Семь лет молчания - Марина Серова

– Ну нет, так дело не пойдет. Ты его в чем-то подозреваешь?

– Я не могу тебе раскрывать подробности дела. Но да. Он под подозрением. Его разыскивает вся полиция Тарасова.

– Что же он такого натворил?

– Лен…

– Поняла, молчу. Ну почему так, Таня? Единственный приличный мужчина, который мне понравился за последнее время, как выяснилось, женат. Но это оказалось меньшее из зол. Теперь еще и моя лучшая подруга подозревает его в преступлении. В следующий раз обязательно попрошу тебя проверить мужчину, прежде чем влюбляться в него.

– Договорились. Так ты напишешь сообщение?

– А у меня есть выбор, Тань?

– Думаю, что нет.

– И что писать?

– Может быть, раз ему так важна собака, то написать что-то про нее?

– Например: «Перезвони срочно. Дело касается Дола»?

– Вполне. Лен, ты схватываешь на лету.

Ленка отправила сообщение. Но было видно, что оно не доставлено адресату.

– И что мне ему сказать, когда он перезвонит? – спросила она.

– Понимаешь, нам необходимо выманить его оттуда, где он сейчас находится. Попроси приехать к тебе.

– И вы его схватите?

– Мы с ним побеседуем. Но не буду скрывать: дело серьезное.

Нам принесли наш заказ, и мы, отодвинув на второй план рабочие дела, решили просто поесть и поболтать по душам.

Прошло уже больше суток с того момента, как Ленка отправила сообщение Филиппу. Но телефон все еще показывал, что оно так и не было доставлено. По всей видимости, он отключен либо находится в месте, где нет связи. Мы все были наготове. По плану, как только Филипп отвечает на сообщение, полиция выслеживает местонахождение его номера.

Тем временем из больницы ко мне пришла радостная новость. Марина очнулась после операции. Состояние ее по-прежнему тяжелое, но врачи дают благоприятные прогнозы на выздоровление.

Инна Николаевна с того момента, как нашли девушек в подвале в измученном состоянии, не отходила от дочери ни на минуту. Она кормила ее, следила, чтобы Лиза принимала лекарства строго по расписанию. Благодаря этому девушка уже спустя несколько дней после реанимации смогла вставать с кровати и практически заново учиться ходить, чистить зубы, кушать самостоятельно.

Поэтому, когда настало время переводить Марину из реанимации в обычную палату, Инна Николаевна попросила положить ее к Лизе. Тем более вторая койка пустовала. У женщины было огромное желание помочь и Марине встать на ноги. Ведь у девушки не было семьи. К тому же Фроловы решили после больницы приютить Марину у себя, если, конечно, она согласится.

Как только Марина открыла глаза, Инна Николаевна была рядом. Она сразу позвонила мне. Я примчалась, как только смогла.

– Здравствуй, Марина. Меня зовут Таня. Я частный детектив, – обратилась я к ней, садясь на стул рядом с кроватью.

– Здравствуйте, – почти шепотом произнесла она и посильнее зарылась в одеяло.

– Прошу, не бойся меня. Здесь ты в безопасности, – заверила я ее. – В больнице тебе помогут. За дверью стоит полицейский и никого лишнего к вам не пустит. Скажи, ты помнишь что-нибудь? Почему вы с Лизой оказались в том месте?

Марина попросила стакан воды и только после этого утвердительно кивнула головой.

– Ректор, – произнесла она.

– Что ректор? Это он вас похитил?

– Я работала секретарем у него. – Марина с трудом сглотнула слюну. – Помню, что в тот день ко мне зашла Лиза. Она позвала меня сбегать в буфет на обед. Ректора тогда не было на месте. Он уехал на совещание. Я решила, что за двадцать минут ничего не случится. Но вспомнила, что перед отъездом он сказал мне полить цветы в его кабинете. Мы зашли туда, и, пока разговаривали, я поливала. А потом Лиза случайно задела стопку бумаг у него на столе. – Марина снова попросила попить.

– И что было дальше?

– Мы стали складывать бумаги обратно на стол. Потом Лиза увидела какую-то красную папку. Из нее торчали листы, и она захотела их аккуратно сложить. Но стала читать. Хотя я просила ее это не делать. В итоге Лиза увидела в них то, что нам не следовало знать. Там была какая-то информация про психиатрическую клинику, которой руководил родной брат ректора. Помню только список пациентов, их фото, а напротив фамилий были суммы. Мы сначала ничего не поняли. Но потом я увидела несколько расписок. В них ректор и его брат получали деньги за оказание каких-то медицинских услуг. Суммы были очень большие с пятью и даже шестью нулями.

– Имена или фамилии не вспомнишь?

– Нет, к сожалению. Мы так были шокированы, что не заметили, как ректор вернулся. Он стал на нас орать и сказал нам, чтобы мы помалкивали. Пообещал нам за это хорошие оценки. Затем взял эту папку и убрал ее в свой сейф. После этого дал нам другие документы и сказал, чтобы мы отвезли кое-какие бумаги в ту самую клинику. Мы должны были передать их главврачу. Отвез нас туда Матвей, его сын. А дальше, простите, я ничего не помню.

– Ты и так уже рассказала главное. Ты уверена в этом?

– Да, я помню это прекрасно. Вы думаете, что я обманываю? – испуганно посмотрела на меня Марина.

– Ни в коем случае! Я тебе верю, – заверила я ее.

– Так все и было, – услышали мы голос с соседней койки. Проснулась Лиза.

– В итоге вы передали документы главврачу?

– Мы зашли к нему в кабинет, отдали документы. А потом молодой парень, сидевший там, вызвался проводить нас, и это последнее, что я вспомнила, – сказала Лиза.

– Сможете описать парня? Рост, цвет волос и так далее.

– Высокий, темноволосый, симпатичный. Но это, наверное, мало вам поможет.

– Похож? – показала я им на телефоне фото Филиппа.

– Что-то есть, но на этом снимке он значительно старше, – ответила Марина.

Лиза согласилась с подругой. Постепенно из маленьких звеньев у меня начала складываться цепь событий. Девушки поплатились за свое любопытство. Они стали жертвами обстоятельств. Не прочитав эти бумаги, они смогли бы избежать этого долгого плена длиною в семь лет.

– Чуть позже к вам заедет следователь, чтобы зафиксировать показания, а пока отдыхайте, – сказала я и попрощалась с девушками.

Выйдя из палаты, я сразу позвонила Кирьянову. Я рассказала ему все подробности разговора, а затем поспешила к Ленке.

Подругу я застала за весьма любопытным занятием. Она купала собаку. Мальчишки с любопытством смотрели, как их мать намыливает пса. А сама собака флегматично стояла в ванной и лишь периодически закатывала глаза от удовольствия.

– У вас тут все серьезно, я смотрю, – произнесла я, когда зашла в квартиру. – Прямо собачий салон красоты. Я бы не отказалась, чтобы меня тоже так помыли.