Метро 2033. Санитары - Сергей Зайцев

Словно потешаясь над ним, где-то за спиной, по ту сторону перегородки, послышался тихий, пока еще отдаленный цокот. Сперва парню показалось, что это всего лишь очередное наваждение, но цокот усиливался, становился громче и отчетливее. И не узнать его было невозможно. Звук костяных лап, быстро ступающих по бетону. Громко и отчетливо перестукивая друг о друга окостеневшими перьями, броней покрывавшими тело твари, по коридору к нему бежал, разгоняясь…

«Этого не может быть. Шилоклювы не водятся в туннелях!»

С невероятным трудом преодолев навалившийся на него ступор, Димка отшатнулся от перегородки, поворачиваясь к ней лицом. Автомат в руках показался неподъемным, словно его вес вдруг увеличился в несколько раз. Щелкнул фонарь, и луч света уперся в бурый от ржавчины металл.

Цокот нарастал.

Замедленно, как во сне, Димка сделал еще шаг назад.

Свирепый удар с оглушительным скрежетом прогнул листовой металл, словно бумагу, заставив его вздуться пузырем внутрь коридора. Все произошло так быстро, что Димка не успел отскочить. Пробив сталь, длинное копье костяного жала в один миг преодолело метровый промежуток и вонзилось ему в грудь, насадив, словно жука на булавку.

Он закричал от ослепительной боли, ломающей кости и рвущей легкие…

И проснулся.

— Хорош орать, спать мешаешь!

Димка рывком сел на койке. Сердце бухало в груди кузнечным молотом, пульс отдавался в висках. Провел рукавом рубашки по лицу, стирая липкую испарину. Натянул башмаки, спасаясь от холода мраморного пола.

«Да когда же это кончится?!»

Поневоле позавидуешь Федору — тому кошмары не снятся, да еще так отчетливо, словно происходит это наяву. Кротову вообще никогда ничего не снится, если уж спит, то всегда как убитый. Вон и сейчас — недовольно буркнул и снова дрыхнет.

Димка ожесточенно потер влажные виски дрожащими пальцами, глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Снаружи кабинки доносился привычный гомон голосов — в реальности наступило утро, ночь осталась позади. Мимо полога по коридору постоянно сновали люди, занимаясь утренними заботами, долетали запахи готовящейся в кухонных точках пищи, прогромыхали колеса дрезины по путям. Но, несмотря на более чем десятичасовой отдых, Димка чувствовал себя совершенно разбитым и вымотанным. Будто и в самом деле всю ночь бродил по путям и сражался с монстрами из своего воспаленного воображения.

Все пережитое за день смешалось в кучу в этом проклятом кошмаре: оборотень с Курской, берлога Натуралиста, даже тот бородач, следивший за бауманцами с момента их появления на станции… Словно между всеми этими событиями существовала некая тайная связь. Но если так рассуждать, то и в самом деле спятить недолго. А в метро и без него сумасшедших хватает, только живут они недолго — кому нужны бедолаги, не способные не то что отработать паек, а даже о себе позаботиться? На станциях Ганзы душевнобольных точно не встретишь — таких они или вышвыривали на радиальные, или тихо кончали в темных туннелях. Чтобы человек и сам не мучился, и другим хлопот не доставлял. «Вот такая, блин, этика подземной жизни, сведенная к жестокой и бездушной рациональности…» — Димка еще раз глубоко вздохнул. С каждой минутой в душе крепло убеждение, что этот тип с бородкой приснился неспроста. Может, он и в самом деле уже очнулся и дает показания? Очень хотелось надеяться, что это так и все эти мучения во сне неспроста. Решившись, парень засобирался — натянул куртку, проверил оружие.

— Федь, пошли Каданцева навестим?

Кротов что-то буркнул под нос, но даже не пошевелился.

— Федь? Надо Каданцева навестить. Наверняка уже есть какие-то новости.

Кротов застонал и перевернулся на другой бок.

— Федь?

Сообразив, что напарник все равно не отстанет, Федор с руганью сел на жалобно заскрипевшей койке и сердито уставился на Димку. Синяк под его левым глазом совсем почернел и выглядел жутковато. Очки на ночь он все-таки снял и теперь достал из нагрудного кармана, протер носовым платком и нацепил на переносицу.

— Димон, я тебя сам пристрелю, если не угомонишься, — хриплым спросонья голосом пообещал Федор. — Ты что, двужильный, что ли? Чего пристал, как чирей к заднице? Лично меня после «исповедальни» сегодня мутит еще больше, чем вчера.

— Тогда я сам схожу, узнаю насчет сестры, а ты… спи до посинения! — зло ответил Димка.

— Да за какие же грехи мне такой напарник достался? — сокрушенно вздохнул Федор, сдаваясь. — Я о чем с тобой совсем недавно толковал? Мы же вроде договорились!

— Не могу я сидеть на месте, в полной просра… прострации. Это ведь не у тебя пропала сестра, а у меня.

— Хочешь выставить меня черствой душонкой? — Федор в негодовании даже стукнул кулаком по коленке, поморщился. — Не выйдет. Черт с тобой! Опять что-нибудь натворишь, а мне потом расхлебывать. Но одно условие: сперва нормальный завтрак, а потом уже дела. Знаю я тут одну отличную забегаловку…

Димка не возражал. Завтрак — это насущная необходимость, так что требование справедливо. Да и запас воды во флягах не мешает пополнить.

Собравшись и прихватив вещи, бауманцы пересекли гостиничный коридор и обогнули лестницу перехода, которая, поднимаясь из края платформы, вела на Калининскую линию. Димка, хмурый от недосыпа, все же не без любопытства косился по сторонам. С шести утра станция уже жила привычной жизнью. Нормального рынка здесь не было — приличный кусок платформы за лестницей занимали несколько кафешек, чайных и шашлычных, а вездесущие лоточники жались в свободном пространстве между ними. Еще дальше шли магазинчики посерьезнее — оружейные и вещевые развалы с бдительными охранниками на входе, в задачу которых входило отсекать малоимущих бездельников и не допускать беспорядков. За магазинчиками располагался ринг, который сейчас скрывали северные трибуны. Они перегораживали станцию поперек — несколько рядов кресел, которые когда-то удалось стащить то ли из кинотеатров с поверхности, то ли с конференц-залов в самом метро. Места с удобными креслами, конечно, предназначались для зажиточных граждан, тем же, кто победнее, приходилось жаться в дикой толчее в арках по бокам ринга. Таганская была широко известна спортивными боями по воскресеньям, немало народу с соседних станций добиралось сюда ради азарта и ставок. Впрочем, почти на каждой станции Ганзы имелись какие-нибудь тотализаторы — на Павелецкой, например, бешеной популярностью пользовались крысиные бега. Если честно, Димке очень хотелось посмотреть на спортивные бои — схватка серьезных бойцов его интересовала куда больше, чем состязание мерзких крыс. Но только не сейчас. Сейчас есть дела поважнее.

Федор тянул его куда-то за собой, мимо кафешек, отгороженных от общего пространства платформы брезентовыми или пластиковыми ширмами, за которыми стояли столы и лавки, а возле кухонных печурок суетились хозяева, стараясь удовлетворить желудочные запросы посетителей. Там, где сервис был покруче, за столиками, делясь новостями или обсуждая важные деловые вопросы, сидели крупные заезжие торговцы, люди из администрации станции и высокие военные чины. В забегаловках с ассортиментом попроще завтракали рабочие, мастеровые, курьеры, солдаты и служащие станции. Дразнящие ароматы витали над платформой, заставляя живот голодно урчать.