Письма моей сестры - Элис Петерсон

– Привет, Марк.

– Привет, Беллс. – Он жмет ей руку и ласково ударяет ее в ответ. Потом поворачивается ко мне. Возникает неловкая ситуация, мы не знаем, как здороваться. Обнять друг друга? Поцеловать? Пожать руки? Я тянусь к нему, чтобы формально поцеловать его в щеку, а он обнимает меня. – Я не мог поверить, когда услышал об этом. Я так сочувствую вам.

– Спасибо, что приехал, – говорю я, упав в его объятия и желая, чтобы это длилось и длилось.

Когда я открываю дверь дома, мама кричит:

– Дорогая, мы на кухне. – Ей очень хочется взглянуть на Марка. – Это тот самый человек, который помог тебе отыскать Беллс? – спрашивает она, чувствуя, что тут может быть что-то поважнее.

Мы втроем входим на кухню и сталкиваемся с таким зрелищем: мама, папа и какой-то толстяк стоят возле тележки с париками.

– Здравствуйте, Марк, – воркует мама, протягивая ему руку. Я всегда подозревала, что ей хотелось, чтобы у нее был сын, потому что она всегда с особенным радушием относилась к парням. А еще она явно присматривается к нему как к потенциальному кандидату в зятья. – Кэти, Беллс, Марк, – говорит она, – это мистер Маршалл, специалист по парикам.

Он протягивает толстую, волосатую руку и обменивается с нами рукопожатиями.

– Ну не молодец ли ваша мама? – жизнерадостно говорит он. – Нам нужно лишь подобрать для нее подходящий парик, и она станет первой красавицей в городе!

Мама нервно похлопывает себя по голове. У нее почти не растут волосы, так, непонятно что. Папа говорит ей, что она походит на пушистого цыпленка.

Мистер Маршалл открывает первую страницу своего портфолио.

– Это миссис Хендерсон, с ней произошел ужасный случай, она потеряла все свои волосы, да-да. Знаете, есть такая редкая болезнь, когда они выпадают? Конечно, я ни за что не вспомню, как она называется. В общем, она лежала в ванне, да, а когда вылезла из нее, все ее волосы плавали в воде. Представляете, какой был шок? Она была вне себя.

Он показывает нам фото миссис Хендерсон до и после. На снимке «после» она в коричневом парике, который выглядит скорее как деревянная салатница, надетая на голову.

Мистер Маршалл протаскивает нас через все портфолио, и после этого я с ужасом жду, что он хочет предложить маме.

Он захлопывает портфолио. Все мы ждем, затаив дыхание.

– Ну, для начала как насчет этого? – Мистер Маршалл нагибается и достает из тележки нечто имбирное и похожее формой на капусту. Я почти готова расхохотаться, во всяком случае, в опасной близости от такой реакции. Марк тоже, я это знаю, я чувствую исходящие от него вибрации. На лице мамы отражается ужас. Папа немеет. Беллс начинает хохотать.

– Очень смешно, – говорит она. – Ха-ха, очень смешно.

Мистер Маршалл выглядит озадаченным, но игриво продолжает:

– Этот цвет близок к вашему натуральному. Давайте попробуем?

Он бережно надевает парик на мамину голову, поправляет его и убеждается, что каждый волосок лежит на своем месте. Потом делает шаг назад и изображает восторг. Мама смотрит на папу, ожидая его реакции. Папа смотрит на меня. Я смотрю на Марка. Марк поворачивается к Беллс.

– Вам нужно зеркало, – заявляет мистер Маршалл, когда никто из нас не произнес ни слова. Он берет квадратное зеркало и встает с ним перед мамой. – Знаете, просто супер! Вот мое мнение.

Мама пронзительно вскрикивает от разочарования.

– Но у меня были золотисто-каштановые волосы, как у моей дочери Изабель. – Она еще раз смотрит на себя и поскорее отворачивается.

– Мама, мы купим тебе красивые шелковые шарфы, – вмешиваюсь я. – Не нужен тебе парик.

Мы все соглашаемся с этим, кроме мистера Маршалла. Он страшно удручен. Мы с папой провожаем его к двери вместе с тележкой и нетронутыми париками.

– Спасибо, что вы пришли к нам, – спокойно говорит папа. – Извините, если мы показались вам грубыми или неблагодарными, но я не думаю, что моей жене сейчас нужен парик.

– Нет проблем, – отвечает мистер Маршалл, – но вы без колебаний звоните мне, если передумаете. Дверь в страну париков не закрыта, я оставлю ее, скажем так, слегка приоткрытой.

Мы с папой с трудом сохраняем серьезность. Дверь в страну париков?

– До встречи. – Он выкатывает из дома свою тележку.

Когда мы возвращаемся на кухню, мама застенчиво водит ладонью по голове.

– Очень приятно, что вы приехали к нам, – говорит она Марку, но я вижу, что ее мысли все еще возвращаются к тому парику.

– По-моему, вы сделали правильный выбор, – заверяет он. – Шелковый шарф вам очень пойдет.

– Но ведь ты не думал, что я стану вот такая, правда, дорогой? – обращается она к папе, все еще трогая свои коротенькие волосы. – Сейчас я едва ли выгляжу соответствующе, верно?

Выгляди классно, чувствуй себя классным, и ты будешь классным. Я вспомнила, как Сэм напевал это перед зеркалом, когда брился.

Папа шагает к ней и целует ее в макушку.

– Я люблю тебя всякой. И тебе не нужно прятаться под волосами. Как мы всегда говорили тебе, Беллс?

– Гляди миру в глаза, – отвечает она.

– Папа любил это повторять в нашем детстве, – объясняю я Марку.

– Правильно, – подтверждает папа. – Глядите миру в глаза.

Мы с мамой смотрим по телевизору давнишний черно-белый фильм «Римские каникулы» с Одри Хепберн. Мама шьет новую гобеленовую подушечку. Она никогда не сидит просто так. Благодаря физиотерапии к маме возвращается подвижность, с ее лица исчезала бледность.

Она выглядит красавицей в розовом узорчатом шарфе и длинных серьгах, которые я купила для нее. Когда к нам на день приезжал Марк, мы с Беллс зашли с ним в ювелирную лавку. Там я примерила эти серьги, а Марк с юмором заметил, что они походят на свисающие с ушей канделябры. Мне было очень приятно его видеть. Не думаю, что он сознает, как много для нас значил его приезд.

– Кэти, тебе надо подумать о возвращении в Лондон, – неожиданно говорит мне мама.

– Что?

– Тебе надо ехать.

– Нет-нет, я не могу. Еще рано. Хочешь пить? Принести тебе горячей воды с лимоном?

– Со мной все в порядке, – заверяет она меня. – Я чувствую себя виноватой. Из-за меня ты не можешь вернуться к своим друзьям и привычной жизни.

– Это неважно. Господи, все неважно, кроме твоего здоровья.

Мама откладывает иголку и поворачивает ко мне лицо.

– Ты замечательная, но ты не должна задерживаться тут надолго.

– Но кто будет готовить вам еду, кто будет кормить тебя завтраком в постели? Папа не умеет готовить. Нет, мы не можем бросить тебя. Еще рано.