Берегись ястреба - Андрэ Нортон

Но то, что она держит, нельзя так просто отдать.

Глубоко внутри нее содержится это знание. Тирта по-прежнему хранительница, мертвая или живая, пока ее не освободят от обета. И удар меча — это не освобождение.

Последний всадник снова остановил лошадь и повернулся лицом назад. Это грубый человек, одетый в проржавевшую и залатанную кольчугу, на голове его шлем в виде горшка, он чуть велик по размеру. Шлем беспокоит всадника, потому что он все время поправляет его, прилаживает на место. Остальной отряд и она вместе с ним уходит все дальше от замыкающего. А тот продолжает сидеть, лошадь его повесила голову, как будто прошла большой путь и очень устала.

Отряд ехал тихо. Не слышно было разговоров, только иногда фыркали лошади. Тирта ощущала общий страх и тревогу. Она вспомнила, как возражал Джерик против пересечения границы. Жители низин, боящиеся того, что сокольничий называл «колдовством», не захотят ехать дальше.

Сокольничий… Застрелен… Она смутно помнила, что слышала об этом. Должно быть, он с помощью Алона вынес ее из разрушающейся крепости, но встретил смерть. А что стало с его мечом Силы? Она почему-то уверена, что никто в отряде не решится взять его себе. Меч сам пришел к сокольничему, а существует много странных рассказов о том, как оружие выбирает себе хозяина… или хозяйку и больше никому не служит. На мгновение ожила память, и Тирта вспомнила изогнутое тело сокольничего, он стоял над нею и Алоном, готовый удержать рухнувшие стены. «Пустой щит» служит нанимателю до смерти — таков кодекс. Но Тирта подумала, что в конце сокольничий руководствовался не просто кодексом, что в тот момент он забыл о ее поле — ведь она всего лишь женщина — и видел в ней товарища по оружию, сраженного в битве. Она вспомнила его смуглое лицо с запавшими щеками, вспомнила то, что таится в его глазах — эти странные желтые огоньки, которые становятся ярче в минуты гнева или других тайных чувств, которых она никогда не понимала. Он нашел мир, и это все, что она может ему пожелать.

А сокол, который претерпел такое странное превращение, что стало с ним? И кто такая Нинутра?

Мысль об этом имени словно открыла в ее сознании новые просторы. На этот раз Тирта не увидела женское лицо, но ощутила тепло во всем теле, тепло в душе, а не в омертвевшей плоти. А тем временем…

Воздух сгустился, перевернулся. Может воздух сгуститься и перевернуться? Несмотря на постоянную качку, которая мешает ясно видеть, Тирта заметила движение над головой. Оно в воздухе! Собирается туман. Откуда взяться единственному клочку тумана в такой ясный день? Маленькое облачко могло повиснуть прямо над ними и двигаться с той же скоростью. Но, кажется, она одна его видит. Не слышно голосов всадников.

Туман? Нет, тень! Но невозможно увидеть тень в полуденном воздухе! Она извивается, удлиняется, становится плотнее. И вот показался тот самый меч, который висел над тремя спутниками в доме Ястреба. Но здесь он длиннее и шире. Они едут под ним, и в нем таится угроза.

Но не для нее: Тирта в этом уверена. Это проявление той же Силы, что помогла им в доме Ястреба.

Как и серая птица, он представляет собой вызов и предупреждение. Она ждет, что сейчас раздастся крик птицы, может, снова будет произнесено это имя.

Но на самом деле слышит громкий крик, который издает человек, ведущий ее пони. Он дернул узду, заставив пони остановиться. Голова ее слегка упала набок, и она видит его протянутую руку. Всадник показывает наверх. Послышалось множество восклицаний. Потом голос того, кого она еще ни разу непосредственно не видела, — этого Темного лорда, который распоряжается Джериком вопреки его желанию.

— Это только видение. Неужели вас пугают тени?

— Бывают тени и тени, — дерзко ответил Джерик. — Если это видение, лорд, то чье? У него сверхъестественный вид. И не думаю, что это дело твоих братьев по Чаше. Ты сказал нам, что в Эскоре нас встретят приветливо, скажут: «Хорошо сделано!» Ведь мы везем мертвую ведьму с этим дьявольским ящиком и мальчишку, которого ты приказал везти, хотя он, кажется, приближается к смерти. Ну что ж, мы в Эскоре. Где же твои друзья? Разве тебе не кажется, что нас первыми нашли те, кто тебя не очень любит? Я говорю, — его голос теперь слышался громче: он подъехал к пони, на котором лежала Тирта, — что мы выполнили свою часть договора, лорд. Эти дела с Силой — оставь колдовство тем, кто знает о нем больше нас. В герцогстве достаточно добычи для нас, зачем нам напрашиваться на неприятности?

Человек, которого видела Тирта, был явно согласен с Джериком. Потому что он выпустил повод пони и отъехал от Тирты. Чуть погодя к нему присоединился еще один, очень на него похожий и явно родич того, что остался сзади на тропе.

Меч над ними стал теперь таким материальным, что казался Тирте очень прочным предметом. Человек ростом с холм мог бы взять его в руки.

Темный лорд рассмеялся.

— Слишком поздно, Джерик. Как я тебе уже сказал — хотя ты, мне, наверно, не поверил, — те, кто служит моему повелителю (и помогают мне, как помогал ты), не могут освободиться по своей воле.

Нет, не могут, пока он их не использует до конца!

Попытайся уйти — если сможешь!

Двое всадников, которые находились в поле зрения Тирты, выглядели бледными под грязью и загаром. Оба, как один, повернули, используя шпоры. Их маленькие лошади двинулись по тропе назад. Но не успев сделать нескольких шагов, остановились и люди в ужасе закричали.

Перед ними в траве сидело существо, какого Тирта никогда не видела, хотя тварь, которую она встретила в горах, тоже была невиданной и злой. Но это гораздо хуже, потому что в нем ничего не напоминало обычных животных. Скорее, оно было похоже на насекомое, как будто безвредный паук, который по утрам плетет паутину в траве, вдруг мгновенно вырос до размеров пони. Существо покрыто жестким ярко-алым волосом, на суставах длинных конечностей этот волос превращается в густую массу. Поперек головы тянется ряд темных глаз выше щелкающих клешней, и из этих угрожающих щипцов капает густая зеленая слизь.

Всадники пытались справиться с лошадьми, но те повернули, проскакали мимо Тирты, унося с собой седоков подальше от этого существа. А оно сидело неподвижно и пристально смотрело на отряд.

— Яаахххх! — должно быть, сам Джерик, человек, который отказался повиноваться лорду, справился со страхом. В руке у него было тяжелое копье, он держал его с легкостью человека, побывавшего во многих победоносных сражениях. Он железной рукой управлял своей сходившей с ума, косящей дикими глазами лошадью, потому что заставил ее двинуться вперед, нацелив копье прямо на чудовище, преграждающее путь к отступлению по тропе.

Паук не стал дожидаться нападения Джерика. Он прыгнул, готовый получить копье в волосатое тело, но дотянуться до врага. Попятилась и увернулась лошадь Джерика. Безумный страх придал ей необыкновенное проворство. Потеряв равновесие, лошадь упала набок, прихватив с собой всадника, но тот успел пронзить копьем толстое брюхо чудовища.