Карты миров. Дети Соловорана - Елена Витальевна Пономарева

может ли здесь, где все исследовано вдоль и поперек учеными, быть спрятано столь сокровенное место. Внезапно я что-то почувствовала. Мы побежали вдоль реки. У меня снова возникло чувство, что останавливаться нельзя. Я как одержимая, бежала вдоль реки, пока легкие не стали взрываться от долгого бега, отдаваясь сильнейшей болью. Бедный Пиремолох едва поспевал за мной. Толстяк свалился в полсотне шагов от меня. Я мотнула головой, свисавшей с плеч где-то на уровне колен – мне пришлось наклониться, чтобы восстановить дыхание. Так двигаться было слишком медленно. Выход был только один – плыть.

Я бросилась в воду прям в одежде. Пиремолох плыл рядом. И делал он это на удивление хорошо. Вода была бодрящей. После сухого пустынного ветра, постоянно блуждавшего в городе, это было облегчением.

Спуск по течению был приятен, но вскоре нахождение в холодной воде стало сказываться на состоянии организма. Пришлось выбраться на сушу. Я чувствовала, что место это недалеко.

Мы шли вдоль линии деревьев, когда внезапно связь исчезла. Я потеряла след. Это могло обозначать только одно. Мы в зоне десяти метров.

Что было делать дальше, стало неясным. Мы ходили, как дураки, вокруг пустынного места, и не видели ничего похожего на храм. Может, его давно уже не существует? Или он найден и перенесен в другое место? В голове роились мысли. Если в храме есть ключи от второй половины города, то как он сам может находиться не в каркасе колоссальной постройки? Как я была глупа, полагаясь на собственный неизвестно откуда взявшийся дар провидения! Но тут голос сопровождавшего меня парриса, вернул меня к действительности. «Лиид, смотри!». Я встрепенулась. Из того места, у которого стоял Пиремолох, земля, казалось, едва приподнималась. Оказалось, это крыша лифта. Мы почти обнимались от радости. Но когда крыша была, наконец очищена, радость сменилась недоумением. Кабина, казалось, вросла в землю. Лифт, вероятно, заклинило.

Мы раскопали небольшой проход, который был достаточен для Пири, чтобы пролезть, и он, ругаясь, весь извалявшись в земле, наконец протиснулся внутрь. Через некоторое время там зажегся свет. «Есть еще здесь энергия!» – послышалось из кабины. – «Но придется его откапывать. А то он тут весь корнями пророс – не сдвинуть».

Несколько часов мы провели за обрыванием корней. Ни ножей, ни каких-либо острых предметов у нас, естественно, не было с собой. Поэтому через некоторое время пришлось признать, что нам одним не управиться. Надо было возвращаться за инструментами, да и за остальными.

Путь назад был долгим – против течения плыть казалось неразумным. Но и по земле, сильно заросшей кустарниками, перемещаться было крайне неудобно. Наконец, махнув на это все рукой, мы просто шли босиком по отмели. Мои чудесные босоножки остались в городской норе со старыми вещами. Я бы охотно сейчас променяла все наряды мира на свою старую удобную одежду. Но увы. я шла в прекрасном платье со шлейфом из черного шелка с золотыми узорами, которое мне выдали по прибытии в честь праздника дня рождения Вварайи, и тащила громоздкие башмаки в руках, шлепая по холодной воде. Грязная, мокрая, с растрепанными волосами…тоже мне, прекрасная Дэвона Лиид. Пеструшка мокрая.

К счастью, здесь никогда не темнело. Иначе бы нам пришлось идти всю ночь. Наконец, совершенно вымотанные, мы уселись под раскидистым красным деревом. Над нами шмыгали маленькие звери с золотистой белесой шерстью, обеспокоенные приближающейся непогодой. В грозовом мареве плыли пунцовые облака, застревающие где-то в бесконечной вершине горы. Собирался дождь.

Я ошибалась, думая, что здесь вечный вечер. Теперь казалось, что наступает ночь. В кронах тревожно запел ветер, поднимая тоску в моем сердце. Мы поднялись и пошли дальше. Лоб горел, но я старалась не обращать на это внимания.

К моменту, когда мы дошли до ворот парка, дождь обильно вымочил одежду, и изрядно выпачкал ноги. Привычная пыль, стоявшая над городом, теперь осела. Потоками текла грязь с горы по проторенным ложбинкам. В воздухе стоял аромат, напоминавший эвкалиптовую стружку, которую продавали на рынке в городе. Как застывший мрамор были теперь эти воспоминания. Мое сердце становилось каменным. Оно лежало как большой тяжелый валун в груди, не давая дышать. Ноги сковывало одиночество. Изоляция. Вот чего я желала больше всего сейчас. Просто сесть в одиночную камеру и исчезнуть в своем сознании в те неведомые дали, в которые я уходила в своих снах.

Но реальность вернула меня обратно. В городе стоял запах нечистот. Даже ком в желудке, появившийся от голода, резко исчез, а с ним ушел и аппетит.

Рийто и Экатолон отыскались недалеко от места, где нас поселили. Они дежурили метрах в ста у соседнего здания. Мы быстро зашли за угол. Я чувствовала себя ужасно глупо, по-детски заговорчески. В зеленых кустах лежала припасенная для нас сухая одежда и обувь. И еще остывшая еда.

«Мы ждали вас раньше», – промолвил Рийто. Он подал нам мешки с одеждой. Это были рабочие костюмы инженеров. Комбинезон пришелся мне в пору. Но обувь, сделанная для нашего здоровяка, была просто как две барки[7].

Пройдя несколько шагов, я была вынуждена переобуться обратно. Рийто заботливо сложил башмаки снова в мешок и закинул его за плечо».

«Ну, пригодится, зачем выбрасывать добро! Я месяц целый ждал, пока их мастер сделает!»

«Ладно, друг, не оправдывайся!”

Мы двинулись вниз по улице, поедая припасенную еду. За нами шла слежка, но мне было решительно наплевать. Я поглощала тушенные фрукты, политые древесным соком. Вскоре усталость дала о себе знать. Было ясно, что нельзя задерживаться ни на минуту. Но лихорадка заставила всех остановиться. Я плохо помню, что происходило, пусть Рийто расскажет».

Несколько раз прочистив горло, ругнувшись, рыжий воин продолжил: «Ну. пошли мы, а я смотрю, Дили-то с ног валится. Да и этот Пиремолох тоже. Ну, с начала думал, это они от усталости. Но не. Так уставшие не падают. Похоже, что заболели они. Потрогал девчурку, а она как кипяток. Ну, про второго ничего сказать не мог, он вроде как держался, опирался на брата и ногами двигал. В общем, взвалил я Дили на плечо, и пошел. Признаться, надеялся, что в храме ей полегчает.».

«Я ведь в канализации работал. Инструменты у меня с собой были. Да и ходы я выучил многие. Решили мы до парка под землей пройти. Вход недалеко от центра был. Там много таких как мы, асинизаторов в униформе сновало. Девочка с трудом пришла в себя, так, что идти смогла. Вот мы и шмыгнули во вход. Там теперь никто не проверял, только рады-радехоньки были, что еще подмога