Апрельский кот - Татьяна Веденская

– Прости, – пробормотала я, извиняясь, скорее, не за причиненную боль, а за устроенный мною спектакль.

– Ты… ты…

– Я знаю, – кивнула я. – Сумасшедшая, чокнутая, сдвинутая, ненормальная – особенно с психологической точки зрения. Я для тебя, наверное, как старая коммуналка. Потенциал есть, а сделать ровным счетом ничего нельзя.

– Почему?

– Слишком много тараканов в моей голове, – рассмеялась я. «Скорая» колдовала над избитым мужиком, один из врачей спросил у Игоря, нужна ли ему помощь, но тот отказался. Сказал, что ему достаточно милосердия на один день. К нам подошел полицейский с толстой стопкой протоколов и уточнил, сможем ли мы дать показания относительно произошедшего.

– Показания? – нахмурился Игорь. – Да, конечно. Вот мой паспорт. Знаете, я не так воспитан, чтобы смотреть, как одного человека, лежащего на асфальте, пинают четверо зверей. Какими бы ни были аргументы, но «лежачего не бьют». Понимаете?

– Понимаю, – кивнул полицейский, задумчиво глядя на серый «козлик» с задержанными. «Кожаные» сидели там, потухшие и даже как-то протрезвевшие под угрозой судебного преследования. Я видела, как при досмотре у одного – того, что орал и матерился, – изъяли нож и какой-то подозрительный пакетик. Конечно, они должны были быть в состоянии опьянения – алкогольного или нет, не важно. Утрачивать человеческий облик настолько проще, если твой мозг одурманен. Если, конечно, исходить из того, что у них – у этих «кожаных» – есть мозг, а не булькающее желе вместо него.

– Ты сможешь вести машину? – спросила я обеспокоенно, когда мы сели к нему в «Опель», и Игорь закатил глаза.

– Я что, так похож на слабака? Думаешь, не могу выдержать пары ударов?

– Я никогда не видела, как дерется человек в таком хорошем костюме, – хмыкнула я. – Слабак или нет, а представить тебя в драке мне бы и в голову не пришло. Хотя… теперь эти видения будут преследовать меня по ночам. Ты в образе Рембо. Первая кровь.

– Опять издеваешься? – повысил тон он, впрочем, без злости. В глазах плясали бесенята, Игорь улыбался. – Так куда теперь едем? Вовку твоего, как я понимаю, уже отдали другим родителям, тем, кто заслуживает больше доверия.

– Иди ты в баню, – отмахнулась я. – Лиза забрала его. Но весь этот цирк с видеосъемкой… Поверить не могу, что «эти» повелись.

– Поверить не могу, что я «повелся». Так что, тебя отвезти домой?

– Это тебя нужно отвезти домой. Если бы я умела управлять этой штуковиной, то сама бы сейчас отвезла тебя в лучшем виде. Но моя беда в том, что живу и работаю я в одном и том же квадрате. Когда-нибудь благодарные потомки будут исследовать мою жизнь и придут к неутешительному выводу, что я провела ее в границах десяти квадратных километров, не покидая ареала, словно к нему пришита.

– Я, кстати, тоже тут неподалеку живу, – сказал Игорь так, словно я его спрашивала об этом.

– Значит, даже если бы я тебя подвозила, то осталась бы внутри заколдованного круга, – рассмеялась я. – Пожалуй, самое большое расстояние, проделанное мною за последнюю пару лет, – это поездка на тренировку к Сашке. Там, кажется, даже был лес. Впрочем, было темно. Может, это был парк.

– Как, кстати, прошла тренировка? – спросил Игорь после долгой паузы.

– Это какая-то просто магия в чистом виде, – призналась я. – У меня до сих пор болит все тело.

– Даже так? – нахмурился он. – Значит, вам с Сашей хорошо.

– Хорошо? Ау, ты меня не расслышал? Да у меня даже сейчас болят такие мышцы, о существовании которых я и не знала раньше.

– Да? – почему-то обрадовался Игорь. – Значит, больше не пойдешь туда?

– Нет, что ты. На самом деле мне очень даже понравилось. Говорю же, магия. Я вроде прямо завтра должна пойти снова. Не уверена, впрочем, что смогу – только-только возвращаю себе способность ходить.

– Столько деталей, без которых я бы обошелся, – пробурчал Игорь, достал из кармана пиджака чистый носовой платок и принялся промокать рану на губе.

– Все еще кровоточит? – посочувствовала я. Малдер повернулся ко мне и долго сверлил странным, пристальным взглядом, я бы даже сказала, с каким-то обвинительным уклоном.

– Обливаюсь кровью, – сказал он, как мне показалось, с ненужным в нашей ситуации сарказмом.

– Это потому, что ты все время трогаешь место удара. Я же все продезинфицировала. Дай-ка, посмотрю. – И я склонилась, взяв Игоря за подбородок уверенным жестом, как бы это сделала медсестра или фельдшер. Он не сопротивлялся, продолжая сверлить меня тем же горящим взглядом, а затем произошло нечто, чего я совершенно не ожидала. Игорь Вячеславович Апрель сдвинулся немного вперед, наклонился и прикоснулся своими губами к моим. Иными словами, он меня поцеловал. И это была явно не случайность. Поцелуй. Все было настолько неожиданно и странно, чудно и ненормально в одно и то же время, что и реакция моя была соответствующей.

– Гхм! – воскликнула я, и Игорь отодвинулся в изумлении.

– Гхм – что? – уточнил он, изучая меня, как диковинное растение.

– Гхм, мне нужно это обдумать, – пробормотала я, не сводя с него взгляда.

– Давай тогда еще немного подождем, пока ты подумаешь спокойно. Или мне уже можно ехать дальше?

– Нет, не надо ехать, – покачала головой я. – Я уже подумала.

– Да? И как? Каковы выводы? – насмешливо спросил Игорь, и я сама, не дожидаясь новых идиотских вопросов, поцеловала его. Губы у Игоря были теплыми и мягкими, чуть солоноватыми, припухшими. Ах да, он же только что подрался, спасая человека. Как настоящий герой. Чего я никогда бы от него не ожидала. Мне казалось, такие, как он, будут разглагольствовать о правде, чистоте и психологической подоплеке, но, случись реальный переполох, побоятся испачкать пиджак. Я совсем не разбираюсь в людях. Почему Игорь поцеловал меня? Влияние минуты, адреналин, стресс?

– Ты раздумываешь над этим всем больше чем нужно – раз в сто, – покачал головой Игорь и притянул меня к себе. Говоря словами Алисы из книжки, мне было «все страньше и страньше, все чудесатее и чудесатее». Руки у Игоря были крепкими, властными и жадными. Порывистыми жестами он стянул с меня куртку и бросил ее на заднее сиденье. Затем он обнял меня, обхватив обеими руками, так крепко, что мне стало трудно дышать – но я и не очень-то хотела. В конце концов, зачем дышать, когда можно закрыть глаза и отдать губы на растерзание, каждую по отдельности и обе вместе? Подышу потом. Я не целовалась, кажется, лет сто, а так, как сейчас – в запотевшей машине, на месте преступления, с упирающейся мне в бок твердой, несгибаемой ручкой автоматической коробки передач, – пожалуй, никогда. Когда я все же рискнула снова вдохнуть, меня до головокружения одурманил тонкий запах его одеколона, запах пота, усталого мужского тела.

– Ты там жива? – спросил Игорь, и я с удивлением обнаружила, что поцелуй прекратился или, по крайней мере, временно прервался. Этот факт был воспринят мною как скорее негативный. Мне хотелось целоваться и дальше.