Аномальный наследник. Турнир лицея - Элиан Тарс

– Нет, быстро дошел от метро, – улыбнулся я.

В этот момент зазвонил телефон, я взглянул на номер и виновато улыбнулся:

– Извините, важный звонок.

– Небось спутница бальная уже соскучилась? – лукаво улыбнулась тетя.

– Почти, – хмыкнул я и юркнул в свою комнату.

Закрыв дверь, нажал зеленую кнопку принятия вызова.

– Привет, Катюш! В вечернем платье ты была обворожительна!

На пару секунд в трубке повисло молчание. Я явно сбил Морозову с толку.

– Не сомневаюсь, – наконец-то нашлась она. – Но ты все время смотрел на мою племянницу.

– Увы, было бы странно, если бы я с тобой станцевал. Мы ж вроде как…

– Да все я понимаю, – проворчала Морозова. – Но я тоже хочу потанцевать с тобой!

– Как-нибудь станцуем.

– Хочу на балу! Чтобы все видели.

– Когда-нибудь, возможно.

– Ловлю на слове, – хмыкнула она и замолчала. Через секунду серьезным голосом произнесла: – Ты уверен, что на тебя напали не по наводке Никонских?

– Процентов на девяносто. Можешь не волноваться.

– И кто же это тогда был? – проигнорировав мои слова, спросила она. – Я слышала от Юли, что в школе у тебя есть недоброжелатели. А Лара говорила, что твою тетю как-то неожиданно уволили с работы… Тебя притесняют? Сильно? Угрожают?

– Кать, с этой мелочью я разберусь сам, – отчеканил я.

– С какой такой мелочью? – возмутилась она. – Там дворяне и бояре, а ты…

– Хватит. – Я повысил голос. – Я ценю твою заботу, но еще одна мамочка мне не нужна.

– Еще одна? – не поняла боярыня.

– Ну вообще у меня есть тетя, которая мне почти как мать. Да и у Вадима порой включается режим наседки, – посетовал я.

– Твои родные и слуги переживают о тебе. Да и не только они…

– И я благодарен. Но все же черту переступать не нужно.

Несколько секунд она молчала, а затем вздохнула:

– Как скажешь.

Мы еще немного поболтали с Катей, потом я вернулся в гостиную, попил чай с братьями и тетей и отправился в ванную. Когда ложился спать, поставил будильник на 04:04.

– Господин, – поклонился мне Вадим, стоявший возле машины, а затем широко зевнул. Я невольно повторил за ним.

– Поехали уже, – буркнул я. Спать хотелось безумно.

Вадим сел за руль, и машина тронулась с места. Чтобы хоть как-то развеять сон, я попросил Вадима рассказать, последовали ли какие-то ответные действия от гостей-бандитов.

Хвала Архею, нет. После того как мы отпинали нападавших, Вадим немного порасспросил командира их группки и узнал, что неизвестные заплатили полторы тысячи рублей, чтобы меня покалечить. Ну а потом Вадим связался с главой всей этой банды, «наехал» на него и предложил выкупить здоровье подчиненных за три тысячи рублей.

В общем, все уладилось, и благодаря тому, что мои «фанаты» из «Алой Мудрости» прислали за мной бандитов, мы разбогатели на три тысячи рублей. Мстить «белкам» бандиты вряд ли будут, ведь нападавшие думают, что у «белок» аж два Наставника. А может, они со страху и Лару в Наставники записали.

Машина остановилась на пустой парковке вдоль проспекта, за два дома до «Розового слона». Я посмотрел на часы: «4:46». Надеюсь, я правильно все рассчитал.

– Осторожно пройдемся по округе, – сказал я Вадиму, выходя из машины.

Мы нырнули в ближайший двор. Город спал. Давно уже не лето, да и дождь закончился всего пару часов назад, так что молодежных компаний с гитарами и пивом в округе не наблюдалось.

Итак, долгожданная встреча…

Он спрашивал, могу ли я повторить подвиг в «Лазурном хулькане». И я решил, что все сведения о месте и времени встречи зашифрованы в этом коротком послании. Хочется верить, что «Розовый слон» и есть «Лазурный хулькан». А то, что во время подвига я был один против десяти – дата. Спорный вопрос – это время. Можно было предположить, что это двадцать четыре – ведь снимал я «Хулькан» на сутки. Правда, сутки в Ниарии при пересчете на время Александрии длятся тридцать один час и семнадцать минут…

Тогда я вспомнил еще одну цифру, связанную с «подвигом». За аренду «Хулькана» я заплатил пятьсот больших нуарсов. То есть пять и два ноля – «5:00».

Будет ли кто-нибудь меня ждать?

– Ладно, будь рядом с машиной, – велел я Вадиму, когда мы осмотрели ближайшие дворы и убедились, что засады нет. – Наблюдай издали. На помощь беги, только если начнется драка. Если тебе кажется, что ситуация накаляется, оставайся на месте.

– Господин…

– Хватит, Вадим, – тепло проговорил я, коснувшись его плеча. – Я все сказал.

– Я до конца не понимаю, что происходит, – покачал он головой, когда мы выходили из двора на проспект, – но… будьте осторожны.

– Спасибо, – улыбнулся я.

Вадим пошел направо к автомобилю, а я налево к «Розовому слону». Я чувствовал напряжение и даже легкую нервозность. При разговоре с Вадимом пришлось немного поднапрячься, чтобы не показать ее.

Великий Архей, неужели я сейчас встречу кого-то из моей команды? Форкхово дерьмо, если это окажется не так, мне будет очень и очень паршиво…

Но кто еще кроме своих мог написать мне то письмо?

Однако и утверждать наверняка ничего нельзя. Аномалия потому так и называется – никто не знает, на что она способна. А та Аномалия, в которую затянуло наш корабль, была аномальна даже для Аномалии…

И мое перерождение лишь подтверждает это.

Но…

«Ваше высочество, мы засекли корабль сарнитов! Он стремительно приближается!» – время от времени эта фраза всплывает в моей голове… Что, если и их корабль затянуло?

На ходу прикрыв глаза, я попытался очистить разум.

Снова распахнул веки. До входа в «Розового слона» оставалось тридцать метров. Рядом никого нет.

Я подошел ближе и заметил кучу грязных вещей справа от крыльца кафе. От кучи неприятно пахло, и она плавно приподнималась.

Я осмотрелся по сторонам: действительно никого рядом нет.

– Мм… – застонала куча, оказавшаяся грязной телогрейкой. Из-под телогрейки показалась бородатая и патлатая голова старика. – Потеряли кого, молодой человек? – спросил старик.

– Возможно, – ответил я, не сводя с него глаз. – А ты видел кого, дед?

– Возможно, – отозвался он, поведя плечом и откинув телогрейку в сторону.

Удивления я не выказал, всякого повидал за свою жизнь. Однако помимо грязной рожи и спутанной бороды, характерных для многих нищих, у деда оказалось ровно четыре запоминающиеся черты.

Рукава грязного дырявого пиджака и брюк наполовину были пусты и лежали в неестественном положении, как щупальца осьминога.