Дни, когда я плакала - Джоя Гоффни

– Ладно, – кричит она нам вслед, – оставьте дверь открытой.

Я закатываю глаза, включая свет в своей комнате.

– Прости.

– Да не, всё клево. – Я сажусь за стол, а он на мою кровать. Я наблюдаю, как он лезет в рюкзак и вытаскивает старый дневник.

– Обсудим стратегию? – Он замечает, как я пялюсь на него, и улыбается, потому что это уже едва ли не десятый раз, когда он ловит меня за этим с того дня у меня на заднем дворе.

– Стратегию чего? – поспешно спрашиваю я.

– Того, что ты сделаешь сегодня из своего списка дел.

Я смотрю на свои руки.

– Ах это.

Он пролистывает тетрадь до чистой страницы.

– Что у тебя из него осталось?

Я вздыхаю, беру со стола телефон, открываю переписку с шантажистом и пролистываю до списка дел.

– Сегодня воскресенье, так что я не могу поехать во второй университет до завтрашнего дня.

– Верно, – говорит Картер, записывая.

– Я могла бы рассказать Мэтту о своих чувствах, – мое лицо тут же искажает гримаса, – рассказать родителям о Колумбийском университете, съездить к Хэтти, поговорить с Дестани.

– Мэтт, твои родители, Хэтти, Дестани и неизвестный последний пункт, – произносит он, не спеша всё записывая.

– Мои родители и Хэтти не вариант. Как и последний пункт.

– А что в последнем пункте? – спрашивает он, глядя на меня. Я поджимаю губы, словно он сошел с ума. Он улыбается, снова опуская взгляд. – Думал, чем черт не шутит. Ладно, тогда остаются Мэтт либо Дестани. С Дестани всё должно быть не так уж и сложно, верно? Ты же вчера вечером рассказала мне, что случилось. Просто расскажи это ей, прямо сейчас.

Я округляю глаза.

– Нет в этом ничего простого.

– Почему?

– В прошлом я спускала им с рук то, что было гораздо хуже, а теперь вдруг у меня проблемы с расизмом Джии?

– Это не имеет значения.

– Имеет. И ты это знаешь.

– Неважно, сколько времени тебе потребовалось на то, чтобы понять, что это неправильно. Это не меняет того, насколько это неправильно, как и того, насколько это тебя задевает.

– Ну да, – я опускаю взгляд, – это сложно.

– Ладно, так признаться Мэтту будет проще? – Когда я встречаюсь с ним взглядом, он кажется смущенным, как и я. Я даже не знаю, какие у меня теперь чувства к Мэтту. С пятницы я не могу думать ни о ком, кроме Картера.

– Если ты ничего не сделаешь, Куинн, что будет опубликовано завтра? Какой список?

– Я не знаю, – хнычу я и встаю, чтобы сесть рядом с ним на кровать. Я оставляю между нами пространство размером с галактику.

Картер смотрит на свой лист, раздумывает, потом снова поднимает взгляд. Несколько мгновений он пристально всматривается в меня, а потом спрашивает:

– А что именно ты сейчас испытываешь к Мэтту? – этот вопрос застает меня врасплох. Я забираюсь с ногами на кровать, поворачиваюсь к нему лицом, но не смотрю на него. Он садится рядом, перекрещивает ноги и спрашивает: – Ты его любишь? – Я кручу головой, убирая волосы за ухо. – Но он тебе нравится?

– Я не знаю, Картер! – Я играю с гвоздиком в виде звездочки у себя в ухе. – Я написала этот пункт в своем списке несколько месяцев назад.

– Так твои чувства изменились?

Я пожимаю плечами, глядя ему в глаза.

– И что ты чувствуешь к нему сейчас?

Я опускаю взгляд к своим коленям и пытаюсь представить себя на батуте Мэтта. Пытаюсь пробудить в себе тот покой и притяжение, что я чувствовала к нему. Но, когда я поднимаю взгляд, всё это вылетает в окно. Потому что здесь Картер, он сидит прямо передо мной, и всё, о чем я могу думать, это он.

Он не сводит с меня взгляда. Ждет. Все слова, что приходят мне на ум, о нем. И неожиданно для меня самой эти слова вылетают.

– Я не могу думать о Мэтте, когда ты здесь, рядом со мной.

У Картера округляются глаза.

Желание, которое я испытываю к нему, снова прорывается наружу. Мне следовало бы закрыть рот, потому что, возможно, его сексуальные взгляды, все проникновенные слова не значат ничего, кроме дружбы. Возможно, он не чувствует того же, что и я. Но, глядя на него прямо сейчас, я не могу остановиться. Есть слишком много причин, почему я предпочла бы быть здесь, а не с Мэттом. И все они льются из меня бурным потоком.

– Я не могу сосредоточиться, когда ты здесь. Потому что находиться рядом с тобой так… Когда мы разговариваем, мне кажется, что ты видишь те мои стороны, о существовании которых я даже не подозревала. И я ни разу даже не подумала о Мэтте с тех пор, как мы вместе ездили в Хьюстон. И ты был прав. Он определенно приревновал, увидев меня с тобой, но мне как будто всё равно из-за… тебя.

Когда я поднимаю взгляд, его лицо долгое время совершенно ничего не выражает, пока его губы не расплываются в улыбке.

– Ты только что призналась мне в своих чувствах, Куинн Джексон?

Я моргаю, уставившись на свои ноги, ошарашенная тем, что только что сделала.

– Думаю, да.

– Ух ты! – всё, что он произносит. Я не могу посмотреть ему в глаза. Не могу отвести взгляд от голубого лака у меня на ногтях. Пожалуйста, скажи что-нибудь. Что угодно. Ради бога, я не могу выносить это ожидание.

Он придвигается ближе ко мне. Я смотрю, как уменьшается расстояние между нашими коленями. Температура моего тела подскакивает градусов на десять[8].

– Думаю, я чувствую то же самое.

У меня внутри всё переворачивается. Я поднимаю взгляд, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Правда?

Он придвигается настолько, что наши колени теперь соприкасаются, и кивает.

– Так что это значит?

– Я не знаю. Это же твое признание. Что ты хочешь, чтобы это значило?

– Ммм, – я растерянно улыбаюсь, потирая липкие ладони. Я перебираю в голове все возможные сценарии, что лишили меня сна прошлой ночью. Каждый из них заканчивался поцелуем. Но переход к нему проходил более гладко, чем сейчас. Я наклонялась, он наклонялся – и вот мы уже целуемся. В реальности же я понятия не имела, как к этому подойти.

Картер смотрит мне в глаза.

– Ты как будто боишься.

– Так и есть.

Он смеется.

– Расслабься. Это же просто я.

Он говорит так, как будто не понимает, что он есть моя проблема. Я смотрю на его простую белую футболку и черные шорты, эти гвоздики у него в ушах. Черт, до чего же он прекрасен.