Огненный тыл - Александр Тамоников

Никто из немцев не успел среагировать - разведчики открыли шквальный огонь по грузовику, а Климов уже взбирался на террасу, потом рухнул в канаву. Взрывом лимонки раскидало несколько бревен, задрожала и обрушилась часть пролётного строения - теперь на проезжей части моста зияла крупная дыра. Машина попятилась, накренилась на скате, опять встала - водитель уронил голову на руль, унтер-офицер успел выбраться, покатился в кусты. Солдаты с автоматами вылетели из кузова один за другим, разбежались как тараканы - их было десятка полтора. Пули рвали брезент, двое распростёрлись под колёсами, кто-то остался в кузове, но зацепило, остальные бросились в кусты - искать укрытие, кто-то упал в пыль за накатом, открыл огонь. Двое разведчиков не могли создать нужную плотность огня - немцы скоро пришли в себя, начали координировать действия - пули ложились все ближе, пришлось отползать, прятать головы. С залихватским воплем выпрыгнул из канавы сержант, перекатился за дерево - он был насквозь мокрый, глаза возбуждённо сверкали.

- Живой, товарищ лейтенант! - выкрикнул он. - А вы переживали…

- Молодец! - отозвался Шубин. - А теперь хватай автомат и бей эту сволочь!

Но и в три руки было трудно переломить ситуацию, мост вывели из строя, теперь не имело значения - на ходу грузовик или нет. Возникала другая беда - речушку в районе моста можно было спокойно перейти вброд, затряслись кусты на том берегу, несколько гитлеровцев скатились к дальней опоре. Один, под прикрытием товарищей, решил переправиться - явно жить надоело. В том месте, где его подстрелили, вода была едва по колено - мёртвое тело с раскинутыми руками поплыло по течению. Огонь с другого берега становился всё ожесточённее, разведчики отползли. Сколько времени нужно фрицам, чтобы перейти эту реку вброд? Осмелятся ли преследовать малым числом?

- Командир, вторая машина едет! - ахнул сержант. - Вот тебе бабушка и Юрьев день…

На ухабах подпрыгивал второй грузовик - спешил к переправе на шум боя. Всё, что сделал до этого сержант Климов было важно, но теперь уже казалось таким незначительным.

- Уходим на дорогу! - крикнул Шубин. - Хватаем детей и валим отсюда, к чёртовой матери! У нас есть несколько минут, потом пехота двинется через реку.

Дети ушли недалеко, на призывные крики дружно выскочили из леса, заблестели испуганные глазаенки, выползли из кустарника Баттахов с Лидой.

Шубин крикнул осипшим голосом:

- Бегите по дороге прямо, никуда не сворачивайте. Мы вас прикроем.

Сердце зашлось в тоске, колокольный звон надрывался в ушах - откуда это тянущее чувство, назревающий безысходности? Дети что-то поняли - помчались со всех ног, в отчаянии обернулась Лида - загонял он её сегодня. Дорога прорезала заросли, извивалось как серпантин, спрятаться негде - лес насквозь простреливался, а вражеская пехота будет здесь с минуты на минуту. Дальше не лучше - кончался лес, перепутье: одна дорога уходила влево, тянулась по открытому участку; другая продолжалось прямо, метрах в пятистах гуща растительности - в неё и уходила изрытая колдобинами дорога.

- Лида, бегите прямо! - крикнул Шубин. - Не оборачивайтесь, уходите… Мы вас прикроем… Там наши.

Она только простонала в ответ, видимо, чувствовала, что всё плохо, но он лишь отмахивался - каждый должен делать свою работу и тогда всё будет нормально.

Разведчики помалу замедлялись, оценивая местность - это поле не было частью укрепрайона, но боевые действия здесь велись, вокруг дороги чернели воронки от взрывов, виднелись хаотично вырытые окопы, связанные с естественными складками местности, трещинами в земле и пологими ложбинами, растительности было мало - отдельные пучки кустарника, одиноко стоящие деревья. Когда захлопали выстрелы, половина поля была уже позади, дети продолжали бежать – молодцы, в отчаянии озиралась Лида.

- Уходите!.. - махал рукой Шубин. – Быстрее! Не сворачивайте с дороги, свернёшь - потом назад не вернёшься.

Разведчиков осталось четверо - всё лучше чем один. Они разбежались в разные стороны, залегли в канавах, на этом участке их могла преследовать только пехота, мотоциклы не смогли бы перебраться через реку. Фашисты появились из леса на дальней стороне, открыли огонь, несколько человек припустились по дороге, остальные рассредоточились. Разведчики стреляли экономными очередями, одно тело осталось лежать в колее, остальные поспешили рассредоточиться по обочине, на дороге никого не осталось, но врагов было много - они появлялись то тут, то там, глаза разбегались, чёрт возьми.

Дети превращались в маленькие удаляющееся точки, до леса им осталось совсем немного. Лида замыкала колонну, прикрывала детдомовцев своей спиной. Добегут - уже почти добежали. Когда Глеб обернулся в очередной раз, их уже не было – молодцы!

Противника немного удалось задержать, теперь немцы за детьми не побегут - зачем им дети, им разведчиков нужно уничтожить или пленить.

- Откуда их столько? - ругался Смертин, ведя прицельный огонь.

- От верблюда… - нервно засмеялся Климов. - Не всех значит вы разложили, ребята.

- Отходим!.. - крикнул Шубин. - Нужно пробиться к лесу, догнать детей. За этим лесом уже наши.

- Эх, товарищ лейтенант, вашими устами, да мёд пить, - рассмеялся Климов выкатываясь из канавы.

- Давайте, двое бегут, двое прикрывают.

Шубин лавировал на бегу, пули проносились где-то рядом, залегал, бил по перебегающим позади фрицам. Погоня не отставала - немцы захватывали кучку разведчиков с флангов, но пока ещё было далеко. Лейтенант снова бежал, прыгая по кочкам, перелетал канавы, очередь пропорола землю совсем рядом. Падая в канаву, Глеб краем глаза заметил, что и Баттахов делает то же самое, потом оба поднялись, навалились на бруствер, стали прикрывать перебегающих товарищей. Сержант оступился, взмахнул руками, рухнув в яму, долго возился там, ругаясь в полный голос - всё в порядке, передёрнул затвор. Смертин, не добежал до Баттахова, оттолкнулся двумя ногами, чтобы приземлиться в окоп и закричал от пронзительной боли в спине, упал вниз головой, вывернув позвоночник.

- Иван, ты что, сдурел? - Баттахов как червяк перетёк в соседней окоп, принялся тормошить товарища.

- Что с ним, Айхан?

- Мёртвый, три пули в спине и шея свёрнута.

Потемнело в глазах, ноги стали ватными, предательски подогнулись. Лейтенант вцепился руками в края ямы, утихомирил дрожь, снова схватил автомат и начал бить по ненавистным мундирам, которые продолжали лезть отовсюду. До леса оставалось каких-то двести метров, даже меньше.

- Мужики, прорвёмся! - он не узнавал свой голос. - Бежим к лесу, иначе нас здесь зажмут.

Попытка вырваться из западни провалилась - бежать по полю было невозможно, немцы сузили простреливаемое пространство и теперь обрушили на разведчиков град свинца. Пробежали ещё метров тридцать - это был предел. Сержант перекатился в окоп, отрытый в полный рост, там и остался. Баттахов, виляя как заяц, пробежал чуть дальше, забился в трещину. Это была даже не русская рулетка, а семь патронов в одном барабане. Как бы не канава, куда он съехал оступившись - бурной жизни пришёл бы конец. В голове был полный ералаш, ноги разъезжались Глеб попытался вылезти и бежать дальше, но скатился обратно, тоска сжимала горло, лейтенант задыхался, пришлось опорожнить желудок, в голове прояснилось, он поднял автомат, пошёл пошатываясь вдоль канавы. На её краю торчало переломанное дерево – непонятно, почему оно ещё не упало корневая система практически целиком вылезла наружу, Глеб вцепился в сучок, стал карабкаться наверх, нашёл опору для ноги. Всё было очень плохо - немцев уцелело не меньше двух десятков, в этом бою они несли небольшие потери, перебегали фигурки, кто-то полз между бугорков, мелькали чужие каски. Слева, в ста метрах, перемещались четверо, они уже углубились во фланг, фактически перерезали дорогу к лесу. Стрелять по ним было бесполезно, вот когда подойдут…