История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней - Маршалл Ходжсон

В общей истории цивилизаций до начала Нового времени[390] одно столетие представляет собой очень короткий период. За полвека в мусульманской истории менялись три-четыре правителя, которые едва ли могли повлиять на долгосрочные тенденции. Но все же период упадка исламской социальной и культурной жизни выделяется в общей ретроспективе. Главным образом, такое видение складывается в свете будущих событий. В XIX веке некогда сильные позиции исламской цивилизации в мире стремительно коллапсировали. Причем в XVIII веке при первых признаках этой необъяснимой слабости или недальновидности не было сделано ничего, чтобы предотвратить это. Хотя предчувствие грядущей депрессии отразилось на текущем состоянии мусульманских земель уже в XVIII столетии.

Не все предыдущие столетия могут похвастаться полезными достижениями или высокой активностью исламского общества. Но даже самое заурядное время, XIV век, известно деятельностью Хафиза и поэтов, его современников. И хотя в XVIII столетии было немало интересных творческих личностей, это время сложно назвать периодом высокой культуры. Практически для всех мусульманских земель того времени характерно состояние творческого застоя. Даже самые могущественные мусульманские государства постиг внутренний политический распад. И что еще удивительнее, многовековая экспансия Дар-аль-Ислама притормозилась, и великие исламские державы были вынуждены перейти к обороне, чтобы не сдать своих позиций немусульманским государствам. Подобные явления, предполагающие ослабление или упадок социальной или культурной власти, можно охарактеризовать как «декаданс», если не принимать в расчет долгосрочные тенденции. При определенном типе развития эти явления не являются случайными совпадениями. По крайней мере в землях ислама, они, несомненно, стали ответом на сложившиеся обстоятельства.

Могущество и расцвет трех великий империй в XVI веке представляли собой результат развития сельскохозяйственных ресурсов, особенно в аридной зоне, к которому эти державы пришли в позднем Средневековье. Однако XVIII век для каждой из этих империй оказался не самым благополучным. Казалось, не было оснований предполагать, что объем ресурсов настолько сократится за такое короткое время. Более подходящим видится другое предположение: когда централизованные империи, созданные в условиях преобразований эпохи пороха, на протяжении пяти или шесть поколений так и не смогли найти эффективных решений основных политических проблем исламского общества, они зашли в социальный и культурный тупик. Эффект подобной тенденции был совершенно непредсказуемым. Но это ни в коем случае не является полным всесторонним объяснением ситуации.

Причина, почему мы уделяем особое внимание одному, сравнительно заурядному веку, заключается в том, что значение «декаданса» в долгосрочном развитии исламского мира очень важно для всемирно-исторического контекста того времени. Исламская цивилизация еще никогда не была настолько замкнутой и обособленной от всемирно-исторического процесса, частью которого она всегда являлась. На протяжении нескольких веков она доминировала в афро-евразийском историческом процессе. Ее влияние распространилось настолько широко, насколько это вообще было возможно до начала эпохи Нового времени. Но в XVIII столетии афро-евразийский регион, определявший мировую историю, пошел по совершенно другому пути, и теперь мусульмане не играли в нем ведущей роли. Какую бы реальность ни представлял собой «декаданс», с точки зрения прошлых исламских эпох он выглядел зловеще, так как эта реальность сформировалась именно в тот период, когда западные европейцы вступили в эпоху выдающихся открытий, перевернувших всю мировую историю. На фоне событий в христианской Европе упадок исламского мира имел особую важность, поскольку определил его положение в переломный для мусульманского общества момент — на пороге эпохи Нового времени.

Все, что мы указали в качестве первоначальной значимости «декаданса», представляет собой лишь часть объяснения. События христианской Европы напрямую повлияли на исламский «декаданс». Что может быть серьезнее, чем подрыв блестящего столетия внешними силами. Значимость этого события становится еще существеннее, если вспомнить о том, что XVIII век был сравнительно непродуктивным не только для мусульман. Для большинства сообществ, за исключением европейских христиан, это была эпоха умеренной творческой деятельности. И действительно, в подобных условиях восточные христиане, индуисты, буддисты Тхеравада, так или иначе соприкасавшиеся с международным исламским сообществом, не могли в данный момент переживать период культурного расцвета. Любое расширение для этих сообществ осуществлялось через посредничество чуждой им исламской культуры. И даже китайские ученые и чиновники, представлявшие особое независимое и крепко устоявшееся сообщество, в этот период застыли в своем развитии.

В рамках афро-евразийского комплекса все сообщества всегда были в определенной степени взаимозависимы. И тот факт, что один регион быстро выбился в лидеры, принес немало культурных и исторических проблем, которые остальным сообществам предстояло решить. Коммерческая политика Запада все больше не просто конкурировала, а подавляла торговлю других регионов. Особенно это отразилось на исламском обществе: то, что ислам более не устанавливал нормы торговли в городах Ойкумены, стало переломным моментом. Затем новые западные культурные формы стали активно проявляться во всех областях. Лучшие умы исламского мира столкнулись с явно чужеродным культурным мышлением, которое пока еще не стало сильнее унаследованной культуры. В сложившихся условиях они не могли ни игнорировать, ни по-настоящему смириться с присутствием новой западной торговли, военных методов и даже науки и искусства. Деятели искусства Ирана и Индии предпринимали настойчивые, хоть и неудачные, попытки имитировать западные методы. Это может служить наглядной иллюстрацией того, что суть проблемы заключалась не просто в технических ресурсах. Присутствие Запада в процессе модернизации не только экономически, но, возможно, и психологически подчеркивало невозможность других действовать в этот период решительно.