Хроники железных драконов - Майкл Суэнвик

— Да, — сказала она. — Да, думаю, это так и есть.

— Не уходи домой, — попросил Питер. — Не уходи от меня никогда. Живи здесь со мной.

Его глаза упали на плакат с Гвен. Он встал, сорвал плакат со стены, скомкал и бросил в мусорную корзину. Впервые она смогла рассмотреть его нагое тело, и это зрелище и смутило ее и привело в восторг.

— Оставайся со мной навсегда!

— Нет, Питер, этого я не могу от тебя требовать…

— Но я хочу, — настаивал он. — Послушай, нам надо обменяться именами. Чтобы все было как положено. — Он глубоко вздохнул. — Меня зовут Тетигис…

Прежде чем он успел договорить, она бросилась к нему и зажала рот поцелуем. Она даже, набравшись храбрости, просунула язык между его раздвинутых губ — не уставая поражаться самой себе. Неужели это она?

Питер оторвался от нее.

— Это значит «иголка».

Джейн закрыла глаза. Воспоминания нахлынули на нее. Крутой — бедный, искалеченный, накликающий свою гибель Крутой! Его имя тоже значило «иголка».

Тетигистус. У них было одно и то же тайное имя, и, хотя Джейн не знала, что из этого следует, совпадение напугало и потрясло ее до глубины души.

— Да, — сказала она печально и тихо. — Я знаю.

* * *

Около полудня их разбудил громкий стук в дверь. Джейн еще не успела толком проснуться, как дверь распахнулась, и в комнату ворвалась орава эльфов. Их было ужасно много, все в неподкупно строгих костюмах и безжалостных башмаках. Заполнив комнату, они с отвращением уставились на кровать.

— Придется искать другую жертву, — сказал наконец один из них.

— Кого мы можем найти, в последний-то день? — возразил другой.

— А может, они еще не…

Из ванной вышла представительная дама с хвостом и ослиными ушами. Она несла на плечиках Питеров парчовый пиджак.

— Не обманывай себя, — сказала она. — Конечно, они успели. Ты только посмотри на них. А в комнате что творится!

— Хорошенькое дело!

Джейн натянула простыню до самых ушей. Ее мутило, в животе урчало, голова болела так, что раньше она такого и представить себе не могла.

Бледный, как бумага, эльф брезгливо повел носом, глядя на нее, и процедил:

— И вот такие-то грошовые потаскухи их всегда и соблазняют!

— Эй, выбирайте выражения! — Питер сел на кровати со сжатыми кулаками; глаза его блестели. Но эльф, даже не взглянув на него, шлепнул тыльной стороной ладони Питеру по губам и уложил обратно. Джейн вскрикнула.

— Подождите! — вспомнил вдруг кто-то. — Есть же в запасе тот парнишка из леса. Если поторопимся, мы успеем его быстренько освидетельствовать и к вечеру подготовить.

И в один момент, подняв ветер своими пиджаками, юбками, пенсами, они выкатились за дверь. Серп они забрали с собой.

Питер сел и закрыл руками лицо.

— Что мне делать? — простонал он. — Что же мне теперь делать?

Джейн слишком плохо себя чувствовала, чтобы его утешать. Ей надо было в туалет, и, кроме того, она боялась, что ее вот-вот вырвет. Но все же она попыталась.

— Ну, не надо так, — сказала она. — Что сделано, то сделано. Эта ночь ушла в историю, ее не вернешь. Надо жить дальше, верно?

— О Джейн, прости меня, что я тебя вовлек во все это. Что я за негодяй! Это я во всем виноват, — сказал он печально.

Это было бы, наверное, смешно, но только мучился Питер всерьез.

— Ну не так уж все плохо! По крайней мере, ты сохранил… — она чуть не ляпнула «яйца», но вовремя спохватилась, — …себя в целости. Не придется доживать свою жизнь священным евнухом. Ради этого стоит немножко потерпеть, разве нет?

— Ты права, — ответил Питер с сомнением, — стоит, конечно.

* * *

День, туманный и тусклый, тянулся медленно. Питер, переживший множество похмелий по милости Гвен, дал Джейн витаминов и заставил пить побольше воды. Он был неразговорчив и мрачен, и Джейн, хоть и понимала, что обязана веселить его и подбадривать, сама была в отвратительном настроении. К счастью, ей удавалось по крайней мере скрывать свое раздражение.

Чтобы не сидеть без дела, она затеяла большую уборку в квартире. Ей хотелось убрать все следы предыдущей хозяйки, но это было не так-то легко. Гвен оставила здесь удивительно много своих вещей, и все они ненавидели Джейн. Шпильки выскальзывали у нее из пальцев, фен для волос шипел и плевался искрами, как только она подходила поближе. Шелковый шарф, который она когда-то украла, обвился вокруг шеи и чуть не задушил, она еле сорвала его. Она собрала все и выбросила в мусорный ящик в конце улицы.

Улучив минуту, когда Питер принимал душ, она достала статуэтку Матери и совершила заклинательный ритуал. Каждый день, велела Пег, без исключений. К вечеру им стало получше, и они немного поели, разогрев еду в микроволновой печи. Джейн предложила сходить за вином.

Спеша назад с новой бутылкой, Джейн остановилась у витрины магазина электротоваров, где были выставлены включенные телевизоры. Все экраны показывали одно и то же: сожжение Гвен. Экран громоздился на экран, ряды, горы экранов, и на всех синхронно извивалось и корчилось в огне тело Гвен. Казалось, что это происходит где-то в другом мире. Пустая улица, цементный тротуар, стеклянная витрина — все, все отрицало реальность костра.

Джейн застыла, словно прикованная к месту. В глазах у нее поплыло, телевизоры стали таять, исходя струйками голубоватого дыма, рассыпаясь на сине-красно-зеленые точки. В воздухе зароились светящиеся черточки. Джейн чувствовала, что проваливается туда, в пространство экрана.

Она смахнула с глаз слезы.

Экраны возникли снова. Изображение шло в двух планах, на сожжение Гвен наслаивались другие картины: теплушки, битком набитые заключенными, сцены пыток, расчлененные трупы, дети, гибнущие в пожаре. Страдание было универсальной постоянной, необходимым условием бытия, не исключением, а правилом.

Руки Гвен были связаны за спиной. Она билась, словно пытаясь вырваться из тела, как бабочка из куколки. Ее плечи отчаянно вздымались, рот раскрылся в нескончаемом крике, и синий огонек трепетал на кончике языка. Что-то пузырилось в ноздрях.

Пораженная ужасом Джейн сделала шаг вперед, и сухая трава футбольного поля зашуршала у нее под ногами. Передача шла с отфильтрованным звуком. Слышны были потрескивание костра, шорох вылетающих искр, гудение раскаленного воздуха, но криков Гвен слышно не было совершенно. Джейн была благодарна и за это. С нее хватало и зрелища, сладкого запаха горящей плоти, похожего на запах жареной свинины, ужасного вкуса во рту…

Зрители тоже были неестественно молчаливы. Она чувствовала вокруг себя их кровожадное наслаждение пыткой, ощущала со всех сторон взгляд злобного тысячеглавого чудовища, но не оборачивалась, не находила сил оторвать глаз от мучений своей подруги.