Принц мафии - Ви Картер

наши разногласия. Я не хочу, чтобы между нами всплывала какая-то вражда и пробегала через каждое поколение, — говорит Шей, накидывая пиджак.

— Шей, мы с тобой не враждуем. — вот теперь он спрашивает.

Он наблюдает за мной мгновение, прежде чем отойти от своего пустого стакана.

— Хорошо. Ты мне нравишься, Джек.

— Ты сказал это дважды.

— Я просто надеюсь, что ты меня услышал.

Встаю, когда он подходит к дивану.

— Я услышал тебя, Шей.

Он поднимает воротник своей куртки.

— Увидимся завтра.

Когда он покидает комнату, я допиваю бренди, запираю входную дверь и поднимаюсь наверх.

ГЛАВА 23

МЕЙВ

Я долго стою под струями горячего душа, а затем сворачиваюсь калачиком на кресле, укрыв его халатом ноги. Ни за что не лягу в постель. Может, мне и придётся остаться здесь, но я не собираюсь делать всё, что он говорит. Сглатываю слегка пульсирующую боль в шее.

Его вспышка гнева ужасает. Я никогда не видела Джека в таком состоянии, а теперь, став тому свидетелем, понимаю, что поступаю глупо, сидя здесь и пытаясь удержать контроль над ситуацией, которого у меня на самом деле нет. Так много всего в моей жизни, что я не могу взять под контроль: зависимость матери, зависимость брата, уход отца. Подтягиваю ноги на кресло и кладу подбородок на колени.

Когда думаю о том, что между мной и Джеком всё кончено, внутри всё сжимается от страха. Возвращение домой представляется беспросветным. Вернуться к своей жизни и оставить всё это позади — всё равно, что получить в подарок мгновение одного из приключений, придуманных Декланом: путешествие на корабле викингов, волны которого должны были потопить нас, но вместо этого бурлящая вода поднимает и несёт нас в небо.

Горькая правда в том, что я не хочу его покидать, но то, каким образом меня удерживают, похоже на эскорт или что похуже. Он сказал Киану, что я дырка.

Щёки опаляет жаром, когда вспоминаю эту фразу. Я не такая. Я всю жизнь держалась за своё уважение. Насмотревшись на то, как моя мать меняет мужчин чаще, чем наступают понедельники, я просто не могла позволить мужчине вот так взять и отнять его у меня. Или я так думала.

Я пытаюсь сказать себе, что это другое.

Это хуже.

Хуже, потому что я стремительно влюбляюсь в Джека. Например, мою мать интересуют секс или выпивка, или деньги. Но не меня. Моё сердце на линии огня, и мне некого винить, кроме себя. Я пошла к Джеку, зная, что я к нему чувствую. Я пошла к Джеку, когда, возможно, могла бы попросить Киана, но в глубине души я понимаю, что сделала это, чтобы увидеть его.

Дверь спальни открывается, и я замираю на кресле, моё сердце начинает биться чаще раза в три. Сразу же хочется нырнуть в кровать и притвориться спящей. Холодный взгляд голубых глаз Джека скользит по мне; кажется, он не доволен, но закрывает за собой дверь спальни.

— Ты не устала? — спрашивает он, подходя к гардеробу и скидывая с себя одежду.

Я вымотана. Умственно и физически. Такое искушение — видеть Джека и осознавать, как легко я могу позволить себе притвориться, что мы пара, которая ложится спать. Сделать это слишком легко — как есть или дышать. Это было бы естественно, и я думаю о том, что сейчас это было бы прекрасно, но как насчёт долгосрочной перспективы? Что будет потом, когда долг будет выплачен, а я стану никому не нужна? Это и так будет довольно болезненно.

— Да, — шепчу, когда он выходит из гардероба в одних белых боксёрах. Я не знаю, куда смотреть.

— Тогда ложись в постель, — в его голосе уже нет той властности и злости, что звучала в клубе.

Слезаю с кресла и оставляю халат на спинке. Мои босые ноги тонут в пушистом ковре кремового цвета, когда я подхожу к своей стороне кровати. Я не поднимаю глаз на точёное совершенное тело Джека. Укладываюсь в кровать и натягиваю на себя одеяло, поворачиваясь к нему спиной. Я не раздеваюсь, потому что не собираюсь больше терять себя ради него.

Когда Джек забирается в кровать, матрас прогибается, а я зажмуриваюсь посильнее, представляя, как он трахает меня. Прикусываю губу, и во рту появляется металлический привкус. Мне нужно вспоминать его руку, сжимающую мою шею, а не его внутри меня.

Втягиваю воздух, когда он обхватывает мою талию и притягивает к себе, к своей твёрдой груди. Распахиваю глаза, чувствуя, как его стояк прижимается к моей заднице.

Его дыхание щекочет мне ухо.

— Спокойной ночи, Мейв, — его голос глубже обычного, вызывает дрожь, словно проводит языком по спине.

Чёрта с два я так засну. Сглатываю стон.

— Спокойной ночи.

Его дыхание всё ещё опаляет мои волосы, я дрожу и теснее прижимаюсь к нему, тут же пожалев о содеянном, поскольку его член дёргается у моей задницы.

Он сильнее сжимает рукой мою талию, а затем отпускает, откидываясь на подушку. Чувствую затылком его дыхание, уставившись на двойные двери, ведущие на балкон. Сосредоточусь на стыке и подожду рассвета.

Периодически моргаю, зрение постепенно теряет фокус, и вскоре я засыпаю.

Переворачиваюсь на другой бок и замираю, когда боль между ног вырывает меня из объятий сна. Солнечный свет, проникающий сквозь шторы, заставляет меня несколько раз моргнуть, и требуется мгновение, чтобы вспомнить, почему мне так больно.

Джек. Вчера я занималась с ним сексом.

Приподнимаюсь на животе, когда возвращается паника из-за всех событий прошлой ночи. Я ожидаю увидеть Джека, но кровать пуста. Пробегаю пальцами по месту, где он спал ночью. Холодно. Утыкаюсь лицом в подушку и с облегчением выдыхаю. Я снова в его доме, в его постели.

— Как спалось?

Сердце пропускает удар, и я отбрасываю волосы с лица, судорожно поворачиваясь на звук его голоса. Он сидит в кресле за письменным столом, в белой рубашке, несколько пуговиц на которой расстёгнуты, длинные ноги облачены в чёрные брюки, и моё сердце не может найти себе места: скачет так, будто за мной гонятся.

— Нормально, — убираю прядь волос с лица. Джек переводит взгляд на мою шею, желваки на его челюсти дёргаются, и он встаёт, выпрямляясь во весь рост.

— Я хочу, чтобы ты позавтракала со мной, — говорит он, надевая чёрный пиджак.

— Я не голодна, — зарываюсь в одеяло.

Джек смотрит на меня, и всё, что я вижу, — это безразличие.

— Мейв, это был не вопрос, — он скрывается в гардеробе.

Вот что происходит, когда Джек О’Риган добивается своего. Он взял то, что хотел, и теперь