Байки доктора Данилова 2 - Андрей Шляхов

На сладкий аромат мистики прилетела Пчелка — корреспондентка газеты «Московский сплетник», делать репортаж о таком сенсационном полтергейсте. Побывала на подстанции, побеседовала с жильцами нехорошей квартиры и написала статью в духе Стивена Кинга. Смысл статьи сводился к тому, что неупокоенный дух старушки желает рестарта, потому и вызывает без конца скорую помощь. Только вот беда — дух находится в потустороннем мире, а «скорая» пребывает и прибывает в этом мире. Как им встретиться? В общем, белиберда была полная, но читалась увлекательно, потому что была написана с огоньком.

Вы будете удивляться, но вскоре после выхода статьи ложняки прекратились. Впору было думать, что дух старушки прочел статью и осознал бесплодность своих действий. Некоторые сотрудники, правда, подозревали, что ложняки кидала сама молодая пара, которой хотелось славы любой ценой, но те, кто ездил на ложняки и видел лица жильцов, эти подозрения отвергали. Да вы что? Какая слава? Их просто от ярости трясло, а ребенок орал так, что на улице было слышно.

Со временем эта история стала забываться и только изредка сотрудники подкалывали друг дружку:

— Хорошо полечили умершую? Ложняков она кидать не станет?

И только через пять лет правда открылась во всей ее неприглядной красе. На проводах фельдшера Капитонова, которого жена-еврейка склонила к эмиграции в Германию, водка лилась рекой (по другому, вообще-то, и не бывает — провожать, так провожать). Упившийся в зюзю Капитонов поведал народу о том, что организатором затеи с ложняками был он. У него тогда кочегарился роман с Пчелкой, которой очень хотелось написать сенсационную статью о чем-то очевидном, но невероятном, а материал никак не подворачивался. Вот Капитонов и решил помочь девушке. А звонила из таксофонов она сама.

— Ну и сволочь же ты, Капитоша! — возмутился водитель Перовский. — Нас гонял почем зря, людей будил каждую ночь. Морду бы тебе набить за такие проделки!

— Меня жизнь и без того наказала, — грустно сказал Капитонов. — Пчелка, как в гору пошла, бросила меня, нашлись у нее кадры поинтереснее. А теперь меня из родной Москвы к фашистам увозят. Горько мне, горько.

Все его пожалели и не стали бить.

Теперь вы знаете, как создаются сенсации.

Доктор Корочкин был человеком странным. Весь в себе и вообще эгоист. Если просил кого-то обменяться с ним дежурствами, то на встречные просьбы отвечал отказом. Мог попросить сахар или кофе, но своим никогда не делился, отвечал: «у меня мало». Мог сказать такое, держа в руке литровую банку с сахаром, почти полную. Если кто-то из безлошадных сотрудников просил Корочкина подбросить его до метро, что было Корочкину по пути, Корочкин отвечал: «я еду в другую сторону» и ехал в ту самую, по направлению к метро, но один.

Разумеется, Корочкина на подстанции не любили. Даже несмотря на то, что врач он был хороший. Бывают ситуации, когда характер перевешивает профессионализм.

Однажды на подстанции появилась новая старшая фельдшер по аптечному хозяйству (в просторечии — старшая по аптеке). Она была красивой, веселой и условно одинокой, во всяком случае — незамужней. Закрутить с ней роман захотели многие, в том числе и Корочкин, но она придерживалась странного для «скорой» правила «где работаю, там не жужжу». Короче говоря, все желающие обломались, а к неуступчивой женщине прилипло прозвище Фря. В смысле — недотрога.

Корочкин очень болезненно воспринял отказ. Фря ему очень нравилась, ну просто до учащенного сердцебиения и зубовного скрежета. Другой бы, на месте Корочкина, попытался бы добиться желаемого при помощи условных пряников и прочего позитива, но Корочкин избрал более эффективный (с его точки зрения) способ, который не требовал никаких финансовых трат. Скупердяи не любят попусту тратить деньги, такой вот у них прикол.

Корочкин улучил момент и украл из кабинета старшего фельдшера по аптеке очень важный журнал регистрации операций, связанных с оборотом наркотических средств и психотропных веществ. Этот журнал был постранично пронумерован, сброшюрован, заверен подписью главного врача и скреплен печатью Станции. Короче говоря, восстановить его втихаря было невозможно. Следовало сообщать руководству о пропаже журнала и отдуваться не только перед собственным начальством, но и перед сотрудниками Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков. А как это у вас пропал журнал, который в сейфе хранить положено? А почему вдруг? Уж не уничтожили вы его своими руками для того, чтобы скрыть злоупотребления? Та еще вырисовывалась канитель, долгая, нервная и с непредсказуемыми последствиями.

Фря была кругом виновата — оставила журнал, который положено хранить в сейфе, на столе. Да кому он мог понадобиться этот журнал? Другое дело, если бы она ампулы морфина на столе оставила. Опять же, чужие на подстанции не ходят, а своим вроде как принято доверять.

Повторяя: «он где-то здесь», обезумевшая Фря пару часов металась по подстанции, заглядывая по десятому разу во все укромные места. Тщетно — проклятый журнал как сквозь землю провалился. И вдруг ее перехватывает Корочкин и выдвигает условия — журнал в обмен на благосклонность.

— Да ты с ума сошел! — возмутилась Фря. — Отдавай журнал или я сейчас иду к заведующей.

— Иди! — усмехнулся Корочкин. — Кто тебе поверит? Я от всего отопрусь, а журнал спрятан так хорошо, что найти его невозможно. Прослывешь дурой, которая пытается с больно головы на здоровую перекладывать, только и всего.

— Неужели ты думаешь, что таким образом можно чего-то добиться? — удивилась Фря.

— С такими, как ты только так и можно! — ответил Корочкин.

— И что, каждый раз, как тебе захочется, ты будешь у меня журналы красть? Или я должна стать твоей наложницей навечно?

— Одного раза достаточно. Как только ты поймешь, от чего сдуру отказывалась, сама за мной бегать станешь!

Да, вот такой он был самонадеянный кретин. Мнил себя суперменом и супермачо.

— Хорошо, — сказала Фря после недолгого раздумья. — Я согласна. Давай прямо завтра, у меня дома. Приходи в девять вечера, устроит?

— Устроит, — сказал Корочкин с таким видом, будто делал Фре одолжение. — Журнал я сейчас принесу, только ты смотри — не обмани. А то в следующий раз я что-то похуже придумаю.

— Не обману, — пообещала Фря. — Сказала — завтра, значит — затра.

Самонадеянный Корочкин не заподозрил ничего неладного, а более умный человек на его месте задумался бы — а чего это она так быстро согласилась? Но Корочкин мнил себя не суперменом и супермачо. Он считал, что превосходно разбирается в психологии, особенно в женской и вообще умеет искусно манипулировать людьми.

Фря подготовилась к приходу Корочкина как следует. Сделала «мокрую» прическу, накрасилась, надела облегающее черное платье, не забыла про серьги и ожерелье, короче говоря — собралась как на бал. На столе в гостиной (квартира ее была двухкомнатной) стояли зажженные свечи, ваза с фруктами и бутылка красного вина. Еще одну бутылку и тортик принес Корочкин.