Семь лет молчания - Марина Серова

– Ира, что произошло? Вот, попейте воды, – дала я стакан девушке и посадила ее на стул.

Ее руки тряслись, и она не могла даже сделать глотка. Я напоила ее водой, дала салфетку.

– Я сидела, печатала приказы и слышу – хлопок, – начала она рассказывать. – Забегаю в кабинет, а там Кирилл Владимирович в кресле и у него из головы течет кровь. Я сразу же вызвала «скорую», а они меня отругали, мол, надо было в полицию звонить.

– Расскажите, как он себя сегодня вел? Был странным, хмурым? Заметили что-то подозрительное? – спросил у нее Кирьянов.

– Да вроде все как обычно. Хотя я бы сказала, что он был сегодня чересчур милым. Принес мне большую шоколадку к чаю. Я спросила, за что? Он ответил, что сегодня будет хороший день. Обычно он не позволял себе такие любезности.

– Кто-то к нему приходил сегодня?

– С утра заходил сын, они очень долго разговаривали. И все. Больше никого.

Мы прошли в кабинет ректора. Он сидел в кресле. Если бы из его виска не текла кровь, можно было бы предположить, что он спит. На полу рядом с ним валялся пистолет. А на письменном столе был идеальный порядок. Перед покойным лежала только красная папка и записка.

Это было чистосердечное признание, написанное им от руки. В нем ректор в подробностях все описал, взял всю вину на себя и попросил никого не наказывать. В письме он также сообщил, что его сын Матвей ни при чем.

В красной папке были те самые бумаги, о которых мне говорила Марина: расписки, фотографии.

– Совсем неожиданный поворот, – почесал затылок Кирьянов.

– Неужели замучила совесть? – спросила я.

– Похоже на то.

– И что теперь?

– А что теперь? Каждый будет отвечать за свои поступки.

– Филипп и его отчим будут сидеть. Они понесут наказание за все, что совершили.

– А Матвей? Ректор пишет, что он не был в курсе его темных делишек.

– Матвей, похоже, действительно ни при чем.

Мы дождались криминалистов и разъехались по разным местам. Кирьянов отправился в отдел заполнять бумажки, а я поехала к Ленке, чтобы рассказать ей всю правду про Филиппа. Потому что подумала, что, какой бы она ни была горькой, подруга должна ее знать.

Ленка приняла все стойко. Но до конца дня мне пришлось просидеть у нее. Она клялась мне, что больше в ее жизни не будет никаких мужчин. В итоге бутылочка игристого немного подняла Ленке настроение.

– Кстати, собаку у меня забирают. Объявилась жена Филиппа. Мальчишки, конечно, уже успели расстроиться, но я только рада. Не хочу, чтобы о Филиппе мне что-то напоминало, – рассказала она мне.

Вернувшись наконец-то домой, я набрала себе ванну, о которой мечтала. В тот вечер я впервые за последние месяцы смогла уснуть как младенец.

Прошло несколько дней после похорон Кирилла Семеренко. В тот день проститься с ректором медицинского университета пришло чуть ли не полгорода. Все было очень помпезно. Люди говорили красивые слова, приносили цветы. И недоумевали, почему он так поступил.

Я пришла туда лишь для того, чтобы поддержать Матвея, который выглядел как беспомощный котенок, оставшийся один на большой дороге.

Сегодня мы отправились с Матвеем в кофейню неподалеку от моего дома. Он позвонил мне и попросил о встрече. Матвей был подавлен и по-прежнему находился в сильном шоке. Поэтому большую часть времени мы просидели в тишине. Каждый из нас думал о чем-то своем.

– Лизу и Марину завтра выписывают, – прервала я наше молчание. – Не хотел бы ты навестить их?

– И что я скажу? Привет, я тот, чьи родственники над вами издевались все эти годы?

– Они знают правду. Они понимают, что ты ни при чем. Можно просто извиниться, и этого им будет достаточно.

– Таня, думаю, ты права. Я должен извиниться. Сейчас к ним можно?

– Да, – взглянула я на часы. – Как раз время для посещения.

В больнице, несмотря на опасения Матвея, все прошло неплохо. Поначалу чувствовалось напряжение. Девушки все еще с недоверием смотрели на него. Но Матвей все-таки сумел найти слова, чтобы они его простили.

Пока бывшие однокурсники разговаривали, Инна Николаевна отвела меня в сторонку и крепко-крепко обняла.

– Мое сердце меня не обмануло. Признаюсь, что, когда мне посоветовали обратиться к вам, я очень сомневалась. Я не верила уже ни во что. Пока вас не увидела. Вы с первых минут сумели вселить в меня надежду. Спасибо огромное, Таня, от меня и Лизиного папы!

– Я рада, что была вам полезна. Берегите себя и девочек. Что будет с Мариной? Она согласилась поехать к вам?

– Да, сказала, что, пока не встанет на ноги, поживет у нас. А дальше – посмотрим.

Мы вышли с Матвеем из больницы в хорошем настроении. Еще одно завершенное дело.

– Я должна проведать кое-кого еще. Поедешь со мной? Это за городом, – предложила я ему.

– Свежий воздух мне сейчас не помешал бы, – впервые за долгое время Матвей улыбнулся. – Так куда мы поедем?

– В Климовку. Там живет прекрасная бабушка, которая готовит самый вкусный чай на свете! Ты обязательно должен его попробовать. Но только сначала заедем в магазин и купим вкусный тортик, – сказала я.

– Что за бабушка?

– Долго рассказывать. Она очень похожа на мою. Такая же добрая и заботливая.

– Тебе повезло. А у меня никогда не было бабушки, – с сожалением вздохнул Матвей.

– Эта бабушка тебе обязательно понравится.

Мы ехали в Климовку и слушали музыку. Из динамиков доносилась спокойная романтическая мелодия. Прохладный ветер из приоткрытых окон раздувал нам волосы. Впервые за долгое время мне не хотелось ни о чем думать. Только смотреть вдаль, держать руки на руле и предвкушать аромат свежего чая с шиповником и душицей.

Когда мы заехали в деревню, бабушка Алевтина сидела на лавочке и как будто ждала меня.

– Я знала, что ты вернешься, дочка. Наверное, снова хочешь отведать моего чаю? – улыбнулась она и пригласила в дом.

– Вы правы. Давайте пить чай. Мы с гостинцем.

Мы проболтали с бабушкой Алевтиной до позднего вечера. И впервые за последнее время мне не хотелось возвращаться в город.