А еще был случай… Записки репортера - Илья Борисович Гейман

мастер осободил меня от работы на тот день и пир пошел горой. Гостей я знал хорошо. Некоторые из них были моими друзьями. Так что отпраздновали мой день рождения на чужбине отменно.

Вечером я стоял на палубе и с грустью смотрел, как шлюпки с капитанами уплывали в разные стороны огромного порта. Уплывали на исправных моторах. Маас им не мешал.

Да, впрочем, и нам пора было отправляться в путь. Мы вышли из устья Мааса и пошли на запад, удаляясь от родных берегов. Прошли Северное море. Вышли в Английский канал. В школе на уроках географии его называли Ла Манш. Оживленный морской путь между Англией и Францией. Достаточно длинный – около 600 километров.

Глядя на встречные и попутные суда, я вспомнил, как осенью 1959 года отслеживал в диспетчерской пароходства движение одного очень важного корабля. Из порта Балтийск, расположенного поблизости от Калининграда, отправился в плавание турбоэлектроход “Балтика”. На нем на сессию ООН плыла делегация Советского Союза во главе с Никитой Хрущевым.

Я отслеживал маршрут корабля, погоду на его пути, любые детали, которые могли пригодиться для очередной публикации в нашей морской газете. Для нее эта тема считалась главной.

“Балтика” была заслуженным судном. На первых порах она называлась “Вячеслав Молотов”, затем, после смерти Сталина, ее переименовали.

В начале Отечественной войны она вместе с другими кораблями вывозила из Таллина четыре тысячи раненых советских бойцов. В пути конвой терял суда. Людей подбирали в море и переправляли на “Балтику”. До тех пор, пока мина не взорвалась у ее борта и не разорвала его. Раненный корабль на буксире притащили в Кронштадт. После ремонта и окончания войны он плавал на Черном море, затем во Владивостоке. Пока снова не попал на Балтику.

Мы знали, что турбоэлектроход тщательно готовили к походу в Америку. Готовили не только сам корабль, но и команду. Каждого человека чуть ли не просвечивали насквозь. Многих заменили на более надежных. Экспедиция должна была пройти без эксцессов.

“Балтика” благополучно миновала берега Европы, пересекла Атлантический океан, вошла в Нью-Йорк. Начался визит.

Все было бы замечательно, если бы не одна неприятность. После того, как Никита Сергеевич сошел на берег, судно покинул человек, не входивший в правительственную делегацию.

Политического убежища у американских властей попросил второй механик “Балтики”. Человек, которого проверяли-перепроверяли. Секретарь комсомольской организации экипажа, надежный во всех отношениях.

Большая неприятность. Но и она может показаться мелочью на фоне того, что произошло дальше.

Хрущева пригласили на американское телевидение. Там он получил возможность высказать свои идеи по насущным проблемам в беседе с ведущими комментаторами.

Но вот незадача. В передаче время от времени возникали паузы и в них включалась точно такая же по форме беседа, но со вторым механиком “Балтики”. Мы можем догадаться, о чем говорил молодой человек, попросивший политическое убежище у американцев.

Я могу предположить и то, почему у Хрущева было плохое настроение и почему он стучал ботинком по столу на заседании Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций.

* * *

В этом мире неверном не будь дураком:

Полагаться не вздумай на тех, кто кругом.

Твердым оком взгляни на ближайшего друга —

Друг, возможно, окажется злейшим врагом.

Омар Хайям.

Мы вышли из Ла Манша. Берем курс на юг – нам для начала надо зайти в Италию. Идем через Бискайский залив. Здесь из-за особенностей рельефа дна часто возникают штормы и ураганы. Еще с древних времен это место считалось у моряков гиблым. Кладбищем кораблей.

Мы миновали его благополучно, хотя была зима – самое опасное время в Бискайском заливе.

Переход по Атлантическому океану вокруг западной оконечности Европы был коротким. Когда слева по борту оставался португальский Лиссабон, мне вспомнилась одна удивительная история. Она произошла с двумя моими знакомыми моряками.

Они плавали по морям и океанам в чинах капитана и старшего механика. Отечественная война застала их в Лиссабоне – судно стояло там на ремонте. Корабль был арестован, выведен из порта на рейд. Подальше от берега. Экипаж с помощью Красного креста переправили в Скандинавию, потом на родину. А два человека остались на борту. Капитан и дед – так называют моряки старшего механика. Они остались, чтобы сберечь пароход. Чтобы его не могли посчитать брошенным командой. Иначе он мог стать призом того, кто поднимется на его пустую палубу.

Пищи не было. Помогал, правда, Красный крест, но его продуктовые передачи были каплей в море. С них и ноги протянуть было недолго.

Спасение от голодной смерти было найдено самим “экипажем” корабля. Капитан с дедом устроили в одном пустом трюме огород. Выращивали всякую зелень. В другом стали разводить кроликов – они быстро размножаются. Кормили их собственной травой. А сами питались мясом. Почти только мясом. Благодаря ему и выжили.

Четыре года два моряка берегли свой корабль. Без перерывов, выходных, больничных листов, отпусков, праздников несли бесконечную судовую вахту. Двенадцать часов через двенадцать. Полсуток дежурство, полсуток отдых на огороде или у загонов для кроликов. День за днем четко, по моряцки вели судовой журнал.

Спаслись сами. Спасли и корабль.

Я встречал этих робинзонов в коридорах пароходства. Они ходили, понурые, из кабинета в кабинет. Показывали свой судовой журнал – главный документ на корабле. Показывали большим чиновникам и мелким. И никак не могли получить свою зарплату с доплатой за огромную сверхурочную работу.

Я читал их вахтенный журнал. В нем – вся жизнь на пароходе и обстановка вокруг него. Никаких капитанов Немо для этих приключений не потребовалось бы.

* * *

Стремись не к тому, чтобы добиться успеха, а к тому, чтобы твоя жизнь имела смысл.

Альберт Эйнштейн.

Вообще-то, когда началась война, где-то за границей оказалось несколько латвийских судов.

Одно из них – самый крупный грузовой “Герцог Екаб”.

В тот день, когда Латвия стала советской, теплоход шел в Тихом океане к берегам Перу, в порт Кальяо. Получили сообщение и решили изменить курс – идти на родину. Но трезвые головы подсчитали, что ни горючего, ни воды, ни провизии на такой переход не хватит.

Пошли по прежнему курсу, в Перу. Но там моряков встретили нелюбезно. Поставили на борту вооруженную охрану, завели речь об аресте корабля. Экипажу запретили сходить на берег.

Большинство команды было за то, чтобы любым способом уйти из этого порта. Но кое-кто решил остаться – им не нравилась советская власть в родной стране.

Глубокой ночью вооруженную охрану силком затолкали в шлюпку. Потушили все огни. Крадучись,