Сезон охоты на кротов - Евгения Витальевна Кретова

ребята подошли к вопросу творчески, наблюдали с нескольких ракурсов, поэтому на флешке Марков обнаружил четыре папки с видеозаписями с четырех камер, которые «вели» Илантьева. Судя по датам записей — когда по очереди, когда параллельно.

Марков запасся терпением, открыл первую папку и стал просматривать видео. Смотрел до тех пор, пока в глазах не начало рябить, а к горлу не подступила тошнота. Провидение, видимо, ждало именно этого момента — на очередном видео мелькнула темно-зеленая Тойота, старенькая. Ракурс был неудачный, номера оказалось не видно. Но теперь Марков точно знал, что ему искать дальше.

Глава 23. Свидетель… пока свидетель

Краснодар, среда

Обухов остановился в недорогой гостинице рядом с центром, быстро выпил кофе и позавтракал в ближайшем кафе. Около семи он уже был в отделении, где содержался Илантьев.

В допросную тот зашел, мрачно взглянул на Обухова, коротко кивнул.

— Я никого не убивал, — сообщил сразу, с порога.

Обухов жестом пригласил сесть напротив:

— Антон Сергеевич, у меня к вам вопросы, поэтому нам нужно очень хорошо и откровенно поговорить. Иначе я не смогу вам помочь.

Илантьев посмотрел на него, болезненно скривился:

— А вы мне хотите помочь, правда? — он подался вперед, проговорил: — Мне сына надо искать.

— По этому поводу нам тоже надо поговорить. Присаживайтесь.

Илантьев сел, положил руки на стол, перед собой. Медленно втянул носом тяжелый воздух — он пах железом, дешевым одеколоном и старой обувью. Прикрыл глаза.

— Я не убивал Костю Юрьева. — Сказал. — И не причастен к его убийству.

— Но у вас был мотив.

— Какой?

— Юрьев отжал у вас бизнес. Разве это не повод посчитаться?

Илантьев усмехнулся:

— И что? — он выпрямился и посмотрел на Обухова с сожалением. — Я вам сказал еще тогда, у себя дома: Костя повел себя как скотина, я знал о его махинациях с конкурсным, но у меня нет к нему претензий.

Обухов качнул головой:

— Пока не убедительно… Расскажите о банкротстве «Аллюр-строя» подробнее.

— На строительный рынок столицы зайти не просто. Костя попытался и не смог. Даже на плечах нескольких крупных контор. Поэтому… ему подвернулся я. Когда-то мы работали вместе, потом наши пути разошлись, Костя подался в чиновники.

— Именно тогда он женился?

— Да, вероятно. Когда мы встретились вновь, он уже был женат. Он предложил объединить наши усилия.

— А вам это было зачем, если у вас все было хорошо?

Илантьев пожал плечами:

— Ну как… У Кости связи в администрации, это всегда помогает. Представьте, администрация верстает бюджет примерно в марте-июне. Потом его утверждает, делает бюджетные росписи. Данные еще нигде не опубликованы, потому что это пока проект, план. Но если у тебя есть подходящие связи, ты уже знаешь, что через год, скажем, в марте, будет объявлен тендер и тебе, чтобы зайти на объект нужно столько-то миллионов обеспечения по контракту и еще столько-то на производство работ. Ты можешь спокойно, без спешки посмотреть объект, покумекать, на чем можно сэкономить, заказать материалы в несезон, по скидке. Это всегда не маленькие суммы, которые нужно или занимать у банка, или аккумулировать самостоятельно. Банк — это всегда дополнительные проценты, которые ложатся на стоимость квадратного метра. Это всегда расходы… Поэтому работать с человеком, владеющим информацией — выгодно. Удобно. Костя стал именно таким человеком.

— А в какой момент вы поняли, что предложение Юрьева — ширма для захвата вашей фирмы?

— Уже после суда по банкротству. Конкурсный очень ловко стал оспаривать сделки, в том числе по долевому участию, утаивая при этом бухгалтерскую отчетность: с одной стороны присваивал деньги дольщиков, с другой — перепродавал их квартиры по завышенной цене, строительство-то уже завершилось, коммерческая цена квадратного метра выросла в разы.

Обухов нахмурился.

— Расскажите подробнее, — попросил, надеясь разобраться.

Обухов посмотрел на него, словно желая убедиться в способности сложить два и два, проговорил неохотно:

— Дольщики защищены в случае банкротства строительной фирмы, но они должны подтвердить факт перечисления денежный средств на счет строительной организации. Если это делается через эскроу счета, то доказать перечисление денег просто. Если через банк, то чуть сложнее — нужно привлекать банк и фиксировать факт зачисления средств на счет строительной компании. Но тоже вполне реально. А если наличкой, в кассе предприятия, то… — Он замялся. — Конкурсный начал скрывать бухгалтерскую отчетность, утверждал, что «Аллюр-строй» денег не получал, а значит — суды стали квартиры дольщиков изымать, а конкурсный их заново продавать, чтобы покрыть долги перед кредиторами… Часть из которых — фирмы, принадлежавшие Юрьеву. Понимаете?

Обухов сверился с записями из своего блокнота, сделал еще несколько пометок:

— И много таких, которые наликом рассчитываются?

— Да немало, в основном приезжие, которые продали свои квартиры-дачи где-нибудь за Уралом и приехали покорять столицу. Опять же строительной фирме это выгодно — живые деньги во время стройки как воздух нужны, поэтому строители предлагают всяческие скидки за расчет в кассе предприятия. Людям экономия.

Обухов протяжно выдохнул:

— Нда, экономия… остаться потом без жилья. — Он сделал запись в блокноте, снова посмотрел на Илантьева: — У вас есть подтверждение?

Илантьев удивился:

— Ну, откуда, побойтесь Бога, я ведь не копировал первичную отчетность… Но вот у моего главного бухгалтера может что-то и сохранилось… Она-то мне и рассказала о том, что происходит в «Аллюр-строе», после моего отъезда, кстати. Там почти двадцать судебных исков с дольщиками только по дому в Капотне. Сделайте запрос…

Обухов лихорадочно соображал. Илантьев, между тем, продолжил, его голос звучал глухо:

— Когда у «Аллюр-строя» аннулировали лицензию, стало ясно, что Юрьев темнит. Я пытался вытянуть фирму, влил собственные средства, чтобы закрыть требования кредиторов. Были фирмы с хорошими, крепкими лицензиями и репутацией, я их успел быстро перевести сюда. На их базе появился «Мегастройинвест». — Он посмотрел на Обухова. — Да, Юрьев заранее все рассчитал, и да, я лишился бизнеса в Москве из-за него, но я его не убивал.

Обухов достал фото убийцы, положил его перед Илантьевым.

— Это Сергей Коркин, двадцать шесть лет, профессиональный киллер. Его тело обнаружили в селе Омино, в сорока километрах от Москвы, где он снимал дом…