Бойня титанов - Гай Хейли

— Безумие, — повторил Харртек. — Существа из варпа — это скверна.

— Ты сам выбираешь себе религию.

— Преклонение имеет свои пределы. Моим главным повелителем остается Бог-Машина.

— А бог войны?

— Полезный союзник, только и всего, — ответил Харртек.

— Значит, ты отказываешься от моего предложения?

— Вы, жрецы, никогда не понимаете намеков. Отказываюсь. Убирайся.

— Жаль. Ты мог бы стать чем-то бо́льшим, чем просто человек. Я предлагаю тебе божественность. Я предлагаю тебе свободу от тех неприятностей, что ты сейчас испытываешь. — Он показал на голову Харртека и его дрожащие руки. — Ты ведь болен, не так ли? Твой орден стремится к более тесному союзу с богомашинами, и это похвально, но блок мыслеуправления был создан вовсе не для того, чтобы осуществлять безупречное единство. Ты до предела используешь его возможности, как и свои собственные. Твои боли, слабость, мигрени, паралич... все это я могу убрать. Более того, я дам тебе все, о чем только мечтает любой принцепс Легио Вульпа с момента получения патента. Я обеспечу тебе полное единство с богом. Навсегда.

— Объединение с богомашиной на определенное время разительно отличается от перспективы навеки в ней потеряться.

Из темноты капюшона показалось сморщенное лицо Протоса. Оно было таким старым, что будто завершило полный круг и снова стало младенческим: беззубым, гладким и розовым. Блестящие зловещим разумом глаза многозначительно посмотрели на истерзанного Харртека и вонючую лужицу у его ног.

— Полагаю, что различие есть, — насмешливо произнес адепт. — Прискорбно отказываться от всего этого.

— Я не сделаю того, что ты хочешь, — отрезал Терент.

— Ты передумаешь. Твоя болезнь будет только усиливаться. Ты должен быть счастлив, Харртек. Ты страдаешь, потому что подошел к цели своего Легио ближе остальных, но наши стремления не всегда приносят пользу нам самим, и в конце концов ты умрешь. Твой титан тебе сопротивляется, да? А будет еще хуже. Наступит момент, когда ты утратишь над ним контроль.

— Убирайся! — заорал Харртек.

— Мы приготовили сюрприз для тех, кто попытается использовать преимущество своей позиции на Иридии. Как только ты увидишь, на что мы способны, ты изменишь свое мнение.

— Я сказал — убирайся! — крикнул принцепс и потянулся к лазпистолету. — Быстро.

— Ты пока не до конца понял, что именно я тебе предлагаю. — Протос окинул его понимающим взглядом. — Ладно. Еще увидимся.

Гравимотор пронзительно взвыл. Жрец приподнялся над полом и выплыл за дверь.

Харртек, прищурив глаза от скудного света, вслепую хлопнул рукой по панели, и дверь закрылась. Он прислонился к стене и съехал на пол. Еще примерно час он сидел неподвижно и только потом позвал Кассона, чтобы тот убрал зловонную жижу.

Серый туман клубился вокруг бронированных глаз «Курсор Ферро», рыскавшего в поисках пропавшего титана. Согласно своему предназначению разведчика «Гончая» отличалась от более крупных собратьев широкими окнами, тогда как большинство машин ограничивалось крошечными щелями или совсем не имело проемов для наружного наблюдения. В сумерках окна не помогали. Крупные капли ползли по толстому бронированному стеклу, то останавливаясь, то поворачивая, словно стайка живых существ. Темные силуэты появлялись и снова пропадали. Человеческое зрение не могло определить, твердые это предметы или слои тумана накладываются друг на друга, создавая иллюзию формы. Джехани Джехан слышала шум моря и ощущала сопротивление воды под ногами «Курсор Ферро», но ее глаза видели сплошную серость.

Джехани Джехан полагалась на системы «Гончей». Чувства машины простирались намного дальше, чем чувства, ограниченные плотью. Пара источников на морде титана излучала невидимый свет для авгуров широкого спектра. Зернистое изображение на переднем экране в точности повторяло информацию, поступающую непосредственно в мозг Джехани Джехан: унылая полоса изломанных металлических уступов, над которой тянулись завалы искореженного металла, непроходимые для богомашин. Ленивые волны плескались в металл, пробуждая глухой рокот в недавно образовавшихся гротах. Еще несколько месяцев назад ничего этого не было. Причиной появления такого пейзажа стало разрушение города-улья Жинсу, обвалившегося в море Химист.

«Гончая» петляла между рифами из пластали и скалобетона. Ее ноги оставляли в песке треугольные рытвины. Волны спешили их сгладить, обваливали края и стирали следы титана. Более крупные волны подскакивали до поножей, руки оставляли в них пенные буруны, пропадающие, не достигнув пояса. Самые сильные всплески доставали до иллюминаторов. Аналитические сенсоры титана предупреждали о высоком содержании щелочи и опасной концентрации разъедающих солей, оседающих на корпусе. Да и сам туман представлял собой каустическую субстанцию.

— Видимость четыре метра, — доложила модерат-рулевой Натанди Фагл. — Я рекомендую замедлиться.

— Нет, — откликнулась Джехани. — Поддерживать прежнюю скорость. Скоро прилив. У нас не так уж много времени на исследование сигнала.

— Как угодно, принцепс, — ответила Натанди Фагл.

Сознание Джехани лишь наполовину погрузилось в мир «Гончей». Она позволила своей душе отдохнуть от тяжкой ноши контроля над машиной в теле из плоти. «Курсор Ферро» не возражал против бега. Ритм его поступи и раскачивание головы взад и вперед приятно укачивали Джехани. Вокруг царило спокойствие. Джехани, оставаясь на грани полного подключения к манифольду, прикоснулась к мыслям своих модератов. Она ощутила, как Офира Мендев, левый канонир, подавила зевок. Ее бдительность немного ослабла.

Джехани понимала, что должна вернуть экипаж к более полной связи, но позволила сестрам расслабиться. С самого прибытия на Бету Гармона III они не знали ни минуты отдыха. Каждый день завязывалась новая битва. Казалось, что никто с обеих сторон не разбирается в стратегии. Подразделения мятежников атаковали бессистемно, применяя все типы оружия. И нападали без устали. Намеренно или нет, но их атаки изматывали силы легиона.

Сигнал транспондера пульсировал в глубине ее сознания. Теперь уже недалеко. Электронная характеристика указывала на пропавший титан из Легио Защитник.

Близившееся завершение миссии огорчало ее. Однако расставание с Эшей радовало сильнее, чем освобождение от боя. Годы их дружбы остались в далеком прошлом. Воспоминания Джехани об этом периоде потускнели и съежились со временем, словно мумифицированный труп. Эше следовало отпустить ее в другой Легио — она бы сразу же ушла; но Эша была не только снисходительной, но и упрямой — и не давала разрешения на переход.

Два десятилетия минуло, а она все еще цепляется за прошлое.

Вокруг Жинсу уже не шли бои. Город пылал еще в момент высадки Легио Солария на поверхность планеты. Техножрецы говорили, что при такой температуре горит даже металл. Улей высотой в восемь тысяч метров превратился в гигантскую трубу, всасывающую воздух сквозь пробоины подобно доменной печи. В течение двух недель он горел на горизонте погребальным костром, закрывая солнце тучами токсичных газов, а потом обрушился в середине ночи. Башни самых высоких уровней рухнули в средние этажи, середина провалилась к самому основанию улья. Высокие шпили попадали в море, образуя новые выступы береговой линии.