Фельдмаршал в бубенцах - Нина Ягольницер

жить бок о бок? Увезенная из Гуэрче и сразу же ввергнутая в лоно церкви, девушка раньше ни разу не видела города.

Дома здесь были высоки, замшелы и несуразны, улицы засорены и полны суетливых неприветливых людей. Сор плавал в серо-зеленой воде, из окон прямо в каналы выплескивались помои. Зловонная духота, толкотня, грубые окрики, визгливая ругань, нетрезвый смех — Паолина никогда не знала, что обычный городской квартал так похож на преисподнюю. Переулки вились нескончаемой сетью, совершенно одинаковые, неразличимые. Они кишели нищими, пестрели грязным тряпьем, под ногами отвратительно чавкала осклизлая слякоть. И в этом безграничном, полутемном, переполненном людьми вертепе ей нужно было отыскать всего одного человека, который не хотел, чтобы его отыскали…

Около часа оглушенная, ошеломленная, перепуганная девушка почти бесцельно бродила по лабиринту переулков. Она не боялась воров — красть у нее было нечего, но слышала немало рассказов сестры Фелиции о том, что случается подчас на городских улицах с вполне добропорядочными женщинами, и беззвучно молилась, чтобы монашеский хабит защитил ее.

Наконец Паолина, совершенно опустошенная и измученная зноем, остановилась у аляповатой статуи какого-то осанистого человека.

Метаться по городу было бесполезно. Она знала, что берется за непосильное дело, но даже не предполагала всей его безнадежности. Как можно отыскать в этом муравейнике кого-то определенного? Не мнила ли она, что Пеппо сам вдруг попадется ей на улице? Да ничего она не мнила. Она вообще ни о чем не подумала, бросаясь в эту безумную затею. Она даже не знает, в какой стороне сейчас госпиталь. Хотя если выйдет на одну из площадей, то, вероятно, увидит колокольню.

Это соображение вдруг слегка прояснило сумбур мыслей. Да, госпиталь можно найти по колокольне. Все что угодно нужно искать по каким-то приметам. Значит, необходимо собраться. Просто собраться и подумать, как разыскать в рабочем районе человека.

Паолина потерла виски. От шума и жары мутило, отчаянно хотелось пить, но в кармане не было даже медяка. И отступать было некуда. Ну же, что теперь делать? Отец Руджеро говорил, что Пеппо оружейный мастер. Слепой оружейник. Не попробовать ли начать с этого?

Девушка тяжело поднялась с постамента и двинулась по улице, на сей раз стараясь не просто заполошно оглядываться по сторонам, а быть внимательнее. Вскоре ей попалась оружейная мастерская — вывеска с изображением перекрещенных клинка и мушкета, пусть совершенно закопченная и уже нечитаемая, была вполне красноречива.

Паолина несмело толкнула дверь, оказавшись в жарком мире летящих искр и металлического лязга. Появление в мастерской монахини не осталось незамеченным. Лязг притих, а на девушку устремилось несколько пар недоуменных глаз. Тощий человек с оспинами на лице встал с низкого табурета, отирая ветошью крепкие жилистые руки:

— Как вас сюда занесло, сестра? — спросил он хмуро и удивленно. Паолина откашлялась:

— Мессер, я ищу молодого слепого оружейника по имени Джузеппе. Вам он знаком?

Повисла пауза, а потом из угла кто-то присвистнул:

— Ого! А я не сойду заместо него, сестричка?

Подмастерья разразились хохотом, но хозяин рявкнул:

— Заткнитесь, болваны! — Он обернулся к Паолине. — Нет, сестра, не слыхал. Да и в нашем ремесле без глаз никуда. Вы не обессудьте, только, может статься, приврал вам этот слепой прохвост. Я все оружейные мастерские в Каннареджо знаю — нигде такого кудесника не упомню.

Девушка потупилась:

— Спасибо.

Она вышла из мастерской, стараясь не поежиться под прицелом любопытных взглядов, и снова пошла вперед. Дура… Пеппо скрывается, а рабочего в мастерской найти проще простого. Тогда как же его искать? Господи, как хочется пить… И подол рясы уже омерзительно грязен, и чепец надо лбом взмок от пота. Вернуться назад? Ее отсутствие уже могли заметить. Она будет наказана, за ней станут следить еще строже, и она уже ничего не сможет сделать. Все окажется напрасным.

…Следующие два часа Паолина так же скиталась по сети улиц и улочек. Она заходила в лавки и задавала вопросы, сначала робко, потом настойчиво, потом устало.

Никто не знал слепого оружейника Джузеппе. Одни раздраженно огрызались: мол, этот проклятый город кишит калеками, всех по именам не упомнишь. Другие загорались алчным обывательским любопытством и начинали сами расспрашивать, отчего вдруг церковь ищет слепого мастерового, что он натворил и какое наказание ему грозит. И Паолина с внутренней тошной гадливостью ощущала, что ее уклончивые отрицания только злят людей, надеявшихся на описание отвратительных злодеяний и сладкий ужас от предвкушения казни.

Попадались и третьи, которые без особой стыдливости ухмылялись, напрямик спрашивая, не сбежать ли собралась развеселая монашка со своим слепым хахалем, который, похоже, уже наигрался и не особо жаждет продолжения истории.

Паолина содрогалась, словно от пощечин. Отводила глаза, сквозь зубы цедила какие-то жалкие фразы и презирала себя за то, что будто бы оправдывается перед этими сальными усмешками, наглыми взглядами и погаными душами. Раньше ей казалось, что люди злы из-за собственных болезней, нищеты и обиды на судьбу. Чушь… Они просто гадки и жадны до чужих бед, как черви до падали. Никогда еще девушка так не ненавидела мир, никогда еще так сильно не жаждала вернуться в тихое лоно монашеской жизни.

…На колокольне Мадонны дель’Орто недавно отбили пять часов вечера, и Паолина поняла, что ничего не добьется. Что с самого начала здравый смысл, шептавший ей об ошибке, был совершенно прав. Предстояло собраться с силами и постараться отыскать госпиталь. Да, ей предстоит трудный вечер. Она нарушила епитимью, она сбежала из госпиталя, она пренебрегла и работой, и учебой, и мессой. Возможно, на сей раз ее отлучат от медицины окончательно.

Но девушка слишком устала, чтобы тревожиться о будущем. Она казалась себе грязной снаружи и изнутри, выпитой, высосанной до пустой оболочки, словно пойманная пауком мошка.

Перейдя забавный горбатый мостик, она посмотрела вверх. Колокольня госпиталя была видна отсюда, хотя и казалась сейчас бесконечно далекой. Паолина остановилась и оперлась спиной об ограду канала. От жажды двоилось в глазах, виски вибрировали вязкой болью, мысли путались, и даже грязно-бурая жижа, плещущаяся о столбы, сейчас выглядела прохладной и притягательной. Девушка медленно двинулась по улице, втягивая воздух пергаментными губами. Господи, в деревне тебе ни в одном доме не откажут в кружке воды… А здесь проще предложить дьяволу душу на обмен.

Слева показалось крыльцо опрятной лавчонки. Паолина остановилась, пытаясь двинуться дальше. Хватит с нее расспросов и унижений. Но ноги против ее воли уже направились к крыльцу. Она взялась за начищенное кольцо двери, еще секунду поколебалась и вошла.

В лавке было тихо, пахло тмином, а за прилавком стояла девица ее лет, сосредоточенно перевязывающая обрывком бечевки пучок сушеного