Академия чаросвет. Тень - Ольга Ярошинская

ладонью щеки, но только размазал грязь по лицу.

– Твоей мамаше надо поменьше болтать языком, – ругнулся он в сторону Фалько, который бежал к ним с растерянной улыбкой, как будто еще не веря в победу. – Приклеилась к Алефу, не отодрать. Или наоборот, потому и приклеилась, что он дерет ее как надо.

Фалько даже не стал останавливаться. Так с разбегу и вмазал Монтеге по роже. Тот успел отшатнулся, так что удар пришелся вскользь, и тут же ударил в ответ, опрокинув рыжего на траву. Кровь хлынула из разбитого носа. Красное на зеленом.

Кулак Баса будто бы сам взлетел и впечатался в челюсть, и Монтега тоже упал на поле. А Бастиан потер костяшки о ладонь. Зачем только сдерживался? Чистое удовольствие! Будто камень с души! Кейден недоверчиво тронул губу и выплюнул на ладонь выбитый зуб. А потом взвился пружиной как кот…

– О, кажется, мы поторопились с финалом! – верещала девчонка. – Вы только посмотрите, Альваро и Монтега сцепились не на шутку. Они повалились на траву, сверху Альваро, теперь Монтега… Отличный удар, Кей! Команда котов несется на помощь своему капитану, псы рвутся в центр всей командой! Питер! Ты куда, Питер? Куда же вы все?!

– Фелиция! – Алеф запустил обе пятерни в волосы, хватаясь за голову и глядя на толпу, хлынувшую с трибун на поле. – Ты же говорила…

– Иногда чему быть, того не миновать, – вздохнула она.

***

В лазарете было непривычно людно и тесно, и на помощь целителям взяли студенток. Бастиан сидел на кушетке, прижимая к отекшему глазу холодный компресс, а Монтега страдал напротив, все трогая языком пустую лунку на месте зуба. Драка получилась знатная, и разнимали их как уличных псов – водой. А еще менталкой, от которой голова теперь просто раскалывалась. Но бить Кея уже не хотелось: то ли магия, то ли весь пар вышел. Фалько присел рядом и проводил внимательным взглядом девчонку в насквозь мокрой блузке.

– Фалько Фокс! – ректорша протиснулась к ним, выставила указательный палец, который подрагивал от бешенства, и ткнула его острым ногтем в грудь. – Минус тридцать баллов! Это вы начали!

Фалько виновато шмыгнул носом, в который напихали ваты.

– Кейден Монтега оскорбил его мать, – сказал Бастиан, но ректорша фыркнула и удалилась, не став ни спорить, ни менять решение.

– Это нечестно – выпускать пророчицу на поле, – заявил Кейден. – Она могла увидеть, что ты промажешь.

– Я бы не промазал, – возразил Бас. – Вон по роже тебе как точно съездил.

К ним подошла девчонка в белом халате целителя, выдала Монтеге пилюли, которые он принял с видом умирающего. А потом повернулась к Фалько и кокетливо улыбнулась.

– Ты сегодня классно играл. Последний гол просто улет.

– Спасибо, – гнусаво ответил он.

– Я Арвена, – представилась девушка. – Тебе очень больно?

– Ерунда, – заверил Фалько. – Только нос да пара синяков.

– У меня есть отличное средство против ушибов, – сказала Арвена, прикусив губу и бросив на Фалько томный взгляд из-под ресниц. – Я бы тебя полечила. Но тут так много народа…

– Да, заварушка вышла знатная, многие отгребли, – покивал тот, еще не понимая, что к нему откровенно клеятся, и задумчиво запихнул вату поглубже в ноздрю.

Бастиан решил вмешаться:

– У тебя в комнате будет гораздо удобнее, Фалько, – подсказал он, незаметно подтолкнув его локтем. – Почему бы вам с Арвеной не пойти туда? Со здоровьем не шутят, знаешь ли.

– О, – до Фалько, кажется, стало доходить. – Да. Конечно. Если это будет удобно…

– Это будет отлично, – заверила Арвена, усмехнувшись, а потом вдруг склонилась к Бастиану и прошептала ему на ухо: – Мэди в Сумерках. Найрин ее туда отослала. Только если что – я ничего не говорила.

Она взяла Фалько за руку и повела за собой, и тот обернулся, ошалело улыбаясь.

– Кажется, у рыжего сегодня день побед, – вздохнул Монтега, откидываясь на подушку. – Так где Мэди, Бастиан?

– Не твое дело, – ответил он, поднимаясь с кушетки. Главное – теперь он сам знает, где Мэди. – У тебя много лишних зубов или что?

***

– Вот скажи, Фелиция, – Алеф навис над ней, заглядывая в колдовские глаза, зеленые с золотом искр – точно болотные огни, за которыми он бы пошел куда угодно. – Ты знала, что так обернется с чаркроссом?

– Вероятность была слишком большой, – ответила она, легонько царапая его плечи.

– Как это: жить, зная, что произойдет? Я кажусь тебе скучным?

– Иногда в предсказуемости есть своя прелесть, – игриво улыбнулась она, поерзав под ним и обхватив его бедра ногами.

– Значит, я предсказуемый, – сказал Алеф и, склонившись, куснул ее губы. – Ты знала, что я так сделаю?

– Может быть…

– А так? – он быстро проложил дорожку поцелуев к груди, и Фелиция выгнулась, подставляя тело его ласкам. – Хм, похоже, это ты видела точно. А если я сделаю это?

Фелиция ахнула, когда поцелуи стали совсем интимными, и запустила пальцы в его волосы.

– Все еще довольно ожидаемо, – прошептала она. – Но продолжай.

Ее вздохи наполнили комнату, рыжие волосы разметались по подушке. Такая нахальная и нежная, откровенная и в то же время недоступная. Алеф рывком перевернул ее на живот и сам чуть не застонал от острого наслаждения, которое дарило ее тело.

– Выйдешь за меня? – спросил он, двигаясь в ней плавно и неспешно.

– Нет.

– Где мое «может быть»? – возмутился Алеф, шлепнув ее по ягодице, и вскоре остались только стоны и жаркие ласки.

– Может быть, – прошептала Фелиция, когда он упал на нее, задыхаясь от страсти.

– Почему не «да»? – спросил Алеф, убирая влажные пряди с ее лица. – Я сделаю что-то плохое?

Она мотнула головой.

– Мы не будем счастливы вместе? – не отставал он.

– Тебе разве плохо со мной? – улыбнулась Фелиция, но ее глаза оставались серьезными.

– Мне плохо, когда ты уходишь, – пожаловался Алеф.

Она погладила кончиками пальцев его скулы, подбородок. Приподнявшись, легонько поцеловала. Алеф сжал тонкие запястья, завел их наверх, прижав к подушке над головой.

– Что, если я заставлю тебя сказать «да»?

– Звучит как угроза, – заметила она.

– Это и есть угроза, – подтвердил он, прижимая ее всем телом.

– Согласие, полученное под давлением, не считается, – охнула Фелиция и, высвободившись, перекатилась на него, усевшись сверху. – Но я не боюсь. Может, это ты попросишь пощады.

– Очень самонадеянно с твоей стороны, – усмехнулся он, а потом, окинув ее взглядом, добавил: – Я люблю тебя.

– Я люблю тебя, – эхом отозвалась Фелиция.

Иногда ее дар причинял почти невыносимую боль. Вот как сейчас. Дело было не в нем, как считал Алеф, а в ней самой. Это она разлюбит однажды. Это она не сумеет сохранить чувство, которое горит между ними ярко и тепло.