Голая королева. Белая гвардия-3 - Александр Бушков

— Следы пыток? — поднял он брови. — Вот новость… не подскажете ли, какие?

— На ее руках и спине — семь ожогов, которые могли быть причинены только огнем сигареты, — сухо сообщила Валери.

Я правильно угадал, подумал Мазур. А впрочем, нетрудно было угадать. Дешево и сердито. Семь ожогов сигаретой (конечно же, нанесенных в их машине) эта холеная стерва безусловно вытерпела — а вот дать отрезать себе ухо или сломать парочку пальцев вряд ли бы согласилась даже для пользы дела. Ну, им не было нужды заходить так далеко, и без того достаточно: семь раз на нежной коже очаровательной невинной особы тушили сигареты, зверство-то какое… Само по себе впечатляет — тем более что следы группового изнасилования, увы, не поддельные, а настоящие…

— Это ужасно, но я-то никак не могу быть свидетелем, поскольку ничего такого не видел…

— Но вы ведь находились в тайной полиции в то время, когда ее насиловали и пытали?

На понт не возьмешь, стервочка, подумал Мазур. Читывали детективы, а как же. И спросил с милой улыбкой:

— А не подскажете ли, что скрывается за словами «в то время»? Поскольку я ничего не увидел, представления не имею, когда все эти ужасы происходили…

— Непосредственно перед нашим визитом, я так полагаю, вспоминая заключение врачей, — сказала Валери без малейшего раздражения. — Вы ведь там были в это время?

— Это допрос? — с той же милой, простецкой улыбкой осведомился Мазур.

— Ну что вы! — Энергично возразила Валери. — Я по своему служебному положению не имею права ни допросы вести, ни осуществлять какие бы то ни было иные следственные действия. Я вам просто поясняю, из-за чего вас вызывают свидетелем. В данном случае я исполняю обязанности простого курьера. Вы там были, в чем и причина…

— Был, смешно отрицать, коли вы меня там видели, — сказал Мазур. — Ну и что? Я там часто бываю, мне по службе приходится то и дело видеться с начальником департамента охраны, либо с самим Мтангой… приходилось, — добавил он уже без улыбки.

Валери решительно подняла узкую ладонь с тем самым простеньким серебряным перстеньком:

— Меня это вовсе не интересует, это же не допрос. Все это вы расскажете в генеральной прокуратуре. Видите ли, с юридической точки зрения, в понятие «свидетель» входят не только те, кто своими глазами видел преступление, но и находился поблизости от места его совершения.

— А если мне нечего показать?

— Вы так и скажете в прокуратуре. Что поделать, такова уж юриспруденция, там свои правила, пусть даже человеку стороннему они могут показаться странными, а то и смешными. Мы ведь, как об этом много говорят иные, преодолели ошибки недавнего прошлого и живем в правовом государстве?

Охренеть можно, подумал Мазур. Покойный Папа должен не просто в гробу перевернуться, а вертеться пропеллером: республика, еще не ставши монархией, на глазах превращается в правовое и демократическое, изволите ли видеть, государство. «Мр-рак!», как восклицала героиня классического романа…

Исключительно чтобы позлить ее, Мазур еще раз неторопливо и обстоятельно раздел взглядом, и спросил:

— А как-то будет выглядеть с точки зрения юриспруденции, если я вас приглашу поужинать в хороший ресторан.

Зря старался, она и бровью не повела, наоборот, изобразила прямо-таки дружескую улыбку:

— Юриспруденции это нисколечко не касается, но, боюсь, буду вынуждена вам отказать. Мой жених (она специально подчеркнула это слово), при всех его достоинствах имеет один недостаток: он дьявольски ревнив. И если кто-нибудь ему насплетничает, что меня видели вечером с мужчиной в ресторане, пусть самом приличном, будет жуткая сцена ревности…

— Понимаю, — сказал Мазур. — Я сам, признаться, чертовски ревнив, каюсь…

Лаврик все не появлялся, и они еще какое-то время вели подобие светской беседы. И все это время мысли у Мазура лихорадочно прыгали: зачем они все это затеяли? Арестовать не рискнут, коли уж сами талдычат о правовом демократическом государстве — нет веских причин. Что-то другое? Какая-нибудь вражина может совершенно точно знать, где и когда Мазур появится в день перед коронацией, в десять утра. По всем расчетам выходит: должны понимать, что покушаться на него бессмысленно, но кто может знать, что им стукнет в голову? И без Мазура система охраны на коронации будет работать, как часы, все давно продумано и просчитано, однако после всех убийств поневоле начинаешь, как та ворона из пословицы, шарахаться от каждого куста…

Не поеду, хоть вы тресните, подумал он спокойно. Наверняка и здешняя юриспруденция предусматривает насильственный привод для «уклонистов», но вы попробуйте сначала взять. Если отправите полицейский наряд, в Лунный дворец он попросту не пройдет, а батальон, даже если таковой сыщется, и будет выполнять ваши распоряжения, ни за что не пошлете, в условиях чрезвычайной ситуации охрана, не мудрствуя, примет попытку вторжения на территорию дворца крупного воинского подразделения за очередное покушение и встретит гостей нешуточным огнем, а там и подкрепление в виде парашютистов и бронетехники быстренько подскочит. В общем, как писалось сзади на махновских тачанках, хрен догонишь, хрен поймаешь…

Ожидание Лаврика ничуть не казалось Мазуру тягостным — у него все равно не имелось никаких срочных дел, а эта стервочка его не раздражала ничуть. И потому он вел светскую беседу, то и дело подбрасывая вроде бы невинно оформленные, но не особенно и таившиеся подковырки, а то и издевку, вопросики. Не верил, что удастся вывести ее из равновесия, очень уж хорошо держится, заразка, надо отдать ей должное — но нужно же как-то развлекаться? Наконец появился Лаврик с толстой стопочкой бланков. Увидев Валери, он, конечно, и бровью не повел — но непринужденным движением повернул бумаги текстом к себе, так и положил на стол Мазуру чистой стороной вверх. Ну, тут он несколько перебдел, этот документ никак не стоило держать в тайне от очаровательной стервы, наоборот…

— Вот кстати, майор, — сказал Мазур. — Переведите, будьте добры, что здесь написано. Дословно — речь идет о юриспруденции, вещь серьезная…

Лаврик непринужденно стал читать вслух с листа:

— Полковник Иванов приглашается в качестве свидетеля по делу номер такой-то. Получивший данную повестку ставится в известность, что в случае неявки без крайне уважительных причин, он может быть доставлен принудительно и обвинен в неуважении к закону соответственно таким-то и таким-то параграфам уголовного кодекса, за каковое деяние может быть подвергнут судебному преследованию. Дата, подпись…

— Полагаю, теперь вы согласитесь подписать, полковник? — с легкой улыбкой осведомилась Валери.

— Коли уж мы живем в правовом государстве… — пожал плечами Мазур. — Где мне расписаться?

— Вот здесь и здесь, — показала Валери тонким пальчиком с покрытым светло-сиреневым лаком ухоженным ногтем.

Мысленно сожалея о том, что не все желания сбываются, Мазур совместил, опять-таки мысленно, конечно, этот красивый ноготок с плоскогубцами в руках кого-нибудь из молодчиков Мтанги. Славно было бы допросить ее как следует, вполне может оказаться, что с Татьяной эту стерву связывает не только постель. Вполне может оказаться, что и она работает на те силы, что всерьез озабочены устранением Натали. Заманчиво, но пока что неосуществимо. Ничего, лапочка, подумал Мазур, взяв авторучку. Пусть только Наташка, упаси Боже от поганых сюрпризов, наденет корону — а там, глядишь, не только до тебя доберемся, но и до твоего министра с прокурором. На обоих достаточно компромата, который Мтанга собирал с усердием вылетевшей за нектаром пчелы, и он хранится не в здании тайной полиции, а в потайном месте, известном лишь доктору и майору. Плевать, что оба — члены семей, наверняка найдутся не менее влиятельные семьи, желающие видеть на этих постах своих людей…