Своевольная красавица - Стефани Лоуренс

Скорчив гримасу, Ричард уронил брюки и переступил через них. Совершенно голый, он двинулся к ней.

— Можешь не беспокоиться, я не буду настаивать на поездке.

Он остановился за ее спиной, так что Катриона могла видеть только его мускулистую грудь, поросшую черными волосками. Приподняв ее пышные локоны, он раскинул их по ее плечам и груди.

— Я никогда не заставлю тебя покинуть долину, — вымолвил он.

Лицо его приняло сосредоточенное выражение. Он забрал у нее щетку и положил на стол.

Сердце Катрионы подскочило и забилось, отозвавшись жаркой пульсацией внизу живота. Она попыталась встать, но Ричард удержал ее, сомкнув ладони на ее талии. Их взгляды встретились в зеркале,

— Расстегни сорочку.

На Катрионе была ночная рубашка до колен с застежкой из крохотных пуговок. Едва дыша, не отрывая взгляда от зеркала, она медленно подчинилась.

Одна за другой пуговицы выскользнули из петелек до самого низа. Катриона выпрямилась, и полы сорочки разошлись, обнажив пышные округлости груди, гладкий живот, бедра и огненные завитки между ними. Она уставилась на свое отражение, затем перевела взгляд на Ричарда.

Они купались в свете. Помимо подсвечников на туалетном столике, комната освещалась двумя массивными канделябрами с толстыми свечами.

Ричард притянул ее к себе, прижавшись теплой грудью к ее спине.

— Ш-ш. — Склонив голову, он потерся о ее ухо.

Катриона смотрела на широкоплечую фигуру, возвышавшуюся за ней. Смуглая ладонь резко выделялась на ее бледном животе. Другая рука, лежавшая на бедре, скользнула вверх под мерцающей вуалью ее волос. Катриона тихо застонала и откинула голову, наблюдая за длинными пальцами, сжимавшими ее груди. Она сдавленно спросила:

— В постель?

— Подожди, — вымолвил он, обдав ее шею теплым дыханием.

Дрожь предвкушения пронзила Катриону. Предвкушение быстро перешло в возбуждение, нараставшее с каждой умелой лаской, с каждым прикосновением его рук к ее трепещущему телу.

— Наклонись, — хрипло шепнул Ричард.

Она подчинилась. Слегка переместившись, он обнял ее за талию и одним плавным движением вошел внутрь, прижавшись губами к ее затылку.

Из-под полуопущенных век Катриона смотрела на его сосредоточенное лицо с заострившимися от страсти чертами, на его гибкую фигуру и свое тело, колеблющееся в такт его движениям.

С тихим стоном Катриона крепко зажмурилась и почувствовала, как Ричард, ускорив темп, начал долгое восхождение к звездам.

А потом несколько бесконечных мгновений удерживал ее на вершине, прежде чем присоединиться к ней в заоблачных высотах.

Спустя неделю Катриона, набросив тяжелый плащ и прихватив выложенную мягкой тканью корзинку, поспешила в амбар. Было уже три часа дня, а она хотела успеть засветло. На улице мела поземка. Но пока она пробиралась по двору, из-за низких облаков выглянуло солнце и озарило все вокруг бледно-золотистым сиянием.

Увязая в сугробе, Катриона отворила узкую дверцу, вделанную в ворота амбара, и проскользнула внутрь. Чуть помедлив, чтобы привыкнуть к тусклому освещению, она закрыла дверь и двинулась к лестнице, ведущей на чердак.

Катриона искала кошку, которая, не считаясь со временем года, произвела на свет потомство где-то на сеновале.

Взобравшись на верхнюю ступеньку лестницы, она поставила корзинку на пол и огляделась. Все пространство длинного чердака занимали громоздившиеся почти до потолка кипы сена.

Неведомо почему, но Катриона была уверена, что кошка и котята где-то здесь. Как и в том, что к утру они умрут, если она не найдет их и не отнесет в теплое место.

Вздохнув, она ступила на присыпанные сеном половицы и начала поиск.

Внизу амбар был поделен на три просторных помещения, но чердак представлял собой единое целое. Подбросив мысленно монетку, Катриона решила начать с ближайшей его части, располагавшейся над каретным сараем.

Методично отодвигая мешки с сеном, она обшаривала все щели, стараясь сосредоточиться на поисках, но, как всегда, безуспешно.

Ее муж обладал гипнотической способностью притягивать ее мысли. Катриона готова была смириться с тем, что он завладел ее чувствами, но одержимость, с которой она постоянно думала о Ричарде, тревожила ее не шутку. Никогда прежде она не чувствовала себя настолько связанной с другим человеком, никогда не сознавала, насколько ее счастье зависит от него.

Долгие годы Катриона была сама себе хозяйка. Став женой Ричарда, она во многих отношениях изменилась, чего никак не ожидала. И, что совсем скверно, от нее это никак не зависело.

В минуты слабости, такие как сейчас, когда ее мозг погружался в бесплодные размышления, вызывая тревожные образы, Катриона по укоренившейся привычке одергивала себя. Чему быть, того не миновать, повторяла она, но от этого лишь острее ощущала свою беспомощность

перед могучими силами, повернувшими ее жизнь в неведомое русло.

Так и не найдя кошку, Катриона постояла, давая отдых спине, и, прихватив корзину, занялась осмотром той части чердака, которая располагалась над хлевом.

Она уже добралась до середины, когда услышала приглушенные голоса внизу. Охваченная любопытством, она выпрямилась и, стараясь не производить шума, направилась на звуки.

Опасаясь, что наткнется на любовное гнездышко — так она истолковала доносившееся до нее воркование, — Катриона тихо подкралась ближе, готовая тут же ускользнуть, если ее предположение окажется верным.

И услышала голос Ричарда:

— Полегче. Вот так, солнышко. А теперь — давай-ка… не спеша.

Ему тихо ответил высокий женский голос, явно выражая согласие.

Катриона замерла. Она похолодела, а затем вспыхнула. Чувства, которые она испытывала в это мгновение, не поддавались описанию, но в них определенно присутствовали ощущение предательства и некая свирепая сила — зеленая, как ее глаза. Именно она раздувала пламя ее праведного негодования. Сжав кулаки, дрожа от гнева, она решительно подошла к лестнице, которая вела в последнюю секцию амбара.

Услышав ее шаги, они подняли головы.

Долю секунды Катриона смотрела на своего мужа и ту, что была рядом с ним.

На восьмилетнюю девчушку, которую Ричард удерживал на спине лохматого пони.

Прищуренные глаза Катрионы расширились, и, пока она пыталась придать лицу невозмутимое выражение, губы ее непроизвольно сложились в изумленное «ох». Она ощутила такое облегчение, что покачнулась и поспешно отступила от края чердака.

Взгляд Ричарда, прикованный к ее лицу, потемнел. Опустив девочку на землю, он выпрямился. Только теперь Катриона заметила остальных детей, терпеливо ожидавших своей очереди.

— Я, э-э… — Слабым жестом она указала на заваленный сеном чердак. — Кошка принесла котят.