишь вопрос, то, может быть, потому, что заявитель считал, будто она обязана была знать это. И еще потому, быть может, что она не отреагировала на заяву. Во всяком случае, не сразу отреагировала.

– Что-то у тебя многовато «может быть»…

– Да, верно подмечено. А если вспомнить, что, по словам этого типа из муниципалитета, подобного заявления на Анне Сайер-Лассен не поступало, то все концы и вправду прекрасно сходятся.

В завершение своего иронического монолога Хесс, поглядев на дисплей своего мобильника, сбрасывает поступивший на телефон вызов. Тули́н останавливает машину и выключает двигатель.

– С другой стороны, Анне Сайер-Лассен собиралась уехать с детьми и вещами. И теперь, когда мы знаем, что на самом деле случилось с Магнусом Кьером, не худо было бы проверить, случайно ли получила травму старшая дочка Анне или же тому была какая-то определенная причина.

По глазам Хесса она замечает, что он понял ее. Марк отвечает не сразу, и Найя догадывается, что ее слова заставили его мысль работать в ином направлении.

– По-моему, ты говорила, что у меня слишком много «может быть».

– Ну, может быть, и не так уж много…

Находки в гараже Лауры Кьер не располагают к веселью, однако Тули́н не в силах удержаться от улыбки. Ну что ж, юмор как раз и позволяет дистанцироваться от непостижимого. И в то же время у Найи внезапно появляется ощущение, что какую-то, пусть и тончайшую ниточку они все-таки нащупали.