Тень Лунного замка - Майя Фабер

но самой хотелось это сказать. Руки Эйдана словно окаменели на моём животе, а потом снова расслабились, он даже принялся слегка поглаживать меня.

— Не веришь?

— Верю, — отозвался он.

— Я не прошу меня спасать. Просто рада, что всё это было.

Наверное, это прозвучало чуть напыщеннее, чем я хотела. Но эта была чистая правда. Я не сразу осознала её, это случилось только после того, как слова были сказаны вслух. Меньше всего на свете я хотела, чтобы с Эйданом что-то случилось из-за меня.

Одна его рука скользнула вниз по моему бедру, пока другая оставалась на месте, плотно прижимая меня к нему. Даже через одежду я ощущала его жар и желание. Эйдан поднял руку и дотронулся до моего плеча. Медленно, едва касаясь пальцами, опускал её вдоль моей. Словно намекал, что ему точно известно, что именно я скрываю в складках тщательно выбранной юбки. Он добрался до тыльной стороны ладони, а я сильнее сжала пальцы на рукояти.

Эйдан легко подхватил мою руку и поднял её на свет. У меня даже не вышло сопротивляться, я подчинялась, словно марионетка.

Я не видела его лица, но хорошо представляла, как он пристально рассматривал небольшой кинжал, украденный из его кабинета. Как должны были сейчас светиться его голубые глаза, такие глубокие и совсем не холодные.

Эйдан протянул вперёд вторую руку и коснулся острия кинжала. Я вздрогнула, словно это мне только что проткнули палец. Вниз по лезвию стекала алая капля крови, оставляя за собой длинный кривой след.

А затем кровь исчезла. Мгновенно, как будто впиталась в лезвие. Эйдан разжал пальцы и выпустил мою руку, а я снова спрятала кинжал в складках юбки.

— Я дам тебе один шанс убить меня, — прошептал Эйдан, разворачивая меня к себе лицом. — Больше он не позволит. Постарайся не упустить момент и целься в сердце.

Я почувствовала, как мои глаза округлились, словно по собственному желанию. Рот открылся, но Эйдан не дал мне ответить.

Поцелуй был долгим, страстным, почти болезненным. На грани безумия и отчаяния. В нём растворился весь мир. Эйдан удерживал мою голову, не позволяя мне отстраниться. Да я бы и не смогла. Никогда до этого момента я не чувствовала себя столь целой. Столь настоящей. Столь живой.

Не прекращая целовать меня, Эйдан отпустил мои волосы, нежно погладил раковинку уха, потом мазнул пальцами по щеке и накрыл ладонью мои глаза.

Свет померк.

Глава 50

Я до последнего мига надеялась, что Эйдан даст мне подсказку. Ещё одно хотя бы коротенькое воспоминание, чтобы я знала, что делать. Хоть какой-то намёк. Потому что его слова напугали меня.

Наверное, я смогла бы убить ради него, если бы это освободило Эйдана. Смогла бы, потому что это была хорошая цель. Ничто не могло оправдать заточение и использование мага, запреты, наложенные на него. Ведь Эйдан оставался живым человеком, никто не убедил бы меня в обратном. Я прекрасно помнила, как билось его сердце, когда я лежала, плотно прижавшись к горячему сильному телу. Он был тёплым, нежным, а ещё… ещё никто никогда не смотрел на меня — так. Но хуже того, мне самой нужен был только он.

Я бы сделала что угодно, чтобы освободить Эйдана, но он сказал… что я должна была убить его? Неужели он и в самом деле счёл, что это единственный выход и освободить его возможно только так?

Поверить в это я определённо была не готова.

Сознание возвращалось медленно, и я не торопилась шевелиться, просто прислушивалась к звукам и ощущениям. Внутри у меня осталась странная пустота, словно образовалась на том месте, из которого испарилась надежда на подсказку, а занять его оказалось нечем.

Я не рискнула распахнуть глаза, лишь на мгновение разлепила веки и тут же закрыла обратно, надеясь, что меж ресниц этого не было видно. Меня окружал полумрак, но где-то сбоку явно горели свечи, пламя колыхалось, из-за чего на стене танцевали тени. Где-то было окно или кто-то просто прошёл мимо них? Запах свечей я не ощущала. Странно, но здесь вообще не было запахов: ни привычных для замка, ни тех, что мог принести с улицы ветер.

Спиной я ощущала прохладу каменного пола, на котором лежала. Отчего-то я знала, что это был именно пол, не алтарь и не стол. Стены показались мне ужасно высокими, а я сама — крошечной песчинкой.

В комнате со мной кто-то был. Впрочем, я бы удивилась, окажись это иначе. Ко мне медленно возвращалась способность думать. Анализировать. И мне это нравилось. Наверное, в глубине души я всё-таки не ожидала, что снова проснусь. Это был бы закономерный итог. Я умудрилась по уши влюбиться в Эйдана, и, быть может, взаимно, но стоило ли это чувство для него так же много, как для меня? Стоило ли оно того, чтобы пожертвовать собой, или он просто дал мне глупую надежду на прощание? Ощущение, что я способна что-то изменить?

Я старалась вспомнить нечто важное, но мысль дразнилась, а потом вновь ускользала. Как мерзкая заноза, что не даёт ни достать себя, ни забыть о ней, и то и дело вызывает боль от прикосновений.

Заноза. Кинжал.

В груди у меня всё похолодело, когда я поняла, что руки были пусты. Я очень медленно разжала кулаки, по пальцам прошлись тысячи невидимых иголок, так сильно они затекли. Я едва не поморщилась, только чудом сдержалась.

Руки, опущенные вдоль тела, прислонялись к бокам. Я чувствовала гладкую ткань юбки — меня не переодевали. Постаралась сдвинуть пальцы. Всего на пару миллиметров, потом ещё и ещё. Пока справа они не упёрлись во что-то твёрдое под юбкой, что точно не принадлежало моей ноге.

Меня затопило облегчение. Кинжал всё ещё оставался со мной. Эйдан не обманул, не отобрал его.

— Ты не сможешь двигаться, Катрин, но не волнуйся. Это ненадолго, — прозвучал где-то над моей головой голос Рейнарда.

Такой напыщенный, такой уверенный в своей правоте, что мне стало дурно. Так хотелось плюнуть Его Светлости в нахальную морду.

Но я сдержалась. Сначала, потому что удивилась, а потом — догадалась. Он и в самом деле считал, что я не могу шевелиться. Вот только я могла и ещё как. Я совершенно точно чувствовала, что всё тело подчинялось мне.

«Молчи, если хочешь жить, — говорил мне Эйдан. — Никогда не называй мне своего имени сама».

Для его магии требовался контроль. Контроль, возможный только тогда, когда он точно знал, кем управлял. И пусть он хоть тысячу раз догадался,