Голубые ангелы - Чингиз Абдуллаев

Винтовка поползла вверх.

Достав ключи, Луиджи вспомнил, что документы в пиджаке, и,перегнувшись, взял пиджак.

Винтовка точно легла на грудь.

Луиджи вышел… Прицел совпал с его фигурой.

Луиджи сделал шаг. Выстрел. Еще один. Первый выстрелоказался роковым. Он пришелся точно в затылок. Пуля вышла из горла, и тугаятемно-красная струя залила рубашку. Вторая пуля попала в падающее тело ипробила печень, застряв в теле. Обе раны были смертельны, но очевидцы говорят,что Луиджи успел еще улыбнуться.

Стрелявший, бросив винтовку на сиденье рядом с собой, далполный газ. Автомобиль скрылся из виду.

Когда к месту происшествия прибыла полиция, никто не могопределенно сказать, откуда стреляли и кто. Мнения были различны и столь жекатегоричны. Впрочем, для Луиджи это уже не имело значения. Дамиано Конти былмертв, и Алан Дершовиц записал на свой счет первые тридцать тысяч долларов.

Идеалы, которые всю свою жизнь защищал сотрудник ЦРУ и АНБДамиано Конти, и его совесть честного человека оказались несовместимы. Жаль,что это он понял лишь к концу своей жизни.

Известие о смерти Луиджи ошеломило обоих. Его привез Чанг всемь часов вечера с известием Дейли, что через час Гонсалес должен быть наборту самолета. Дюпре и Дейли должны были встретиться в аэропорту.

Несколько минут все молчали. Лишь из соседней комнатыслышался веселый голос Муни, что-то напевающего.

— Заткнись! — заорал Гонсалес.

Голос сразу смолк, хотя Мигель, непонятно почему, прокричалпо-итальянски.

— Как его убили? — поинтересовался Дюпре бесцветным от болиголосом.

— Выстрелом. Две пули. В затылок и спину. — Чанг былмолчаливее обычного.

— Это не триада, — покачал головой Дюпре, — слишкомпрофессионально. Где это произошло?

— У посольства. В тот момент, когда он выходил из машины.

— Значит, его там ждали. Надо выяснить, кто из посольствазнал, что Луиджи приедет туда в это время. — Даже после такого сообщения Дюпремог логически рассуждать.

— Уже выясняем. Мы передали дело в Интерпол. Я сам прослежуза ходом расследования.

— Спасибо. Когда Гонсалес должен выезжать?

— Сейчас.

Мигель понимал, что отъезд необходим. Это приказ. И все-такиего душила ярость. Слепая, страшная ярость. Одна мысль, что он улетит отсюда, аубийца Луиджи будет ходить по земле, есть, пить, спать, приводила его вбешенство. Разумом он понимал, что ничего изменить нельзя, и это лишь усиливалоего гнев.

Прощание оказалось скомканным. Испуганный Муни даже непикнул, когда Мигель, грубо толкнув его к машине, предложил лезть в фургонЧанга. Банкир, видимо, понял, что произошло нечто очень серьезное. Он видел,как изменились за несколько минут Дюпре и Гонсалес, и ни о чем не спрашивал.Отсутствие третьего мучителя лишь убеждало его, что дело нечисто. Но, увидевстрашное лицо Гонсалеса, он побоялся спрашивать.

Мигель пожал руку Дюпре. Все было обговорено заранее. Обапрекрасно знали, что им нужно делать. Но Дюпре вдруг прижал к себе Гонсалеса.

— Береги себя.

— И ты тоже.

Больше они не сказали друг другу ни слова, но, когда машинатронулась, Мигель обернулся.

Шарль одиноко стоял у пустого дома, глядя вслед отъезжавшеймашине. Мы все чуточку сентиментальны, подумал Гонсалес. Дом уже скрылся заповоротом, а он все еще думал о Дюпре. Он вспомнил, что не успел передатьпривет Элен Дейли, и дотронулся до плеча Чанга, сидевшего за рулем:

— Передай привет координатору.

— Хорошо.

Почти весь путь они проделали молча. Лишь когда въехали вгород и свет мощных фар автомобилей ударил ему в лицо, он вспомнил, что неузнал главного.

— Где сейчас Луиджи?

— Его отвезли в центральный морг.

— Это далеко?

— Нет. Десять минут езды.

Он помолчал и вдруг спросил:

— А туда можно попасть?

Кажется, даже невозмутимый Чанг опешил. Он резко нажал натормоза.

— Как попасть?

— Ну заехать, что ли…

— Нельзя, — убежденно покачал головой Чанг, — нельзя. Сразуузнают. Много полицейских.

— А может, можно как-нибудь пройти? — Мигель все еще питалнадежду, что сможет попрощаться с Луиджи.

Чанг снова покачал головой.

— Никак нельзя.

— Да, да, конечно, — произнес разочарованно Гонсалес иповторил: — Нельзя.

В приключенческом романе можно было бы рассказать, какМигель Гонсалес, рискуя жизнью, проник в морг и попрощался с телом убитоготоварища. В жизни этого не произошло. «Голубые ангелы» часто жертвуют многим,непомерно многим даже для очень сильных людей. Мертвым тоже отказано в ихпоследнем праве на прощание.

Такова уж эта жизнь.

Древние всерьез полагали, что «все дороги ведут в Рим». Ихотя в наши дни такое утверждение иногда оспаривается почитателями Парижа илиМадрида, Рио-де-Жанейро или Буэнос-Айреса, тем не менее факт остается фактом —до сих пор многие дороги ведут в Рим.

Великий город! Если бы его стены могли говорить! Практическився древняя история человечества разыгрывалась на его площадях и улицах. Онибыли свидетелями кровавых сражений и триумфальных шествий, гнусных предательстви высочайших проявлений человеческого духа.

Основанный Ромулом в VIII веке до нашей эры, городпостепенно стал центром всей мировой культуры, центром вселенной того времени,центром Великой Римской империи. Гордые и свободолюбивые римляне сначала отстоялисвою независимость в бесчисленных войнах, а затем, превратившись в завоевателейи воинов, принялись покорять ближайшие земли.

— Слава Риму! — и варвары содрогались от этого крика, бежалив ужасе народы, рассыпались империи, рушились царства.

— Слава Риму! — и грохотали непобедимые римские легионы поГаллии и Британии, Африке и Арамее, Азии и Греции. Железные легионы внушалиужас, внушали страх. Они не знали ни жалости, ни пощады. Смерть, кровь, железово имя великого Рима!

— Слава Риму! — и тысячи невольников по всему свету склонялисвои головы, тысячи невольниц покорно ждали своей участи, матери-рабыниприжимали своих детей, а рабы скрежетали зубами от ненависти.