Тайна ректора Вечерней академии - Сильвия Лайм

— Ох, — только и смогла выдохнуть девушка.

Он испарил воду не прикасаясь к ней.

— Теперь получается “Два-два”, жемчужинка, — проговорил Рейнар с улыбкой. — Будут еще фокусы?

Арлин стиснула зубы, притворно нахмурившись. А потом проговорила уже не так весело, как прежде:

— Есть еще кое-что, но, к сожалению, я этого не умею.

— Что же?

— Тетка рассказывала, что она умеет создавать защитный кокон, внутри которого безопасно. И этот кокон может выдержать почти любые нагрузки. Даже если упасть в нем в пропасть, выживешь. Главное успеть его создать.

— Кокон?.. — почему-то задумался Рейнар.

— Да, что-то вроде мыльного пузыря с феей внутри, — улыбнулась Арлин. — Впрочем, может, это выдумка. Ведь иначе нас всех не перебили бы…

А Рейнар вдруг покачала головой.

— Думаю, не выдумка.

— Почему? — Арлин прищурилась, во-второй раз заметив, что ее рассказ словно всколыхнул внутри мужчины какие-то давно терзавшие его мысли.

Оказалось, так оно и есть.

— Я много лет размышляю над тем, как монстры сумели преодолеть Разрыв, — проговорил он, в очередной раз называя их всех, включая и самого себя — чудовищем.

Арлин не уставала поражаться этому. Со стороны казалось, что ректор Вечерней академии — до мозга костей человек. И только она одна знала правду…

— Дело в том, что пространственные дыры очень нестабильны и вредоносны, — продолжал мужчина задумчиво. — В них гуляет очень сильное напряжение, бьют молнии, иногда появляются ядовитые облака. Пройти через такой переход живым — почти невозможно, не зря на месте возникновения Разрывов образовывались мертвые участки земли. Однако сорок лет назад таким образом в этот мир сумели попасть сотни тысяч разнообразных существ. И если некоторые из них, типа огров, обладают толстой кожей, защищающей даже от магии, то остальные — обычные смертные и слабые человекоподобные твари. Они все должны были погибнуть при переходе.

— Ты думаешь, что такой кокон был не только у фей? — приподняла бровь Арлин, с плохо скрываемым удовольствием изучая задумчивое мужское лицо, обрамленное влажными прямыми волосами.

— Нет, — покачал головой Рейнар, странно взглянув на нее. — Я думаю, что феи помогли всем тварям переместиться.

— Что? — ахнула девушка.

— Может быть твоя тетя также упоминала о том, что умеет открывать порталы?.. — приподнял бровь мужчина, и внутри Арлин зажглась и тут же потухла какая-то болезненная надежда.

Что, если все и правда так, как говорил дракайн? Что если именно феи открыли проход в этот мир? Разве это не означало бы, что они могут вернуться обратно?..

Но спустя мгновение девушка вновь успокоилась, отогнав от себя бесплодные ожидания.

— Нет. Я бы знала, — ответила она, развенчивая скорее собственные мечты, чем удовлетворяя любопытство Рейнара. — Тетка старалась рассказывать мне все, что знает о феях. Пока находилась в сознании. Она торопилась, а потому ничего не утаивала от меня. Однако, даже если открытие порталов все же возможно, то уходить нам уже некуда. Атлантит — мертв.

Это был ответ на вопрос, которого дракайн не задавал. И все же Рейнар кивнул, словно был с ней абсолютно согласен, однако задумчивость с его лица никуда не делать. Арлин очень хотелось бы знать, что творится в его голове, до каких откровений он сумел добраться за свою жизнь и какими знаниями обладает?

Но Рейнар больше не торопился рассказывать.

— Значит “Три-два” в пользу фей? — спросила она тогда, раз уж мужчина продолжал молчать.

Но в ответ на это Рейнар снова улыбнулся и покачал головой.

— Уж если ты учитываешь в нашем соревновании свою нереализованную способность, то посчитай и мою. В мире, из которого мы все вышли, дракайны умели говорить мысленно. Причем чем сильнее был дракайн, тем на большее расстояние он умел переносить свои мысли. Так что “три-три”, феечка.

— Правда? — восхитилась Арлин. — Но откуда ты узнал это все? Ты ведь не встречал ни одного дракайна?

— Отец изучал книги, рассказывал мне все, что ему удавалось узнать о таких, как я. Да и об остальных монстрах тоже. Однако о телепатии дракайнов я узнал иначе. Однажды у нас в городе поймали одного моего сородича. Он был уже абсолютно невменяем… кричал, дрался. Одному стражнику голыми руками оторвал кисть руки, когда его пытались посадить в клетку, — Рейнар нахмурился, а Арлин вздрогнула, словно ей передалось его настроение. — Отвратительное зрелище… Отец тут же повел меня домой, и я должен был мгновенно потерять из виду происходящее. Однако уже по дороге я понял, что все еще ощущаю то, что творится на площади. Буквально ощущаю, как паладин, который руководил операцией, приговоривает чудовище к смертной казни. В тот момент от эшафота мы с отцом удалились уже на несколько километров, однако я вдруг услышал у себя в голове крик того самого дракайна. Он прочно въелся мне в голову… навсегда:

“Я всех вас уничтожу, всех! Моя бедная Льесса будет мне свидетельницей с полей цветущих Арлиний! Вы все умрете, или я не Терран-реш-шерас, проклятые людишки! Услышьте меня, последние дети вулканов! Они убивают нас! И сами должны умереть…”

Рейнар на миг замолчал, не замечая, как побледнела Арлин, и только через несколько секунд продолжил:

— Он много еще чего кричал. А потом я понял, что дракайн мертв, потому что его голос у меня в голове внезапно оборвался. В этот момент мы входили в наш дом… Арлин? Что с тобой?

Рейнар наконец заметил, что девушка пепельно бледна.

Фея подняла на него мутный взгляд и ничего не ответила. Она много чего могла бы сказать Рейнару.

Например, что того дракайна она знала. Что именно в тот день он и сошел с ума, потеряв любимую. Ведь Льесса — было имя ее тетки, умершей от безумия немногим раньше, чем ее любовник. Именно в тот день, похоже, она и отлетела на цветущие поля Арлиний — цветов потерянного мира Атлантита, к которым отправлялись мертвые. Именно в их честь когда-то назвали Арлин.

Цветок мертвых… Собственно, если подумать, это имя нравилось фее гораздо меньше “жемчужинки” или “вишневого пирожка”.

— Тебе нужно согреться, совсем замерзла, — проговорил хмуро Рейнар, поднимая ее с земли и прижимая к себе, тем самым вырывая из плена мрачных мыслей. — Ой, что это?..

Случайно коснувшись ее платья, мужчина еще сильнее нахмурился.

Арлин опустила голову и тут же обратила внимание на то, чего прежде не замечала, увлеченная невероятным разговором.

Грудь под мокрым вырезом платья ныла значительно сильнее прежнего. Только теперь это ощущение было не похоже на боль или жжение. Лишь на чувство чего-то странного, оказавшегося на коже. Чего-то зудящего и слегка пульсирующего…

Проклятая метка!

Это уже была не рана, которая могла зажить и испариться. Это был словно зарубцевавшийся шрам, который стягивал кожу. Шрам, который уже просто не мог никуда исчезнуть.