Луна над Лионеей - Сергей Осипов

– Мы ведь хорошо провели время, правда?

Настя оторопело кивает, пытаясь нащупать свою саблю и не находя ее.

– Тогда – до свидания, Настя, – говорит Оленька и хватает Настю за горло, та отбивается руками и ногами, но это никак не сказывается на хватке десяти пальцев, вцепившихся в Настину шею. Снова вспышки сменяют затемнения, а потом что-то происходит, Настя не может понять, что именно, она только кашляет, а когда поднимает голову, то начинает кричать от ужаса, потому что перед ней стоит Оленька в порванной розовой маечке и сбившейся юбке, с забрызганными кровью ногами… Это безусловно та же самая Оленька, что и минуту назад, только с одним важным отличием – теперь без головы.

Король Утер, сам похожий на восставшего из ада мертвеца, держит в руке кривую саблю и смотрит на нечто круглое, медленно катящееся по ковру.

Чтобы остановить крик, Настя засовывает ладонь в рот и кусает ее, кусает до крови.

В этот момент обезглавленное тело Оленьки вздрагивает, вскидывает обе руки и хватает Настю за горло, и та уже совершенно не в силах бороться, уже готова принять смерть как неизбежность. Она видит растерянного Утера и хочет прохрипеть ему, что это не его вина, что тут, наверное, ничего нельзя было сделать…

Грохот обрушивается на нее с небес, но это не божественный гнев, это всего лишь Армандо. Он входит в кабинет, видит, как обезглавленная Оленька душит Настю, вытаскивает пистолет и стреляет в упор, пять или шесть раз, разрывая пулями и розовую маечку с котенком, и нежное тело под ней. Оленька опускает руки, а потом неуклюже валится вбок, издав жалобный стон куклы, с которой так жестоко обошлась хозяйка.

– Хватит! – прошептала Настя, но Армандо то ли не расслышал, то ли не согласился. Он встал над телом Оленьки и выстрелил еще раз, в сердце. То есть туда, где ему полагалось быть.

Потом, не сводя глаз с обезглавленного и расстрелянного тела, Армандо присел, задрал штанину, вытащил из кобуры, прикрепленной к икре, небольшой пистолет и протянул его Насте. Она машинально взяла оружие, а потом вопросительно посмотрела на Армандо: что мне теперь с этим делать?

– Оставайся с королем, – сказал Армандо. – Мы проверим этаж, их могло быть несколько.

«Их? – хотела переспросить Настя. – Кого – их? Несколько Оленек? Ты в своем уме, Армандо?»

Но ее хватило лишь на жалобное «кхх…», прошедшееся по горлу будто наждачной бумагой. Пока Настя кашляла, Армандо выскочил в коридор, и они остались втроем – Настя, король Утер и Оленька; избитая и полузадушенная принцесса, еле живой король и нечто, проделавшее с ними все это. Нечто, потому что относиться к Оленьке как к обычному человеку было бы теперь крайне неразумно.

А разумно было бы оказать медицинскую помощь королю Утеру, но дворцовые врачи то ли пережидали опасность, то ли, подобно тому бедному гвардейцу, лежали по разным закоулкам и пахли паленым мясом. Настя поняла, что начинать придется ей самой, хотя ей было страшно даже взглянуть еще раз на рану Утера, а это наверняка была не единственная его рана. Настя растерянно огляделась по сторонам, ища подходящий материал для перевязки, но увидела лишь ковры, гобелены, бархат и тому подобные непригодные материалы. Надеяться на то, что Утер держит у себя в кабинете аптечку для подобных случаев, было бы верхом наивности, но угроза выглядеть наивной в глазах короля была сейчас наименьшей из Настиных проблем. Более существенной была боль в горле и как следствие – невозможность громко и четко задать Утеру нужный вопрос.

Правда, и сам король вел себя так, что стоило засомневаться, отреагировал бы он на Настин вопрос, даже проори она его в мегафон. Утер уронил окровавленную саблю, перешагнул через тело Оленьки и походкой зомби двинулся к своему столу, затем втиснулся в кресло, откинулся на спинку и замер. Настя поняла, что до появления квалифицированной медицинской помощи Утер может попросту не дожить; она схватила телефонную трубку, но та молчала – очевидно, во время недавнего побоища кто-то задел проводку. Тогда Настя кинулась к шкафу, стоявшему справа от королевского письменного стола, и стала рыться в ящиках, пытаясь найти хоть что-то подходящее для этой ужасной ситуации, но находя лишь бумаги, бумаги и еще раз бумаги…

– Вот так, значит, – сказал кто-то за ее спиной. Настя вздрогнула и обернулась – Утер сидел в прежней позе, означавшей то ли обморок, то ли смерть, а больше в кабинете никого не было. Кроме обезглавленной Оленьки. Предположить, что отделенная от тела голова разговаривает, да еще мужским голосом – это уже было чересчур. Проще собрать вещи и переехать на постоянное жительство в сумасшедший дом. Настя мысленно предложила считать услышанное глюком и единогласно одобрила это решение.

– Умертвили такое прекрасное создание, – сказал тот же голос, и вслед за этим раздался легкий треск, похожий на электрический разряд. Настя от испуга присела.

– Мистер Андерсон, – продолжал говорить некто, нисколько не смущаясь своей невидимости. – Раз уж вам сегодня так повезло и вы остались в живых, я сделаю вам еще один подарок. Я поговорю с вами, хотя не обязан это делать. Я никому ничем не обязан, мистер Андерсон. Но если уж кто-то и имеет право выслушать немного о моих намерениях, так это вы.

Настя вдруг поняла, что этот голос ей знаком, просто звучит он слегка искаженно, словно пропущен через какой-то фильтр. Самое странное заключалось в том, что звук шел из точки, расположенной прямо перед Настей, но прямо перед ней было пустое пространство. То есть на ковре лежало тело Оленьки, а уже над ней было пустое пространство, но именно оттуда и раздавался голос.

По-прежнему стоя на коленях, Настя вытянула шею и всмотрелась в лицо Утера: король сидел, закрыв глаза и чуть склонив голову влево; он совершенно не походил на человека, склонного к обсуждению каких-то намерений, он скорее походил на человека спящего или мертвого. Отсюда напрашивался вывод – тот, кому принадлежит голос, либо совсем не видит Утера, либо видит плохо, куда хуже Насти; и по этой причине говорящему кажется, что Утер его внимательно слушает.

А еще ему кажется, что Утер в кабинете один. То есть не считая тела Оленьки. Голос назвал ее «прекрасным созданием» и был в курсе, что именно с этим созданием случилось, а стало быть, тело находилось в поле его зрения. Настя еще раз оглядела кабинет, подняла взор к потолку, снова посмотрела на труп…

И на долю секунды ей показалось, что она заметила что-то необычное, чего не было в королевском кабинете еще пять минут назад.

– Я знаю, что вы интересовались моей персоной, мистер Андерсон, – говорил между тем невидимка, и Настя не могла понять, что важнее – слушать или искать говорящего. Она пыталась делать оба этих дела сразу, но…

– Забудьте все, что вам удалось обо мне узнать. Я сам насочинял столько лжи про себя, мистер Андерсон, что единственный способ понять суть вещей – это выслушать меня лично. Вы единственный, кому я даю такую возможность. Мистер Андерсон, вы слушаете?