Мама для наследника - Юлия Журавлева

— Спокойно, ты отсутствуешь в реальности не более получаса, которые мы провели в машине. Пока что ты все еще «за дверью».

— Значит, это не реальность? А что тогда? — Все окружающее выглядело совершенно обычным. Если, конечно, не брать в расчет, что в реальности центральная башня завалена хламом. А за этим окном застыл неподвижный и, наверное, вечный закат.

— Это место вне времени и пространства, но представляет собой в некотором роде часть Закатной крепости. Тут много подобных комнат, целый коридор. Именно его и проходят испытуемые. Но для тебя я решил сделать исключение, раз уж мы познакомились и практически подружились.

— Вообще-то это я вас в гости звала, а получается, сама пришла к вам, — улыбнулась я.

— Да уж, прости, угостить нечем, налить тоже ничего нет. Впрочем, я и при жизни не пил ничего крепче компота, — усмехнулся мой собеседник.

— Вы создатель крепости?

— Я — нет, а вот тот, кем я был при жизни, действительно создал себе эдакую резиденцию. А заодно для всех своих последователей. Это был большой дружный дом, не община, но сообщество. Мне жаль, что впоследствии наши идеи так извратили. И не только эти идеи. И не только наши.

— Но ведь вы сейчас продолжение того, кем являлись при жизни, его дух, я правильно понимаю?

— Не совсем. Я лишь его малая часть, осколок души, которую он вложил в создание Закатной крепости и сознательно оставил в ней, чтобы потом поддерживать и присматривать за своим творением.

— В таком случае чародеи должны подчиняться вам, как Создателю, первопроходцу и одному из великих. — Последнее я кинула для проверки, станет ли он отрицать свою принадлежность к десяти пришедшим богам или нет.

— Не думаю, что они захотят кому-то подчиняться, — усмехнулся призрак, проигнорировав намек.

— Но чародеи хотят создать Нового бога.

— Уж точно не для того, чтобы ему подчиняться или тем более самим поклоняться, — возразил старик. — Чародеи теряют силу, а вместе с ней и власть. И именно власть толкает их на крайние меры — убийства, похищения. Все это не ради благой цели, а исключительно из корыстолюбия и стяжательства. Им все мало, нужно больше!

Призрак подошел ко мне и встал у окна, глядя на неподвижный закат. Гордый профиль с крупным, чуть крючковатым носом, высокий лоб, волевой подбородок. И грустный-грустный взгляд, устремленный в кроваво-красную даль. Интересно, какие чувства у него остались? Как он живет все эти годы — такой же, как и я, пленник крепости? Мне неожиданно стало жаль это существо. Я протянула руку, но пальцы прошли насквозь. Даже его теперешняя материальность лишь умелая иллюзия. Он улыбнулся моему наивному детскому жесту.

— Ничего, — сказал призрак, — осталось недолго, уже скоро многое изменится. Главное — продержитесь, хорошо? — Дух крепости смотрел на меня серьезно и требовательно.

— Продержимся, — пообещала я, — мы уже столько пережили, что просто обязаны продержаться, выжить и выкарабкаться.

— Тогда тебе стоит немедленно возвращаться, пока не случилось беды. — Старик будто прислушался к чему-то, недовольно покачал головой. — Иди! И будь сильной. Несмотря ни на что.

Я развернулась и пошла к двери, безропотно выполняя приказ. Да и кто я, чтобы возражать тысячелетнему духу? Хотя в центральной башне, существующей в иной реальности, мне настолько хорошо, комфортно и уютно, что хотелось задержаться подольше.

— Скажите, — напоследок обернулась я, — а вы правда могли перенести меня в прошлое и изменить все случившееся, закрыв от поиска Дэйса?

— Ты действительно хочешь знать? — улыбнулось привидение.

— Пожалуй, нет, — подумав, ответила я и дернула на себя ручку двери.

Пора заканчивать испытание.

Не могу точно сказать, как и откуда я вышла — сбоку, сверху, точно не снизу, — но на ногах не удержалась, прилюдно бухнувшись на колени. На меня тут же навалилась толпа желающих поздравить, расспросить. Но я уверенно растолкала всех и побежала к стоящей поодаль Панен, держащей на руках Вовку. Рядом находились две другие женщины-помощницы — Шира и Румия, тут же стоял и Дэйс, почему-то склонившийся над ребенком, и еще парочка чародеев.

— Все хорошо, ничего не случилось? — Я подлетела к собравшимся, не ожидая ничего хорошего. — Сколько я отсутствовала?

— Меньше часа, — отозвалась Шира. Панен почему-то отводила глаза, Дэйс тоже никак не реагировал, проводя непонятные манипуляции над ребенком.

Я кинулась к Панен, протягивая руки, чтобы принять сына. Передавать мне его не спешили.

— Даяна, ты только не переживай, — начало не сулило ничего хорошего, — у Владимира очень сильный жар, вероятно, как реакция на твое отсутствие в этой реальности.

Я взяла на руки сына, практически выхватывая у женщины, и чуть не закричала — он горел.

Это даже не тридцать восемь, и боюсь, что и не тридцать девять. Хочется верить, что хотя бы меньше сорока. У меня перехватило дыхание, перед глазами все поплыло.

— Почему вы ничего не делаете? — выдавила из себя я. — Что вообще происходит?

— Сразу после твоего ухода у малыша начала подниматься температура, — принялась рассказывать Панен, явно чувствуя себя виноватой, хотя, понятное дело, она была совершенно ни при чем. — Такая высокая держится уже примерно полчаса.

— А почему не сбиваете? Дэйс! Среди чародеев ведь есть целители! Сделайте же что-нибудь! — Я сорвалась на крик. Для крохи такая температура это не просто опасно, смертельно опасно!

— Даяна, — наш похититель вздохнул и покачал головой, — чародеи бессильны в данном случае. Все, что можно сделать или дать для снижения температуры, целители уже дали и сделали.

— Но сила-то вам не просто так дана! — По моим щекам побежали слезы. Я не могу, пройдя такой путь, потерять ребенка на ровном месте. Да я этого не переживу!

— На Владимира нельзя воздействовать чародейством, — неохотно признался Дэйс. — Златокрылые, как одна из ветвей потомков Зорана, имеют иммунитет к любым чарам. Мы пытались, но врожденную способность невозможно преодолеть.

— И что делать? — Я обвела всех взглядом, но не нашла никакой поддержки, все опускали глаза.

Ненавижу! Ненавижу чародеев!

Я бегом с малышом на руках спустилась в подвал, туда, где хранились продукты. Уходить в ледяную глубь не стала, уселась недалеко от входа, там температура держалась на отметке десять-пятнадцать градусов тепла, и прижала к себе ребенка. По щекам продолжали течь горячие в прохладном воздухе слезы. Вспомнился призрак с его предложением остаться жить в моем мире, но при этом без сына. Нет, свою жизнь без Вовки я не представляла. Я поймала себя на мысли, что без колебаний отдам свою жизнь за сына. Потому что меня без него нет. Нет больше слова «я». Только «мы».