Комбат по прозвищу Снежный Лис - Владимир Першанин

— Уходим, — согласился Фёдор.

Он не заметил, что сбросил в горячке куртку. Комбинезон промок насквозь, и, вытирая пот со лба, увидел кровь на ладони. Механик выключил двигатель и вылез наружу, держа наготове трофейный автомат.

Раскалившийся двигатель парил, внутри что-то булькало. Заметив бегущих охранников, дал одну, другую очередь и удовлетворённо заметил:

— Хорошо я им врезал. А то скажут, был в бою и ни разу не стрельнул.

— Убежали охранники. Глянь, что у меня с головой.

— Ссадина… давай перевяжу.

— Ладно, попозже. Садись за рычаги, на полустанке ещё стреляют.

Бой заканчивался. Появилась «тридцатьчетвёрка» командира роты Савелия Голикова и с ходу открыла огонь. С другой стороны подоспел Т-70 Фёдора Тихонова. Уцелевшая охрана и экипажи подбитых немецких самоходок отступали к лесополосе, прикрываясь пулемётными очередями.

Наверное, их бы добили. Слишком много злости накопилось у танкистов и десантников, потерявших в бою четыре машины из пяти и две трети личного состава.

Но появился броневагон с 88-миллиметровым орудием. Капитан Калугин приказал с ним в бой не вступать.

— Грузите погибших и раненых. Не хватало оставить здесь всю роту. Всё, что нужно, мы уже спалили, состав догорает. Возвращаемся на базу.

Этот полустанок трудно найти в бескрайней степи за Сталинградом. Но он сохранился до сих пор. А возле железнодорожной насыпи стоит памятник. Братская могила погибших танкистов, которых после боя извлекли из сгоревших машин местные жители.

В ночь вернулась с полустанка рота Григория Калугина, которую прикрывала «тридцатьчетвёрка» лейтенанта Голикова. Утром отправили в санбат раненых и контуженых, а остатки батальона перебросили в ближний тыл на охрану полусгоревшего хутора.

Спешно маскировали машины, ждали ремонтников. Настроение у большинства танкистов было мрачное. На склоне холма рыли братскую могилу. Готовились хоронить более двадцати человек, погибших за один день, когда уничтожили базу горюче-смазочных материалов и степной полустанок, куда немцы подвозили горючее.

Неожиданно заявилось начальство из штаба бригады. Группу возглавлял полковник, замполит бригады. Пожал руку Шестакову, его заместителю Григорию Калугину, оглядел выстроившиеся экипажи танков и десантников.

Вид личного состава замполиту не понравился. Замасленная, прожженная во многих местах форма, закопчённые лица. На бодрое приветствие ответили недружно и хрипло.

— Что-то вид у вас не слишком боевой. Плохо позавтракали?

На вопросы начальства полагалось отвечать. Комбат Шестаков упрямо промолчал, а Григорий Калугин коротко отозвался:

— Аппетита что-то нет. Вон, оглянитесь, товарищ полковник.

Замполит обернулся, не сразу понял. Помощник по комсомолу, розовощёкий упитанный лейтенант, что-то шепнул ему, кивнув на тела погибших, накрытые старыми шинелями и брезентом. Полковник снял папаху.

— Вечная память павшим за Родину. Но это не повод на смотр в оборванном виде являться. А кое-кто даже умыться забыл.

— Все умылись, а запасной формы у нас нет, — отозвался Андрей Шестаков. — И снаряды почти все израсходованы, а мы ещё вчера дали заявку срочно подвезти. Осталось по десятку штук на ствол, да и те, в основном, осколочно-фугасные. У десантников диски пустые, ручные гранаты кончились.

— В нужное время подвезут боеприпасы. А ты, Шестаков, никак в бой собрался? — усмехнулся замполит. — Отдохни немного, батальон в порядок приведи.

— Я пока никуда не собираюсь, а фрицы в любой момент ударить могут. До их позиций отсюда километров двадцать, а то и меньше. Им вчера крепко вломили, наверняка захотят рассчитаться.

— А ты не паникуй. Если на свои силы не надеешься, то на холме противотанковая батарея стоит. Как-нибудь защитит вас.

Разговор с комбатом складывался совсем не так, как планировалось. Замполит выехал в батальон, выполняя поручение командира бригады.

— Шестаков молодец, активно действует. Вчера сжёг крупный склад горючего, разгромил опорный пункт на полустанке. Надо с ним встретиться, объявить благодарность, собрать представления о награждении орденами и медалями отличившихся. Да и Андрея Шестакова пора в звании повысить.

Замполиту не очень понравилось, что комбриг не упомянул организующую роль политработников. Не слишком задумываясь, он с усмешкой заметил:

— Опорный пункт на полустанке. Великий подвиг! У Шестакова под началом целый танковый батальон да рота десантников. С такими силами…

— Тебе известно, сколько машин у него после трёх недель рейда осталось? — резко перебил его комбриг.

— Потери, конечно, имеются, но и остальные подразделения не в тылу отсиживаются.

— А Шестаков всё это время практически в отрыве от основных сил действует. Выясни точно, какими силами располагает батальон на сегодняшний день. Ему, наверняка, нужна помощь, тем более, запланирована важная операция с участием нашего Снежного Лиса!

— Есть, — козырнул замполит.

Сейчас, глядя на уцелевшие после боёв танки, полковник понял, что избрал не тот тон в общении с комбатом.

— Вижу, что крепко повоевали. Сколько машин в строю осталось?

— Шесть «тридцатьчетвёрок» идва лёгких танка Т-70. Ещё три машины требуют серьёзного ремонта. Без сварки и ремонтной бригады не обойдёмся. Да и остальные танки необходимо в порядок привести. От сильных ударов подтекает масло, требуется кое-где замена подшипников, изношены гусеницы.

— Необходимую помощь вы получите, — заверил Шестакова полковник. — Как настрой у людей?

— При чём тут настрой? — с досадой отмахнулся комбат. — Люди будут воевать при любом настрое.

— Не скажите. Моральный дух очень важен. Без него мы не выполним поставленные задачи.

— Пусть так, — не стал спорить Шестаков. — Но в первую очередь необходим ремонт техники и отдых. Подкормить ребят нормально. У меня немало танкистов и десантников, которые заслужили награды. Лейтенант Будник уничтожил тяжёлую зенитку «восемь-восемь» исчетверённый 20-миллиметровый автомат. Младший лейтенант Фёдор Тихонов на лёгком танке Т-70 вступил в бой с немецкой самоходкой и сжёг её. Кроме того, фактически спас группу бойцов и офицеров, разбил противотанковую пушку и крупнокалиберный пулемёт.

Кажется, никогда комбат Шестаков не говорил так долго. Обычно немногословный, капитан словно подводил итоги боевой деятельности. Хотя знал, что остаткам батальона ещё предстоит воевать, и отдых предвидится не раньше, чем будет окончательно разгромлена группировка Паулюса.

— Ребята устали, — неожиданно оборвал он свою речь. — Некоторые контужены, толком не выспались, да и обед готов. Разрешите закончить строевой смотр.