Своевольная красавица - Стефани Лоуренс

— Это было несложно. Ему никогда не предлагали достойного выбора.

— Какого выбора?

— Между тем, чтобы торчать безвылазно здесь или хорошенько размяться со мной на спине.

— Понятно. Ты предложил ему, и он согласился.

— Как видишь. — Ричард отложил скребницу и, убедившись, что жеребец ни в чем не нуждается, подошел к Катрионе.

Скрестив руки на груди, она хмуро поглядывала на мужа. Он еще не отдышался, грудь его бурно вздымалась, на губах играла до смешного самодовольная улыбка.

— Придется объезжать его время от времени. — Он посмотрел на нее. — Чтобы держать в форме.

Взгляды их встретились, и жаркая волна предвкушения обдала Катриону. Она вдруг осознала, что в конюшне, кроме них, ни души:

— Понятно. — Не сводя с него глаз, она бочком протиснулась в дверь.

Ричард не глядя захлопнул дверцу стойла и двинулся следом. Однако инициатива исходила не от него, и, судя по его улыбке, он об этом догадывался. Катриона понимала, что следует срочно взять себя в руки, но вместо этого ощутила восторг, который ей был уже знаком.

— Пойдем завтракать? — выдавила она слабым голосом.

— Позже.

Каким-то образом он оттеснил ее в соседнее стойло, оказавшееся пустым. Катриона попятилась и уперлась спиной в стену. Она подняла руки, слишком слабые, чтобы остановить его, даже если бы это входило в ее намерения.

— Ричард?

В ее голосе явственно слышался вопрос. Ричард ответил действием. И Катриона на собственном опыте убедилась, какой полезной может оказаться кормушка для скота.

Наступил декабрь, и зима сковала долину ледяным панцирем. Прибыли сундуки и ящики с вещами Ричарда. Возчик, спешно разгрузившись, повернул лошадей, торопясь домой к Рождеству.

Вместе с вещами пришли письма — от Девила, Уэйна и вдовствующей герцогини. А также целый ворох коротких посланий от тетушек и кузин, укорявших его за скрытность, соболезнования от дядюшек и записки с изъявлением сочувствия от неженатых кузенов.

Онория, жена Девила, прислала пространное письмо Катрионе, которое Ричард охотно бы прочитал, но ему не было предложено. Проведя целый час за пристальным изучением письма, Катриона аккуратно сложила листки и убрала их в стол, не забыв запереть ящик. Несмотря на сильное искушение взломать замок, Ричард устоял. Что такого могла написать Онория, в конце концов?

Кроме письма от Онории, Катриона получила также надушенные записки от всех дам из рода Кинстеров, приветствующих ее вступление в семью. И ни слова от вдовствующей герцогини. Этот, казалось бы, незначительный факт вызвал у Ричарда серьезное беспокойство.

Отсутствие письма от Элен могло означать только то, что она собственной персоной нагрянет в долину.

Что ж, заключил Ричард, честное и своевременное предупреждение.

Судьба и погода, однако, сыграли ему на руку. Обильные снегопады завалили тропы, дороги стали непроходимыми.

Ричард получил передышку до оттепели. Незаметно подкралось Рождество, а за мим и Святки. Ричард был слишком занят, знакомясь с долиной и ее обычаями, чтобы тревожиться о будущем.

Но среди веселья и смеха, радостей и огорчений Ричард не забывал о своей основной цели. Он хотел знать о своей жене-колдунье абсолютно все: ее силу и слабости, причуды и потребности. Он хотел войти в ее жизнь и понять, что она значит для него.

И обнаружил, что это увлекательное занятие. Временное потепление между Рождеством и Новым годом привело к воротам замка трех путешественников. Пожаловали торговые агенты, отец и двое взрослых сыновей, чтобы повидаться с хозяйкой долины.

Катриона приняла их как старых знакомых и представила Ричарду. Учтиво улыбнувшись, он расположился в кресле у стены, наблюдая, как его колдунья-жена ведет дела.

Она оказалась твердым орешком.

— Мой дорогой мистер Потс, ваше предложение никуда не годится. Если, как вы говорите, рынок перенасыщен, нам лучше придержать зерно до будущего года. — Катриона взглянула на Макардла. — Как ты полагаешь, мы можем себе это позволить?

— А как же, миледи. — Макардл важно кивнул, изображая деревенского простачка. — Подвалы у нас просторные, сухие, можно не опасаться, что зерно отсыреет.

— Пожалуй, так и поступим. — Катриона повернулась к мистеру Потсу. — Если, конечно, вы не предложите нам больше.

— Ну… — Мистер Потс неловко поерзал. — Мы могли бы, учитывая качество зерна из долины, пойти на уступки.

— Неужели?

Последовал пятнадцатиминутный торг, в течение которого Потс не единожды увеличивал цену.

— Решено, — объявила наконец Катриона, улыбнувшись Потсам с деланным простодушием. — Не хотите ли по стаканчику одуванчикового вина?

— Я бы не возражал, — ответствовал мистер Потс. — Всегда имел слабость к вашему вину.

Хмыкнув, Ричард взял себе на заметку наведаться в погреб и снабдить все бочонки ярлычком, запрещающим откупоривать вино из одуванчиков без его ведома. Вовремя вспомнив, что для этого нужно заручиться согласием жены, он решил спуститься в погреб вместе с ней, после чего мысли его устремились в определенном направлении.

Нахмурившись, он переменил позу и взял предложенный служанкой бокал.

— Кстати, насчет скота, которым вы интересовались. — Старший Потс подался вперед. — Думаю, мы можем достать вам несколько телочек из Монтроза.

— А ближе нельзя? — поинтересовалась Катриона. — Не хотелось бы доставлять животных издалека.

— Ну, знаете… В наши дни породистый скот — большая редкость. Приходится брать там, где есть.

Ричард нахмурился. Чем больше он слышал — о разведении скота, ценах, колебаниях рынка, — тем больше убеждался, что лучше разбирается в этих вопросах, чем его колдунья. Не то чтобы ей не хватало знаний или понимания насущных проблем долины. Сказывался недостаток сведений об окружающем мире, контакта с которым Катриона всячески избегала по вполне обоснованным причинам.

Искушение вмешаться и перехватить инициативу росло. Но Ричард его безжалостно подавил. Если он произнесет хоть слово, все три Потса переключатся на него. Двое младших с самого начала выжидающе поглядывали в его сторону. Судя по их виду, они испытывали неловкость, обсуждая с женщиной тонкости скрещивания животных. И охотно продолжили бы разговор с мужчиной.

Ричарду не было дела до их желаний. Гораздо больше его волновала жена и ее чувства.

Он поклялся не давить на нее, не подрывать ее авторитета, не вмешиваться в управление долиной. Поэтому молчал, не решаясь заговорить в присутствии посторонних. Собственно, он не стал бы поднимать этот вопрос и наедине. Катриона могла истолковать его интерес как нарушение клятвы.

Клятвы, исполнение которой требовало постоянного напряжения и усилий. Ричард был не из тех, кто легко нарушает обеты. И тем не менее собирался нарушить главный из них — ради Катрионы.