Корпус 38 - Режи Дескотт

— Они попросили меня с тобой поговорить.

Он закрывает глаза. Губы растянуты в улыбке, как два лезвия.

— Замечательно! Вот как распадается наша семья. Сначала мать, потом дочери!

— Но у тебя есть я, — говорит она, ласкаясь. — Единственная, кто тебя не покинет. Тебя, который хотел отдохнуть.

— Ты говоришь об отдыхе, — говорит он, поднимая глаза к небу. — Я так думаю, удержать их уже не удастся! Даже Эмма. В девять лет! Видимо, в наше время эмансипируются уже в этом возрасте.

— Тогда отпусти их. Они вернутся, вот увидишь. А когда мы останемся вдвоем, все изменится, — говорит она, касаясь пальцами его плавок от «Диора», скрывающих интересную выпуклость.

— Остановись, они могут нас увидеть, — смеется он.

— Еще одна причина остаться одним.

— Не вопрос. Если они уедут, побыстрее вернемся в Париж. Я подхлестну работу в клинике. И может, займусь для начала двойным подбородком, — говорит он, наклоняясь к ней и двумя пальцами сжимая кожу на воображаемом зобе.

Два скоростных поезда встречаются — громкий хлопок и туннель, полный шума. Вагон-ресторан, сэндвич-экспресс и теплый кофе, посещение туалета, где никто не осмеливается сесть и хватается рукой за скобу, чтобы не помочиться мимо, контролер, который ходит и пробивает билеты, ходит и пробивает, и, несмотря ни на что, иногда время тянется невероятно медленно. Пустые часы путешествий — слишком быстрые и слишком медленные. Обесчеловечивание в процессе. На большой скорости. Безумцы — не всегда те, о которых так думают. Не те, которых видят. В отличие от других. Всех остальных. Слепые. Запертые в поезде коровы, которые желают наблюдать, как проходит время. Встречный поезд на Бретань. Еще один хлопок. Сюзанна думает о дочерях. Они тоже летят куда-то в поезде на большой скорости. К какому месту назначения? К каким рубежам? Анжелика? Эмма? Поезд-призрак. В каких вагонах? Не жалеть. Ни их, ни себя. Новый поезд. Новый хлопок. Громкий. Поезд пугает своей мощью.

Напротив нее Стейнер. Его голова движется в такт поезда. На носу очки — на его клоунском носу. Он больше не похож на Роберта Митчема. Нос — ахиллесова пята, которая разрушила его защиту. Из-за опухоли под веками взгляд менее искушенный. Таким он Сюзане больше нравится. Не похож на соблазнителя. Он смотрит на нее. Заинтригован всплесками ее смеха и ее ускользающим взглядом. Ей не удается отвести глаза от бездны. Но этот взгляд ее останавливает. И его присутствие. Так непохоже на присутствие Жильбера. Так непохоже. На десять лет и двадцать килограммов больше, рост примерно такой же. Морщины и сигареты, бутылки спиртного и бессонные ночи. Нет бессонных ночей в косметической хирургии. Нет никакой срочности.

Сколько лет прошло с тех пор, как у нее были другие мужчины? Сколько? Двадцать? Двадцать лет делить постель только с ним, видеть, как меняется только его тело, гибкое, гладкое и тонкое, как его лицо. Двадцать лет без прелести новизны. Без открытия новизны других тел. Таких разных. Открытия их внешности, запахов, цвета и шероховатости их кожи, манеры их движения тоже. Приблизиться. Захватить. Обнять. Ласкать. Молчать или говорить. Дышать. Смотреть. Слушать. Брать и давать. Все разрушить и уйти. Но никаких сожалений. Ей было достаточно этих объятий, механического совокупления. И никогда ни шагу в сторону.

Ей хочется бутерброд с лососем. Стейнер идет рядом с ней. В нутре огромной змеи, скоростного поезда. Балансируя, она опирается о спинку сиденья. Под взглядом полицейского она ощущает себя королевой.

Туалеты свободны. Открыть дверь. Увлечь его за собой. В тесной кабине прижаться к нему, положить его руку между ног. Сесть на унитаз, помочь ему проникнуть в нее с толчками поезда. Громкий хлопок встречного поезда заставляет ее вздрогнуть. Обнять его. Почувствовать вкус. Приходится опираться руками о неудобный край унитаза. Ручка двери дергается. Кто-то пытается войти. Их ритм опережает ритм поезда. Их дыхание смешивается. Он самозабвенно что-то бормочет. А может, и нет. Слабеющие вздохи перекрываются шумом поезда. Потом их тела разъединяются, и он быстро уходит, оставив ее одну в этом отвратительном туалете.

Воспоминание о Боарах возвращает ее к жестокой реальности. Она пошла туда без полицейского. Она содрогается, все еще в шоке.

В вагоне-ресторане закончился лосось. Она заказывает сырой тунец, один «Перье» и один кофе. Они нашли два табурета рядом. Он уже сидит. С таким клоунским носом у него физиономия преступника. Ей нравятся следы, что оставила на его лице жизнь. Поезд, равномерно покачиваясь — километров триста в час, — качает своих пассажиров. Один раз она теряет равновесие. Хватается за плечи Стейнера, торопится выпрямиться и целует его в висок. Вид у него изумленный и довольный. Еще один встречный поезд. Хлопок и гулкий туннель на несколько секунд.

Вокзал Монпарнас, они вместе садятся в такси. Направляются к парку Монсо. Рассеянно глядя на проплывающий мимо город, раздавленный жарой. В восемь вечера люди едва выходят из дому. Дом Инвалидов, мост Александра III, Дворец правосудия, Елисейские Поля, площадь Звезды. Возле дома Сюзанна выходит из такси и направляется к двери, пока Стейнер расплачивается.

— Доктор Ломан?

Она вздрагивает и оборачивается. Мужчина в брюках защитного цвета, белой рубашке и кедах быстро выходит из припаркованной машины и торопливо шагает к ней. На лбу у него очки в металлической оправе, светлые волосы коротко острижены, на подбородке трехдневная щетина.

— Наконец-то я вас нашел! В ОТБ мне сказали, что вы в отпуске. Поскольку у меня не было номера вашего мобильного телефона, я узнал в клинике телефон вашего мужа. И он мне сказал, что вы должны быть в Париже…

— Но в чем дело?

— Я занимаюсь этим ремеслом уже тридцать лет. И знаете…

— Кто вы?

— Извините. Франсуа Мюллер. Мы уже говорили по телефону.

Она смотрит на Стейнера — тот еще сидит в такси. Мужчина тоже его замечает.

— Должно быть, я забыла поздравить вас с вашей статьей.

— Вы забываете, что я сомневаюсь насчет виновности вашего шизика и намекаю на существование другого.

Он жует резинку. Говорит быстро. Как будто хочет договорить до появления человека из такси.

— Что вы хотите? Написать еще одну статью?

— Узнать то, что знаете вы. То, что ваш пациент вам говорил. Я знаю, что вы ездили в Страсбург. Я там уже все перекопал. Когда работал для эльзасской газеты.

— Когда?

— В декабре 1989-го. Малышка Кати Безертц и все остальное.

— Остальное?

— Больница Робетсо, неотложная помощь.

— Врачебная тайна, я вам уже говорила.

— Жаль. Ваш пациент, случайно, не говорил о змее? Хорошо, я вам откроюсь немного, — нервно говорит он. — Нашли труп молодой женщины, обмотана змеиной кожей. Ужа. Любопытно, правда?

На мгновение она ошеломлена.