Беги, а то заколдую! - Ирина Котова

— Ну что, пойдем? — Нат поправил цепочку с амулетом. — Или прокатишь нас до ратуши на своем паромобиле?

— Не прокачу, потому что он до сих пор в ремонте после твоих умелых ручек, — пробурчала Эби. — Я его по детальке перебираю — это надо ж было так угробить машину! Так что пешком, неженка.

— Твое ворчание привычно, как утро, Горни, — усмехнулся Натаниэль.

— Как и твои насмешки, Вудхаус, — не осталась в долгу Эби.

Она очень переживала из-за разлада с папой, но старалась этого не показывать.

Обменявшись любезностями, они наконец подошли к страже, чтобы поздороваться, и выдвинулись в путь. И больше уже не переругивались, потому что знали, когда нужно сосредоточиться на деле.

Их провели по крышам домов, стоявших вдоль проспекта от дворца и соединенных через улочки мостками, чтобы не привлекать внимание излишне рано встающих горожан, спустили там, где начинались особняки аристократии (во дворах Горни и Вудхаусов было излишне многолюдно, точнее многогномно и многоэльфийно, но Нат и Эби сделали вид, что этого не заметили) и доставили до одного из домов в старом квартале позади ратуши. Здесь иным домам было и пятьсот лет; не выше трех этажей, цветные, узкие, они подпирали друг друга стенами, а улицы были кривыми, вымощенными брусчаткой. Соседи из строений напротив могли переговариваться, не повышая голос — так близко они стояли.

Искомый же дом полвека назад использовался преступниками, которые и прорыли ход в катакомбы. И были съедены нежитью, оставившей стражу без работы.

Ход был закрыт тяжелой дверью, которую открыли со скрежетом старым ключом — и напарники, кивнув охране, двинулись в глубину, на ходу зажигая магические фонарики.

— Ты раньше здесь бывала? — Натаниэль напряженно оглядывался, а Эбигейл шла уверенно, как по тропинке у собственного дома.

На лекциях по истории города, а также перед практикой с нежитью (правда, в катакомбы их не водили, дабы излишне ретивые адепты не обрушили на себя тонны породы с парой домов сверху) рассказывали, что ходы — это древняя, в два, а где-то и в три уровня сеть естественных пещер и тоннелей и искусственных тайных ходов, старой канализации, захоронений и ритуальных залов. Здесь было скрыто множество секретов и пропало множество неудобных людей.

— Здесь конкретно — нет. Но катакомбы огромные, мы с кузенами, когда мне лет двенадцать-тринадцать было, забирались с другой стороны, от портовых складов. Они все похожи на самом деле: узкие галереи, коридоры, путаные ответвления, тесные закоулки и огромные гроты. Только в некоторых сухо, а в других болото настоящее, под ногами чавкает и воняет.

— В этих, по крайней мере, сухо, — с энтузиазмом проговорил Вудхаус.

— Рано радуешься, везунчик, — похлопала его по плечу гномка. — Видишь, галерея пошла вниз? Нам туда — в темноту, грязь и мерзость.

— Ну, хоть нежити нет, — продолжал гнуть свою линию Нат.

— Что ей тут делать? — удивилась Эби. — Здесь пока слишком светло и чисто для бодрых покойников. Вот спустимся ярдов на сто, они и полезут. Приготовь соль, кстати. Ты взял?

— Взял, — покорно отозвался Натаниэль. — Я посещал практику. Но, насколько я помню, соль мало помогает.

— Иногда и малости достаточно, — наставительно проговорила Эби. — Гномы испокон веков в недра земные заглубляются, с нежитью дело частенько имеют. Нам ли не знать, как её одолеть. Если силы биться кончились — сыпь соль дугой перед собой и беги. Она задержит, поможет. Эх, — она увидела мешочек Натаниэля, — мало взял. Вот, — она порылась в рюкзаке, — как знала, что нужно на тебя запасти. Тут соль с порохом. Если увидишь мертвяков — близко не подпускай, швырни дугой горсть, потом заклинания твори. Если совсем одолевают — очерти круг и встань, туда нежити хода нет. Соль с порохом ей нюх отбивает, и если глаза сгнили, то и не найдет тебя.

Очень скоро на стенах появились тёмные, дурно пахнущие пятна, а пол стал скользким и липким. Нат брезгливо морщился и на каждом шагу пытался стряхнуть налипшую на сапоги слизь.

— Чистюля, повремени с чисткой пёрышек, — тревожно попросила Горни. — Нежить близко.

— Я чувствую, — сдавленно признался Натаниэль. — Меня мутит, но терпимо, Эби. Твой амулет работает.

Она хмыкнула, горделиво вскидывая кулак, но в этот момент раздалось характерное хрипение и чавканье, и в проходе появились ковыляющие, высохшие умертвия в обрывках одежды, пятнах грибной плесени, светящейся зеленым гнилушечным цветом. Тварей было неожиданно много — несколько десятков, и дальние скрывались в темноте.

Увидев добычу, они захрипели, завыли и резко ускорились.

Нат покачнулся, сглотнул вязкую и кислую слюну, но ударил первым, рассекая нежить каменными клинками. А затем засветилась рядом сеть молний, сплетенная Горни — они доставали до самых дальних умертвий и разрывали их на куски.

— Молодец, Вудхаус, — похвалила Эби, когда первая группа была уничтожена. Отряхнула ладони. — Ну, вперед? Нам предстоит долгая прогулка.

Нат и Эби, останавливаясь на стычки с умертвиями, прошли под городом от старого квартала до рынка — и под рынком, там, где из коридоров поднимались вверх шахты, закрытые плотными решетками, слышен был торг и рыночный шум, воняло помоями, сливаемыми сюда торговцами, а под ногами хлюпала грязь после недавних дождей, пришлось выдержать самый тяжелый бой. Нежить словно озверела, от шипения, хрипов, бульканья и рева разрываемых тварей болело в ушах, и пусть силы у магов были далеко не на исходе, а твари избегали даже рассеянного света под шахтами, Эбигейл и Нату пришлось туго.

— Кому тыквы, свежие, эльфийские! — орали сверху.

— Вудхаус, береги свою… тыкву, — ворчала Эби, сбивая особо ретивое умертвие, прыгнувшее к филею напарника.

— Семечки, семечки!

— Куда побежал? Воры, воры!

— Ах, голубушка, вы прекрасны…

— Осьмушка эринга за этот кусок мяса? Да судя по жилам, эта корова еще при сотворении мира присутствовала!

— Так вы оцените, как дешево я прошу за такую редкость!

— Эби, пригнись!

Нечто, бывшее раньше то ли птицей, то ли летучей мышью, с хрипением пролетело над мгновенно склонившейся гномкой, и Нат заморозил тварь в полете. Над головами человекоподобных умертвий вдруг взметнулась целая стая таких трупоптиц, и не оставалось ничего, кроме как сжечь их. Заодно и несколько десятков умертвий побольше.

Натаниэль и Эби, кашляя и ничего не видя от дыма, не сговариваясь, вызвали ветер — и тот, загудев за их спинами в коридорах, вынес дым и пепел на поверхность через узкие дыры решеток.

Рынок, шумевший как рой ос, вдруг единовременно затих… и через несколько секунд взорвался криком и визгом.

— Пожар, пожар!

Из одной решетки полила дурно пахнущая вода — видимо, кто-то от страха плеснул на дым ведро с помоями.