Его Искушение - Анна Гур

— Вы своему сказочнику передайте, что я за нормальную цену землю отдать готов. Вот именно, что у меня семья и я их на улицу не выкину.

— Лады…

Бритоголовые придурки сваливают на навороченной тачке, а я к отцу рвусь, ору как бешеный:

— Ты им уступил?! Почему сказал, что землю отдашь?! Наша она!

Смотрит на меня, прищуривается.

— Отсрочку я выбил, сынок, подумать нужно, понять, как на этого Караулова управу найти… Не отдадим. Найдем выход. Время нужно.

А его, этого времени, не оказалось. В ту же ночь дом наш спалили. Отец меня полудохлого вытащил. И помню, как я в соплях и с кашлем, казалось, легкие выплевывал.

— Все, Ваня. Терпи.

И его силуэт на фоне смога, гари и ночи беспробудной, темной. Хватаюсь за майку, когда уйти хочет.

Не понимаю ничего, смотрю в бледно-голубые глаза.

— Отпусти, сын. Маша в доме осталась. Мать нужно вытаскивать.

И я киваю. Говорить не могу. Выхаркиваю дым. Только и делаю, что тупо смотрю, как отец в дом полыхающий входит за матерью и крик ее слышу страшный, когда все рушится.

Жизнь моя так обрушилась.

А дерево… оно вообще горит хорошо.

Привык купаться в людских пороках. Многое повидал, прежде чем купола на спине набить. А потом так же с маха все перечеркнул. Без особых раздумий. Рванул в новую страну.

Русская мафия везде сильна и ниточки далеко идут. Здесь, в Америке, тоже синдикаты есть, разные. Много кланов. Начиная от якудз и заканчивая той же русской братвой. Зубастые твари со своими кодексами. Теневая иерархия со своим сводом правил.

Здесь правят сильнейшие и вот почему я доверил защиту куколки Палачу. Единственный кореш, с которым оказались на новой земле. Монгол. Долг жизни у него передо мной, а по факту пару раз меня он уже спас. И не соскочил. Идет со мною вровень. Бок о бок, но все же врозь. Нет лучше убийцы, чем представитель особой братии с тату на виске, и я доверил ему защиту Авроры.

По привычке контролирую все и даю приказ:

— На повороте выруливай в пригород. Стрелка забита на востоке.

— Да. Босс.

Водила сворачивает на скоростную трассу, а я тру переносицу. Плохой расклад. Одна маленькая куколка с необыкновенными изумрудными глазами и золотом волос не вписывается. Никак.

Аврора…

Как ее в дверях увидел, охренительную такую красотку в платье, что все подчеркнуло и слюной любого исходить в радиусе десяти метров заставило, друг в штанах сразу ожил и взял прямой курс на куклу, давая понять, что ни хрена у нее нет шанса отказаться от предложения, которое я ей сделаю.

— О чем ты хотел поговорить, Иван?

Явный вызов. Недовольство и имя мое из ее уст звучит иначе, с ударением на первую букву, слух режет воспоминанием, как кричала, кусая губы, и на повторе мое имя выстанывала.

Кусается, язвит, а я смотрю, сжирая взглядом ее всю. Красота, млять, неописуемая. Чистая. И зверское желание прикоснутся. Смять это тонкое тело в руках, страшная тяга и короткий приказ:

— Иди сюда.

Подчиняется. Безропотно. Чувствует, что на волоске. Хочет сесть напротив, и зверь внутри ощеривается:

— Нет. Ко мне подойди.

Хватаю тонкую кисть и заставляю оседлать себя. Рассматриваю вблизи. Изгиб золотых бровей, тонкий нос и губы, которые хочется прокусить. Болезненная тяга. Не насытился. Стоит только увидеть, вдохнуть ее запах и все по кругу.

Перехожу к делу.

— Ридли получил на тебя заказ.

Цепенеет в моих руках, из глаз слезы хрусталиками скатываются. Даже в слезах красива.

— Ты ведь заказал… и… я… все отдала, себя отдала.

Шепчет, заикается, дрожит вся в моих руках, а я не могу справиться с желанием, ловлю за подбородок, приближаю к себе.

— В этот раз не я.

Цепляю слезинки пальцами, хочу попробовать, но у меня в планах прогнуть девочку, прощупать реакции.

— Тебя видел в моем доме один человек. Мой партнер. Ты ему приглянулась.

И не хрен тебе знать, что тронь он тебя, я его железными прутами к потолку прибью.

— Ты, верно, шутишь?! Я с ума сойду… Я же человек! Я же живая! Не игрушка! Не кукла! Я не смогу, убей лучше…

Веки прикрывает, реснички трепещут, а я вглядываюсь в бледную кожу, под которой просвечивает сеточка тонких вен, и меня колотит от возбуждения. Ее слабость вводит в искушение.

И от этой тяги можно избавиться, действительно бросив ее на растерзание, но внутри протест. Сам хочу ее задрать. Помню, как умеет стонать, как отдается в страсти, как цепляется, как прижимается.

Даже сейчас. Ластится. Аврора меня хочет. Может, пока сама не понимает, но язык тела сам дает ответы. И внутри свербит вопросом: почему гордая куколка швырнула мой подарок в Ридли.

Но я его не задам. Заставлю надеть колье. Она будет в нем. Голая. И подо мной.

Проголодался я по ее коже, по запаху. По телу. И какое-то смутное чувство заставляет тормозить, проявить уважение перед ее внутренней силой.

Профессия у нее не дай боже и не жрать — для этого волю нужно иметь.

В тюряге с непривычки жрать так хотелось, что штукатурку пальцем поддевал, расковыривал и мел жрал.

Торкнуло, когда она глаза закрыла, побледнела, обмякла.

Повело ее. Натурально. Я игру чую на раз. И караю жестоко за блеф. Но она ко мне потянулась. Как росинка, ища поддержки. Подсознательно, не отдавая себе отчета, показывая, что, что бы ни кричала эта бестия, глубоко внутри ее тянет ко мне ровно так же, как и меня к ней.

Этот момент ее доверчивости раздробил внутреннюю установку на секс и возбудил похлеще любого обольщения, а когда причину ее слабости услышал…

Млять. Я реально чуть не нагнул куколку и не задрал платье, чтобы хорошенько отходить ремнем по округлой заднице. Чтобы запомнила, что над собой так измываться — не дело.

Не сделал. Ее шок не позволил и румянец, что зацвел на бледных щеках. Слабая, податливая, тепленькая.

Не понял, как кормить начал. Просто на инстинктах. И как пожалел, когда она губами мои пальцы обхватила, чтобы еду взять.

Царапается киска, да только распаляет мужской аппетит.

— И частенько ты себя голодом моришь?!

Упирается. А мне ее сломать — секунда.

— Я вопрос задал. Отвечай.

Зеленые глаза вспыхивают зло, уже улавливаю ее настроение по одному взгляду. Подбородок поднимает и проговаривает с вызовом:

— Иногда приходится загонять себя в рамки. Это работа. Этот показ стал самым главным в моей карьере.

Знаю.