Обязана быть его - Алиса Ковалевская

— Я же говорила, что к тебе пришли, — воспитательница коснулась плеча Сони. — Что ты застыла?

Малышка встрепенулась. Застенчивая, она нерешительно сделала шаг ко мне.

— Привет, — я пошёл ей навстречу.

— Привет, — отозвалась, рассматривая меня.

В глазах её читался неприкрытый интерес, а мне вдруг подумалось, что пройдёт всего несколько лет, и за ней начнут увиваться мальчишки. Мысль эта вызвала во мне нечто вроде раздражения и желания оградить её от… От чего именно, сказать было сложно. Но желание заведомо надрать зад каждому посмевшему глянуть на неё пацану было однозначным.

Предупредив, что вернётся минут через пять, воспитательница ушла, и мы с Софьей остались вдвоём.

— Мама уехала, — горестно вздохнула Соня. — Мама уехала, тебя не было… Никого не было. Только Света.

— Мама скоро вернётся.

Я поставил пакет с игрушкой на низенькую скамейку. Соня тут же обратила на него внимание и, переборов смущение, подошла поближе. Остановилась и вздохнула.

— Когда скоро? — она опять смотрела на меня.

— Точно этого я тебе сказать не могу, — ответил я честно. Врать, глядя ей в глаза, мне не хотелось, пусть даже ответ мой её не порадовал.

— И Света… Света тоже не может сказать, — отозвалась она и замолчала. Внимание её снова привлёк пакет, но спросить, что в нём, она не решалась.

— Тут кое-что для тебя, — достал игрушку и посадил на скамью.

Соня приоткрыла рот, громко вдохнула. Зачарованная, она несколько секунд смотрела на задорного черноухого пса и только потом подошла к нему.

— Это же Гуфи! — восторженно выпалила она.

Погладила пса по морде и улыбнулась детской, непосредственной улыбкой. От горести, что ещё недавно слышалась в её голоске, не осталась и следа, и я ощутил внезапный прилив сил. Как будто её улыбка помогла мне самому отогнать усталость и собраться.

— Гуфи, — подтвердил я и, присев на скамейку рядом с игрушкой, почесал его за ушком. Соня сделала то же самое. — Нравится?

— Да, — снова почесала. — Он такой… такой красивый. — Убрав руку, она застенчиво глянула на меня из-под ресниц. Губки её шевельнулись. — Спасибо, — скромно сказала она. — Он правда очень-очень красивый и очень-очень мне нравится.

— Это хорошо, — сказал я серьёзно. Соня снова улыбнулась, погладила пса по лапе. — Потому что он специально приехал к тебе, чтобы ты не грустила, пока мамы нет. Обещаешь, что не будешь грустить?

Она ненадолго задумалась. Тяжело вздохнула, но всё-таки согласно кивнула.

— Только всё равно пусть мамочка побыстрее приезжает, — добавила, отвлёкшись от игрушки.

— Обещаю, что через несколько дней привезу её тебе, — не сдержавшись, я дотронулся до её головы. Провёл по пушистым волосам.

— Обещаешь? — переспросила она и подошла ближе. Ещё немного смущённая, похожая на котёнка. Я снова погладил её — вначале по головке, потом по щёчке.

— Обещаю, — сказал уверенно, не сомневаясь, что сдержу слово.

Демьян

— Демьян! — Дарина бросилась ко мне, едва открыв дверь.

Остановилась, прикрыла рот рукой и всхлипнула. Подняла взгляд. Заплаканная, растерянная, она казалась совсем девчонкой.

Порывисто притянув к себе, я обнял её. Погладил по спине и почувствовал, как задрожали её плечи.

— Мне жаль, Дарина.

Прикоснулся губами к макушке.

— Мне тоже, — судорожно выдохнула она. — Мы… в последнее время мы почти не разговаривали. И я… — не договорив, она снова заплакала. — Я всё хотела приехать. А теперь её нет. Мамы нет, Демьян.

Что я мог сказать ей? Что вообще тут можно было сказать? Не ответив, я провёл Дарину по узкому коридору в крохотную кухню. Ни о чём не спрашивая, она доверилась мне, как будто до этого ещё хоть как-то держалась, а сейчас наконец позволила себе быть слабой. Скорее всего, именно так оно и было.

— Ты приехал… — прошептала она едва слышно, глядя на меня.

Ресницы её были мокрыми от слёз, голос сдавленным, дрожащим.

— Прости, что не смог раньше, — посмотрел в окно. На улице уже стемнело, часы показывали начало восьмого. — Ближайший аэропорт в Курске…

— В Брянске, — поправила она и замолчала. — В Брянске… — повторила, но я понимал — зачем, она не понимает сама. — Прости, — качнула головой.

Расположенный в Орле аэропорт не функционировал вот уже порядка десяти лет. Ближайший действительно был в Брянске, но прямого рейса пришлось бы ждать на три часа дольше.

По прилёту я сразу же арендовал машину, рассчитывая добраться до посёлка часа за полтора, но на мокрых, грязных и, к тому же, зачастую разбитых дорогах разогнаться больше шестидесяти было сложно, и путь занял почти три.

— Это не важно, — поставив чайник, я подошёл к ней со спины и, положив руки на плечи, принялся потихоньку разминать.

Она снова выдохнула. Отклонилась назад и упёрлась в меня затылком. Сглотнула.

— Здесь мало места, — голос её был почти не слышен из-за издаваемого чайником шума. — И кровать в комнате одна. Старая.

— Ничего страшного, — надавил чуть сильнее, и Дарина тихо застонала.

— Я так давно не была здесь, Демьян…

Чайник шумел всё громче, Дарина молчала.

Продолжая разминать её плечи, спину, я окинул кухню взглядом. Квадратов шесть, не больше. Квартира была чистой, но это не могло скрыть бросающуюся в глаза бедноту обстановки: старая, местами кое-как подлатанная мебель, линялые обои, вытертые полы. Посуда, плита: всё было старым, пусть и вполне пригодным.

— Что сказали врачи?

— Врачи… — Чайник закипал и щёлкнул, кухня погрузилась в тишину, внезапную и от того странно-непривычную. — Остановка сердца. Но… Там какие-то сложности.

— Будет экспертиза? — я нахмурился.

По телефону Дарина толком ничего не объяснила. Сказала только, что посреди ночи ей позвонили из областной больницы и сообщили о смерти матери. А дальше поезд, вокзал…

— Я не знаю, — она порывисто развернулась ко мне. Ладонь её легла на спинку стула. — Не знаю, Демьян. Тут так сложно чего-то добиться…

— Мы с этим разберёмся, — пытаясь успокоить, я накрыл её кисть своей. Посмотрел в глаза и повторил твёрдо: — Я разберусь. Сегодня мы всё равно сделать ничего не сможем.

Она кивнула. Снова охватившее её было напряжение лопнуло, и она, сложив руки на спинке, опустила на них голову. Я коснулся её затылка. Провёл по волосам так же, как до этого по волосам её дочери.

— Как Соня? — будто почувствовав, что я подумал о малышке, спросила Дарина.

— В порядке, — провёл ещё раз и, открыв шкаф для посуды, достал две чашки. — Я обещал, что привезу ей тебя.