Генералы шального азарта - Евгений Сухов

Теперь Ленчик перемешивал кубики вполне натурально.

Мыслей не было. Он не молил Бога, чтобы выпала сумма чисел больше «восьми». Ибо молить Бога по такой мелочи – значит, только прогневить его и лишить себя возможности попросить Его о чем-то по-настоящему значимом позже, когда действительно сильно прижмет. Так, ни о чем не думая, Ленчик выбросил кости. Просто выбросил, и все.

Кости легли двумя «шестерками» кверху. Парень шумно выдохнул и посмотрел на Ленчика так, как смотрят обычно в цирке на гермафродитов. Или на женщину с натуральными усами и бородой, то есть как на явление загадки природы или настоящее чудо. И пока Ленчик сгребал деньги, парень молчал. А потом произнес:

– Везет тебе.

– Ага, – искренне согласился Ленчик.

– Не приходи сюда больше, – попросил парень с какой-то зловещинкой в голосе. – Ты меня понял?

– Понял, – ответил Ленчик, совсем не собирающийся спорить или, что того хуже, драться. Нет, не потому, что испугался. А потому, что это могло повредить «соревнованию»…

Он вышел из кабака в Колывановском тупике с восьмьюдесятью тремя копейками в кармане. Неплохо, если учесть, что до основного действа в трактире «Гробы», которое должно было принести ему основную прибыль, оставалось еще больше часа.

Ноги понесли его в «Горлов кабак» – место знаменитое не только в Суконной слободе, но и во всей Казани, и примечательное тем, что полсотни лет назад в нем сиживал сам светоч русской поэзии Александр Пушкин. Поскольку Ленька был выходцем с Суконки, он знал эту историю, как «Отче наш». Вернее, еще лучше. Он и сам мог рассказать ее какому-нибудь приезжему человеку. Как в 1833 году 6 августа, побродив по местам, где бывал Пугачев, светоч русской поэзии зашел в кабак на пересечении двух слободских улиц под названием «Горлов». Звался он так не по имени владельца, а потому, что в этом кабаке почему-то сильнее, чем в других, и громче пелись пьяные песни, то есть «рвали горло». Александр Сергеевич посетил кабак потому, что искал некоего «старика Бабина», бывшего фабричного работного, а ныне пенсионера, который, по словам приятеля Александра Сергеевича, тоже поэта, Евгения Боратынского, знал о Пугачеве не понаслышке. А где искать бывшего цехового, очевидца пугачевского мятежа да еще умудрившегося дожить до пенсиона? Конечно же, в кабаке! Там-то Пушкин его и нашел. Выставил ему полштофа померанцевой водочки и принялся слушать. Старик Бабин оказался не совсем стариком, а посему и не очевидцем. Но о Пугачеве и взятии им Казани знал весьма много. От своих родителей, которые как раз и были очевидцами падения Казани и разгула в ней разбойной пугачевской вольницы.

Три четверти часа беседовал Васька Бабин с чиновником из Петербурга. Потому как никакого светоча российской поэзии Василий не знал и не ведал, и за всю свою жизнь не прочел ни единой книжки, не говоря уж о светских журналах со стихами. Но все равно ему было лестно: как же, говорит с чиновником Министерства иностранных дел, специально приехавшим из-за него в Казань! То, что господин Пушкин из-за него приехал в город, – это рассказывал позже сам Васька Бабин своим дружкам-приятелям, похваляясь и уже сам себя считая значительной фигурой. А кабак… После убиения светоча он стал по-настоящему знаменит. И вот в этот-то кабак направил свои стопы Ленчик, чтобы убить оставшийся час до назначенной встречи в «Гробах».

Здесь играли, как ему и хотелось, в карты. В дальнем закуте, отгороженном от остальной «залы» то ли одеялом, то ли дешевой запыленной портьерой, которая не выбивалась без малого четверть века.

Играли в «двадцать одно». Но Ленчика играть не взяли.

– Зна-а-аем тебя, – протянул один из игроков, лицо которого сразу показалось Ленчику знакомым. – С тобой садиться играть, так без штанов останешься. Ступай лучше своей дорогой…

В общем, не обломилось Ленчику в «Горловом кабаке» ни гроша. А время шло.

Последнее заведение, которое он посетил, было «веселым» домом мадам Вершининой. Вернее, мадемуазель, поскольку Агафья Прокопьевна Вершинина никогда не была замужем, хотя девичества лишилась годков в четырнадцать, ежели не ранее. И случилась невосполнимая потеря от родного отца, в своем каждодневном пьянстве совершенно потерявшего человеческий облик. В очередной раз напившись, Прокопий Вершинин полез в постель к дочке, преодолел хиленькое сопротивление и совершил срамное дело. Рано утром, когда дочка еще спала, он тихонечко ушел из дома, а к вечеру его тело обнаружили на берегу Казанки, благо, что жили они на улице Подлужной, что была от реки саженях в десяти. Короче говоря, утоп Прокопий. Вернее, самоутопился, поскольку утром, проснувшись и вспомнив свой вчерашний проступок, он, надо полагать, ужаснулся содеянному, в нем проснулась совесть, и он решил свести счеты со своей препоганой жизнью. Что и исполнил без промедления. И Агафья осталась полной сиротой. Поскольку она в столь раннем возрасте стала женщиной (причем женщина в ней проснулась тотчас после лишения девственности), то пошла по скользкой тропочке блудницы. Однако не скатилась в пропасть, не спилась и не истаяла от страшной болезни сифилис, но выбилась, так сказать, в люди, попав на содержание одного купчины, у которого к ней имелись определенные чувства. Она остепенилась, скопила кое-какой капиталец и купила в Суконной слободе, где ее никто не знал, мещанскую усадебку. Поскольку же порочное естество требовало ласк и удовлетворения желаний, то вскоре сделалась она дорогой проституткой, а затем и «мамкой» начинающим мамзелькам, которых брала под свое покровительство, забирая до половины их заработка. А поскольку некоторые из молодых шлюх проживали в ее доме, то вскорости она открыла в нем полулегальный притон с неплохой кухней, питием и податливыми девочками.

Сюда-то и пришел Ленчик в надежде, что здесь играют.

И в самом деле, здесь играли. Трое студентов, завсегдатаев «веселого» дома, бросали кости. Студиозусам здесь были скидки на услуги девиц, доходящие до тридцати процентов. То есть ежели часовое пребывание с мамзелькой стоило остальным посетителям восемьдесят копеек, то студентам это могло обойтись копеек в шестьдесят, а то и в полтинник.

Отбившись от зазывания «посетить рай и испытать небывалое наслаждение» с одной из свободных проституток, Ленчик прошел к играющим. И сразу обратил внимание на кости. Они были краплеными и принадлежали высокому бородатому студенту в пенсне, который все время и выигрывал. За то время, пока Ленька наблюдал за игрой, бородатый студиозус трижды выкинул «пять» и «шесть», и один раз – две «шестерки».

Хуже всего было играть краплеными костями. Однако опыт у Ленчика был. Сипатый как раз играл именно такими, какие были сейчас в руках у студента в пенсне. То есть подпиленными вдоль и имеющими форму кирпича. На них и проходил обучение Ленчик. И бросать их приемом со вращением означало гарантированное выпадение нужных цифр. Так что попробовать стоило…

– Вы что же, желаете сыграть? – спросил Ленчика бородатый студент.

– Да, если можно, – ответил Ленчик.

– Ну что, возьмем молодого человека в игру? – задал вопрос бородатый студент своим товарищам.