Он, она и ...собака - Лесли Шнур

— О-о-о-о-х-х-х! Что ты несешь?! Что мы должны предоставить лучшие места для прогулок и жизни твоим так называемым псам из гетто? В силу их определенной породы? А что, если они просто гнусные, злобные собаки-убийцы? И во имя справедливости они заслуживают лучшего положения? Даты знаешь, что они сделают со стаей обычных собак? Просто сровняют с землей!

— История учит, что предоставление равных возможностей униженным и угнетенным помогает им подняться над толпой.

— Ладно, только не смешивай их, идет? Как я объясню миссис Чэндлер, что ее маленького, жирного, очаровательного, кривоногого и красноглазого бульдожку разжевал и выплюнул один из твоих громадных ротвейлеров — тот, с чудовищными зубами, у которого слюна течет при виде любой собачки весом меньше сорока фунтов? Как будто его неделю не кормили! Представь, что он сделает с Эдвардом и Уоллис. А они ведь британских королевских кровей!

— Свиньи. Колонизаторы и угнетатели.

— Вообще-то они таксы. Исайя выдавил улыбку:

— Ладно, давай мне ключи, адреса и расписание, и я пойду.

— Все здесь. — Она протянула ему конверт.

— Не беспокойтесь, мисс Нина, мэм, — с чудовищно гипертрофированным южным рабским акцентом проговорил Исайя. — Я быть хорошим с ваши белые богатые собачки, обещаю. И ничё не спереть у их хозяева. Нет! Нет!

Нина расхохоталась:

— Ой, замолкни!

Затем нормальным голосом Исайя добавил:

— Я зайду через пару дней проверить, как у тебя дела, и узнать, когда нужно вернуть ключи и прочее. Серьезно, дай знать, если нужна будет помощь. — И вновь с акцентом: — Твоя все слышать?

— Спасибо за помощь, Исайя.

— Спасибо, что подкинула мне работку. Не нужно чего-нибудь, пока я не ушел?

— Нет, спасибо.

Он вышел, Нина слышала, как открылась и вновь закрылась дверь.

Он ей нравился, этот Исайя. Несмотря на то что был бывшим зэком. Она знала, что может доверять ему. Надеялась, что так. Знала, что он надежный. Думала. Знала, что может положиться на него. Как и на любого другого.

Она посмотрела на свою ногу в гипсе, лежащую перед ней, как огромная сосиска в тесте. Черт! Черт, черт, черт! Как это могло случиться? Невероятно, ей придется торчать дома целую неделю! Полагаться на то, что Клэр будет у нее на посылках и погуляет с Сэмом и Мими? Полагаться на то, что Исайя выгуляет собак ее клиентов? Рассчитывать на эмоциональную поддержку со стороны мамы? Нет, она не сомневалась, что все они справятся; она знала, что каждый вполне компетентен в своей области. Просто если все они прекрасно справятся, зачем тогда она? В чем ее предназначение, если не в этом? Но если человек полностью полагается на кого-то, это значит, что они друг другу доверяют, нуждаются друг в друге. Это слишком личное, сокровенное. Нине стало не по себе.

И тут в поле ее зрения попал Сэм, преданно глядевший на нее с высунутым подрагивающим языком. Глаза светятся пониманием. «Как мне повезло, — подумала Нина, — что у меня такая собака! Что есть люди, на которых я могу положиться. Терпеть не могу зависимость, но мне повезло».

Она уселась поудобнее и принялась глазеть в телескоп. День выдался чудесный, ясный — редкость для Нью-Йорка летом. Она разглядывала людей у Музея Гуггенхайма на Пятой авеню. Вот женщина с карапузом в коляске покупает у разносчика крендель. Вот молодая пара, смеются и целуются. Вот две пожилые дамы идут под руку, беседуют, склонив головы друг к другу. А вот симпатичная молодая женщина сидит в одиночестве на низенькой каменной стенке у входа в музей. Посмотрела на часы, позвонила кому-то, опять посмотрела на часы. Наконец поднялась и ушла. Ее место тут же заняла средних лет пара. Сели перекусить. В волосах у женщины запутался то ли клочок бумаги, то ли крошка, и мужчина вытер руку салфеткой, а потом аккуратно достал залетевший мусор. Не прерывая разговора, не отвлекаясь. Простое короткое движение, привычное между близкими людьми, которые, очевидно, заботятся друг о друге. Нина отодвинулась от телескопа и откинулась на спинку кресла. Забавно, подумала она, как легко дается некоторым близость. «Я тоже так хочу! — сказала она себе. — Я тоже так хочу…»

Звонок домофона заставил ее подскочить в кресле. Нога тут же заныла, телескоп крутанулся на триста шестьдесят градусов. Нина осторожно, двумя руками приподняла ногу и поставила ее на пол, приподнялась сама, опираясь на подлокотники, подхватила костыли и заковыляла в комнату. Сэм следовал по пятам, Мими семенила за ним. Вновь зажужжал домофон.

— Да иду, иду! — огрызнулась Нина, а в интерком спросила: — Кто там?

— Нина? Это Дэниел.

Она затаила дыхание. Глянула на себя в зеркало. Хуже не бывает… Сорок восемь часов без душа!

— Нина? О Боже…

— Входите! — ответила она.

Открыла дверь и заковыляла обратно на террасу. И тут прозвенел дверной звонок.

— Открыто! — крикнула она.

— Постойте, я помогу! — Он прикрыл за собой дверь, положил на стол какой-то бумажный пакет. Но она уже преодолела три ступеньки вверх и выбралась на террасу. Он помог ей сесть, придерживая за руку, и забрал костыли.

Когда Нина устроилась, он подтащил второе кресло и уселся рядом — двое приятелей на пляже любуются океанскими волнами. Или в кино, ждут, когда кончится реклама и начнется фильм. Или в машине, смотрят на шоссе впереди.

— Я рада, что вы пришли, — начала Нина.

— Правда?

— Я хотела поблагодарить за то, что доставили Сэма и всех остальных собак по домам. Что позвонили Клэр и вообще помогли. И за этот чудесный подарок. Спасибо. Большое спасибо.

— Я хотел удостовериться, что с вами все в порядке. — Он повернулся к ней: — Выглядите неплохо.

— Ой, я выгляжу хуже некуда! И так неловко, что я при вас…

Он улыбнулся:

— Вы выглядите замечательно! — Произнося это, он не отводил от нее глаз. Потом внезапно повернулся к телескопу и прильнул к окуляру. — Недурно. Можно все разглядеть, правда? Взгляните-ка на эту квартиру. У них на стене Пикассо — опасное имущество, — заметил он, отодвигаясь от телескопа.

— Забавно, правда?

— Именно об этом говорил Шопенгауэр. Людей нельзя оставлять наедине с их изобретениями. Это ведет к…

— Шопенгауэр? — переспросила она, припоминая файл в его компьютере.

— Немецкий философ. Он, среди прочего, говорил, что наша Вселенная устроена неразумно.

— Э-э, уф-ф! Гениальная мысль.

— Вот именно! Выдумаете, всем это известно? На самом деле все мы безнадежные оптимисты, полагающие, что можем контролировать собственные порывы. Изобретаем телескоп, чтобы исследовать пространство, изучать. А потом оказывается, что это всего лишь еще одно устройство, провоцирующее развитие наших пороков.

— Но можно же просто смотреть! Вы можете выбрать, что разглядывать, например, птиц — видите, вон полетела одна? Какого цвета у нее клюв? А взгляните на восхитительные ивы вон там. Можно разглядеть каждый листик, трещины на коре…