Черная изба - Анна Лунёва

Вика даже сути не поймет, сразу начнет вопить. Катя вздохнула и уставилась на стеллаж с хлебом, печеньем и развесными вафлями в пакетах. Вон, скидка на лимонные… Она потянулась к плечу подружки, чтоб показать ей на желтенький ценник, но тут за спиной хлопнула дверь, по магазину пронесся сквозняк, взъерошив ей волосы, и от входа раздался веселый мужской голос:

– День добрый! Скажите, девушка, а зубная паста есть у вас?

Катя увидела, как продавщица тетя Шура заулыбалась. Девушкой ее давненько никто не называл, на шестом-то десятке.

– Есть, есть, молодой человек, и паста, и щетки, и станки имеются, вон там, справа от входа смотрите, на полочке. – Она выбралась из-за прилавка и, переваливаясь с боку на бок, проворно засеменила к полкам с бытовой химией. – Какую вам? «Колгейт»?

Катя и Вика одновременно поморщились. Жди теперь, пока обслужат этого кавалера!

Потом Вика толкнула Катю локтем в бок:

– Ка-а-ать, а он миленький!

Катя шикнула на нее:

– Ты чего кричишь! Услышит!

Парень был и правда симпатичный. Правда, совсем не похож на мечтательного темноволосого эльфа с Иркиной картинки, но и противного скучающего мажора – приятеля Антона – ничем не напоминал. Высокий, в ладно сидящих на длинных ногах новеньких синих джинсах и в черной футболке-безрукавке, открывающей широкие плечи и крепкие руки. На голове щетинился темный «ежик». Теплые карие глаза, румянец и открытое, добродушное выражение чисто выбритого лица могли очаровать кого угодно – не только тетю Шуру. Катя невольно залюбовалась, наблюдая, как непринужденно парень держится и как легко и свободно двигается. Откуда такой? Местный? Да ну, тогда бы знал, где зубная паста. Может, в гости к кому-то приехал? Взрослый, на вид даже постарше Иркиного Антона…

Парень будто прочитал ее мысли и повернулся. Катя покраснела и воткнулась взглядом в лимонные вафли. Она изучала этикетку так пристально, что пропустила момент, когда объект их с Викой интереса наконец расплатился и вышел. Вика ловко выудила пакет с вафлями у нее из-под носа и понесла к прилавку.

Когда они вернулись в общагу, солнце уже село. Свет в комнате не горел. Надя, как водится, смотрела в кровати сериал, а Леночка вроде бы спала. Вика недовольно зыркнула на нее, но лампу зажигать все-таки не стала.

– Блин, я вещи-то не разобрала! – вспомнила Катя, споткнувшись о рюкзак, который так и валялся посреди комнаты.

– С утра разберешь? – Вика сгрузила на стол учебники, зевнула и сняла со спинки кровати полотенце.

– Не знаю… Надо хотя бы одежду на завтра достать и постель застелить.

Она сунула учебники в тумбочку и, стараясь не шуметь, расстегнула туго набитый походный рюкзак и подтащила его к шкафу. Положила телефон на полку включенным фонариком вниз. Так… Вот, кажется, пакет с футболками. А пакет с нижним бельем где? Точно! Она его почти забыла – мама в последний момент затолкала в крышку рюкзака. Катя расстегнула молнию на крышке и сунула руку в прорезь. Ладонь наткнулась на что-то острое. Катя ойкнула и потащила это что-то наружу вместе с пакетом.

Свет фонарика заиграл на переливающихся черных щетинках. Катя держала в руках то самое перо, найденное прошлой зимой на камне.

Голова тут же закружилась от нахлынувших воспоминаний. Снег, елки, оранжевый джип, трещина, забитая слежавшимся снегом, странное тепло под пальцами… Как это она так забыла о своей находке почти на полгода? Надо завтра спросить Игоря Николаевича, какая птица могла обронить такое здоровенное чернущее перо.

Катя положила пакет с трусами на полку, отошла к тумбочке и засунула перо в учебник по ортопедии. Смешно, конечно, будет, если там правда деревенские приносили в жертву каких-нибудь черных петухов.

Так, теперь достать халат, повесить на плечики, застелить постель – хорошо, что одеяло в пододеяльник мама всунула еще дома, – и в душ, пока Вика еще там плещется.

Утром они, ежась от прохлады, отстояли во дворе перед крыльцом торжественную часть, выслушали речь Елены Алексеевны, обращенную большей частью к первокурсникам, – в этом году среди них почему-то было больше парней, чем девчонок, – и пошли на английский. Вика с утра была мрачная, на Леночку не смотрела, а в кабинете демонстративно уселась рядом с Надей и бросила в лицо подошедшей соседке:

– Занято!

Леночка растерянно огляделась. Кто-то из студентов отвернулся, кто-то смотрел на нее с явной неприязнью. Вике уже и стараться было не нужно: все помнили о том майском разговоре, когда Леночка практически в открытую признала, что зимнюю сессию ей натянули. А теперь, совершенно очевидно, натянули и летнюю, раз она до сих пор в группе.

– Лен, садись ко мне, чего стоишь? – Кате было неловко смотреть, как Леночка мнется в проходе, и она решилась. Вика недовольно на нее зыркнула. Того гляди, тоже ее в предательницы запишет, как мама прошлой зимой.

От одной этой мысли желудок ухнул куда-то вниз, в кончиках пальцев неприятно закололо. Но поддерживать травлю Катя все равно не собиралась. Она еще помнила, как утешала зареванного Макса, которого никак не хотели принимать в новой школе. В итоге даже пришлось перевести его в другой класс. Ну ладно, классов в школе несколько, а Леночка куда пойдет? В области больше нет ветеринарных колледжей.

Леночка, облегченно выдохнув, подсела к ней.

– Спасибо, – тихо сказала она.

Катя постаралась дружелюбно улыбнуться.

– Не за что.

Мария Витальевна, молодая преподавательница английского, уже стучала ручкой по кафедре, призывая группу к тишине.

– Ребята, успокаивайтесь, успокаивайтесь, доставайте тетрадки! Сейчас нам… так, сейчас Чернова нам расскажет по-английски, как у нее прошли летние каникулы, а потом будем выписывать лексику.

Катя вздрогнула и обреченно поднялась, на ходу соображая, как будет по-английски «страховая компания» и «ремонт». Ее лето уж точно было не самым интересным, но остальные вообще трех слов связать не могут. И зачем ветеринару эти монологи из советских учебников?

– Извините за опоздание, можно зайти? – Дверь скрипнула и приоткрылась, и вся группа, отвлекшись от Кати, повернула головы ко входу. В проеме стоял парень в отглаженном халате с серым кантом, и Катя с удивлением узнала в нем вчерашнего покупателя зубной пасты. Он улыбался все той же ясной улыбкой, и голос был таким же приятным и веселым. Англичанка тоже смотрела на него удивленно.

– А вы у нас кто? Какая группа?

– Вэ-тридцать-один, сержант запаса Андрей Глебов! – бодро отрапортовал парень.

По кабинету пробежал удивленный шепоток.

– Ну, раз сержант… – порозовела Мария Витальевна. – Да, вижу такого в списке. Проходите, садитесь, Глебов. Чернова, мы вас слушаем.

Катя еще с минуту не могла собраться с мыслями: смотрела, как новичок проходит через весь кабинет и усаживается на свободную заднюю парту у окна, как вслед ему поворачиваются головы. Вика склонилась к Наде и что-то зашептала ей на ухо, и Катя подавила всплеск ревности. Тщательно подбирая слова, она оттарабанила короткий топик про part-time summer job, получила законную пятерку и села на место. Оставшиеся полчаса до перерыва она аккуратно выписывала в тетрадку новые слова и изредка косилась на задний ряд. Интересно, запомнил ли этот Андрей Глебов двух девчонок из магазина? Лучше бы не запоминал, конечно, уж больно глупо они глазели и хихикали.

После английского двинулись в кабинет анатомии, где Игорь Николаевич теперь должен был читать им ортопедию. Преподаватель еще не пришел, но дверь была открыта, и Катя положила вещи на ту же парту, где сидела с Леночкой в прошлом году: Вика, похоже, твердо решила сидеть с Надей, чего дергаться. Достала тетрадь и пенал с разноцветными ручками, открыла учебник. Вытащила перо и придавила пеналом, чтобы не сдуло.

– Кать, пошли в коридор, поговорим. – У стола материализовалась Вика, ее кислое лицо не сулило ничего приятного. За спиной как раз прошла Леночка и, уже не спрашивая, поставила сумку на Катину парту. Вика скривила губы и отшатнулась, как от зачумленной.

– Ну, пойдем… – Катя с тяжелым сердцем застегнула рюкзак и нашарила под партой крючок, но тут прямо над ухом пронзительно вскрикнула Леночка. Рюкзак глухо грохнулся на пол.

– Это… – Трясущийся палец Леночки указывал на Катину половину парты. – Это…

– Это перо, – язвительно вклинилась Вика. – Такие растут у птичек, Лена. Тебе, конечно, позволительно не знать, ты же у нас на особом положении! У животных растет шерсть, это такие волосы. У рыбок чешуя, а у птичек…

– Вика! – запротестовала Катя, но Леночка, кажется, даже не поняла, что ее пытаются оскорбить. Она вообще не смотрела на Вику, только на парту, и в расширенных зрачках ее тускло-голубых глаз плескался неподдельный страх.

– Откуда… Где…

Катя растерянно таращилась на нее. Что с ней опять? Может, валерьянки? Зато Вика не смолчала.

– В Лебяжьем твоем паршивом! – выпалила она. Название деревни в Викином исполнении прозвучало как ругательство. – Когда конспекты тебе отвозили! Мы же