Особые заслуги - Иоанна Хмелевская

— А что я скажу? Откуда мне знать, что я скажу? Подумать бы надо...

И озадачился еще больше, услышав вдруг совершенно неожиданный крик Яночки. Даже вздрогнул от неожиданности. А Яночка громким голосом, действительно почти крича, обращалась к поручику, словно продолжая m«w»r{i разговор:

— И наша мама уверена — его наверняка украли! Потому как масло импортное, французское, такого здесь не достанешь! А она теперь загорать не сможет! И куда милиция смотрит!

Поручик тоже вздрогнул от неожиданности и вытаращил на девочку глаза. Оба повернулись к Яночке. Павлик краем глаза заметил приближавшегося Попрыгуна и вмиг все понял. Поручик, к сожалению, не знал того, что знали дети, и ничего не понял. Потому и задал глупый вопрос:

— О чем ты? Какое масло?

Хорошо, хоть не очень громко спросил, есть надежда, злоумышленник не расслышал вопроса милиционера. А он уже был совсем рядом. Яночка приняла огонь на себя. Почти наскакивая на поручика и тем самым загораживая его от подозрительного объекта, девочка продолжала разыгрывать потерпевшую, возмущающуюся бездействием органов правопорядка.

— Да я же уже говорила — импортное масло для загара! В пластиковом распылителе! Бело-голубом! Мама настаивает, чтобы милиция занялась похитителем и отобрала у него украденное масло! И вернула ей, а то мама без него плохо загорит! Масло для загара в бело-голубом распылителеспрее, слышали, наверное, фукалка такая! И мама просит...

Тут и Павлик подключился:

— И мама сказала — если оно не найдется, она будет жаловаться!

В этот момент Попрыгун прошел мимо группы на. дороге — трех человек, двух собак и мотоцикла, внимательно прислушиваясь и бросив настороженный взгляд на поручика. По мере того, как он удалялся, Яночка понижала голос.

— И мама сказала, чтобы вы немедленно...

— Слушайте, с меня довольно! — резко перебил детей поручик. — Перестаньте делать из меня идиота! Больше не желаю слышать ни о каком масле. И нечего мне зубы заговаривать! Оба вы прекрасно понимаете, в чем дело и что мне от вас требуется, только не желаете говорить. Ведь вам же известно — я знаю о вчерашней ссоре пана Джонатана с художником, собственными глазами видел, как они сцепились, а сегодня рыбак мне говорит, что видеть того не видел. Вот я и хотел бы знать, что вы на это скажете.

— Да мы и понятия не имели, что вы собственными глазами... — вырвалось у простодушного Павлика.

— Но теперь имеете! И неплохо соображаете хотя и стараетесь почемуто выглядеть малолетними недоумками! — бушевал видимо не на шутку разозлившийся .милиционер. — Так что кончайте валять дурака и отвечайте на вопросы милиции! Яночка с достоинством возразила;

— И вовсе мы не притворяемся малолетними недоумками! А что касается пана Джонатана, так он был вынужден отпираться, потому как и его жена, и пан Любанский слушали. И даже если бы вы его на месте убили, он все равно бы отпирался. Ни в жизнь не признался!

Милиционер оторопел от такого натиска.

— С чего ты взяла?

— Так ведь я видела их лица, а вы нет! Может, с глазу на глаз он бы вам и признался, а так — ни за что! Хоть тресни! А врать он не хотел, пан Джонатан — человек порядочный.

— Да ты откуда знаешь? — чуть ли не простонал милиционер.

— Хабр сказал! — убежденно заявила Яночка и в ответ на недоверчивый взгляд милиционера добавила: — Сто раз проверено: раз Хабру человек нравится, значит, он порядочный. Нашему псу только хорошие люди нравятся.

— Боже, смилуйся надо мной! — только и проговорил поручик.

Вопреки иррациональности услышанного, в голову забралась мысль: воспользуйся он помощью этих необыкновенных детей и их мудрой собаки — и в два счета распутает сложное дело, которым занимается уже столько времени. Пришлось призвать на помощь рассудок, прогнать иррациональные ощущения и строго напомнить себе — не имеет он права привлекать посторонних, а тем более детей, к расследованию преступления. Не имеет op«b»! В крайнем случае можно лишь задавать вопросы и питать надежду на то, что они соизволят ответить.

Разделавшись с подсознанием, поручик вернулся на грешную землю и сказал по возможности официальным тоном:

— Я ведь понимаю — вы что-то от меня скрываете. Не имею права заставить вас дать показания, но хоть скажите, почему скрываете? Вам ктото угрожает? Или это чревато для вас еще какой-то опасностью или чем-то в этом роде?

И на Павлика, и на Яночку речь поручика произвела впечатление. Отреагировали они по-разному.

— Пусть бы только осмелился угрожать! — вырвалось у Павлика.

— Нет, — ответила Яночка. — Никто нам пока не угрожает. Но...

Она не докончила фразы. Что-то уж больно пристально смотрел поручик вслед удаляющемуся Попрыгуну.

— Что «но»? — подхватил поручик, переведя взгляд на девочку.

— Но очень может быть, у нас появятся сведения, которые... которые вам понравятся, пан поручик. И мы вам обо всем расскажем, когда... когда...

— ...когда у нас будут доказательства! — опять не выдержал Павлик. — Ведь мы понимаем, не думайте, мы понимаем, для милиции всегда доказательства нужны, а не просто болтовня. И когда у нас будут доказательства, мы вам первому все расскажем, обещаем!

Поручик задумчиво глядел на брата и сестру, и его охватывало все большее беспокойство за этих поразительно шустрых и энергичных детей. Надо бы предостеречь их от... От чего? Строго-настрого запретить им лезть в. опасное дело, держаться подальше от подозрительных элементов. Но как сделать это, не выдавая служебной тайны? И в то же время в голову поручика одна за другой стали приходить интересные мысли и предположения. И он ограничился тем, что очень строго, хотя и немного рассеянно официально предупредил своих молодых друзей:

— Смотрите же, если с вами что случится — будете со мной иметь дело! Уж я тогда вам не спущу! Запомните это хорошенько!

Пнул стартер мотоцикла, сел и уехал.

— Ну вот, пожалуйста, — недовольно бормотал Павлик, углубляясь в лес. — Будь у нас фотоаппарат — было бы и доказательство, а так...

— А так придется поверить нам на слово, — закончила поспешавшая за ним сестра. — И не только на слово. Я записала в тетрадь каждый час, каждую минуту. Теперь буду записывать все-все, пусть потом проверят и убедятся. В конце концов, должна же милиция тоже работать! Слушай, куда ты лезешь? Ведь мы же на пляж собирались.

— А зачем? Распрыскиватель с маслом у меня в кармане.

— Тогда почему же ты его до сих пор не подбросил?

— Потому что нам надо еще немного нафукать на что-нибудь, чтобы давать Хабру понюхать. На что? Носовой платок?

— Нет, на что-нибудь маленькое. Что бы такое придумать? Ага, вот на этот огрызок карандаша, которым я записывала данные.

Не откладывая дела в долгий ящик, остановились, основательно смазали маслом для загорания огрызок карандаша и не торопясь продолжили путь.