Пагубные страсти населения Петрограда–Ленинграда в 1920-е годы. Обаяние порока - Светлана Ульянова

В том же Ленинграде я знал одного комсомольца, которого игорный вертеп довел до бандитизма. Он принял участие в налете на ювелирный магазин и был при этом тяжело ранен»[327].

А.Н. Толстой в рассказе «Случай на Бассейной улице» описывает юношу Михаила, чья девушка после просмотра фильма «Великосветские бандиты» полюбила богатую жизнь и стала встречаться с теми, кто мог ей ее дать. Для него игра была попыткой быстро разбогатеть и осчастливить свою Мери: «Михаила мучила неопределенная ревность. У него трещала голова — так много он думал, откуда бы раздобыть денег на поездку в Париж? Поскорее увезти Мери из Ленинграда, окружить роскошью, осыпать драгоценностями. Самому ходить в крылатке, в цилиндре с восемью отблесками.

Он продал зимнее пальто, все книжки, радиоприемник (собственной работы), коньки, валенки, занял у товарищей по мелочам полтора червонца и ночью пошел в игорный дом. У денег за зеленым столом вырастают крылышки, в несколько минут деньги выпорхнули у него из кармана. Проигрался. Хотел повеситься на подтяжках в клозете, но как-то обошлось. В три часа утра он громко рыдал, сидя на набережной Васильевского острова под египетским сфинксом. На той стороне реки пылали в утренней заре окна дворцов. Дымная, лазоревая Нева плескалась у ног огорченного мальчишки. Мери в эту ночь шаталась неизвестно где — кто-то ее, вне всякого сомнения, обнимал в эту минуту, когда еще прохладное солнце поднималось за крепостью из-за длинных малиновых утренних облаков»[328].

Именно такой фразой оправдывал растрату двухсот сорока рублей герой пьесы В. Маяковского «Баня» Ночкин. В ответ на возмущение главного начальника по управлению согласованием (главначпупса) Победоносикова он отвечал: «Ну, вот, никогда… А что писал Франц Меринг? Что он писал на семьдесят второй странице своего капитального труда „Карл Маркс в личной жизни“? Играл! Играл наш великий учитель…». На самом деле Ночкин деньги не проигрывал, а отдавал изобретателю Чудакову на строительство машины времени. Неизвестно, существовали ли такие преданные науке «растратчики» на самом деле, однако показательным является то, что советский бюрократ Победоносиков с большим пониманием относился к проигрышу казенных денег, чем к их передаче изобретателю. Это было чем-то даже привычным для советских учреждений — растрата денег на пьянки или карты была распространенным явлением.

Стоит отметить, что основная часть растратчиков не имела доступа к большим деньгам. Например, телеграфист 21-го почтового отделения в Ленинграде Яковлев систематически присваивал казенные деньги, которые он получал за телеграммы: «Для того чтобы покрыть растрату, Яковлев уменьшал количество слов, подаваемых в телеграммах. Губ-суд приговорил Яковлева (растрата 74 р. 4 к.) к заключению на 3 месяца, со взысканием с него растраченной суммы»[329]. Сотрудники железной дороги умудрялись похищать деньги, взысканные в качестве штрафа за безбилетный проезд [330].

Распространенным способом хищения было присвоение взносов рабочих в различные организации, в частности в кассу взаимопомощи. Это могли быть большие суммы, их хищение могло требовать навыков профессионального мошенника, и статус таких растратчиков был выше. Так, в декабре 1925 г. за подобные хищения были преданы суду бывший председатель рабочего комитета Торгового порта Ленинграда Александр Успенский, секретарь Д. Воронов и члены комитета Г. Басалев и А. Вальдовский — участники пьяных оргий. На кутежи и карты они растратили с августа 1924 г. по июль 1925 г. 11 508 рублей. Более того, Успенский принуждал подчиненных по работе женщин ко вступлению с ним в связь[331]. С такой же легкостью и частотой крались деньги из культфонда или членские взносы. Зачастую изначально у растратчика могло и не быть умысла похитить деньги. Он их лишь одалживал, чтобы потом вернуть, что не всегда удавалась. Типичная история — проигрыш денег в карты и надежда вернуть в казино[332].

Для молодых растратчиков были характерны наглые хищения без проработанного плана их сокрытия. Например, некто Бруев в 21 год назначен инкассатором ленинградской типографии им. Лоханкова. Поддавшись соблазну, он «собирал с заказчиков деньги и… „покрывал“ (будто бы) кражу — в вагоне трамвая у него „украли три тысячи рублей“». «Покрывал» — значит играл во Владимирском клубе[333]. При рассмотрении многих случаев растрат у исследователя создается впечатление, что служащий просто не мог не растратить доверенные ему деньги — растрата предстает неизбежным и логичным результатом общей бесхозяйственности и отсутствия эффективного контроля[334]. Показательна история агента по закупке материалов 1-й госпробочной фабрики Кораблева, который растратил 5000 руб. Однажды служащий конторы свел его, 39-летнего, женатого отца трех детей, в игорный клуб. Там он проиграл 500 казенных рублей. Попробовал отыграться, проиграл еще больше. В итоге запил, деньги на пьянки также воровал. Кораблев получал товар в кредит, уплачивал по частям, когда вздумается; счета писал сам, по ценам вдвое дороже существующих. А фабрика за это исправно платила[335].

Некоторые умудрялись провороваться сразу после начала работы на новом месте. Так, артельщик П.В. Данилов, получив должность сборщика Госбанка, в первый же день собрал 1588 руб. и проиграл их в клубе. История окончилась трагедией — на следующий день он повесился[336].

Лихость и ухарство растратчиков, транжиривших деньги, можно объяснить тем, что многие из них были просто незнакомы с культурными формами досуга. Вот история одного неграмотного растратчика: «Я — с 1914 по 1921 гг. кочегар на военно-морской службе. Ко времени растраты состоял председателем артели лесорубов. Проиграл 1301 р. в игорных домах в пьяном виде»[337].