Замужество и как с ним бороться - Оливия Лихтенштейн

— Ia liubliu tebia, — прошептал Иван.

— Блю-блю-блю-бла-бла, — передразнила его я. — Что ты сказал?

Иван рассмеялся.

— Liubliu tebia. Я люблю тебя.

— И я тебя тоже блю-блю, — сказала я прежде, чем подумала.

В общем-то я ведь не совсем призналась ему в любви, оправдывала себя я; я просто произнесла какую-то чепуху на непонятном мне языке. Как ни странно, признавшись Ивану в любви, я поняла, что предаю Грега больше, чем когда занимаюсь сексом с другим. Видимо, допускать к своему телу мужчину с членом — это совершенно нормально, а вот сказать «Я люблю тебя» — грех, за который я отправлюсь в ад. (Хотя мне чем дальше, тем больше казалось, что такой исход изначально предрешен.) Я решила прекратить разговоры о любви и целовала Ивана, пока не пришло время нашего расставания.

Неужели я влюбляюсь? Эта мысль ужаснула меня. Теперь я поняла, почему правила Рути так жестко это запрещают. Но, помимо ужаса, я испытывала еще кое-что — невероятное счастье. Направляясь к машине, я поймала себя на том, что радостно напеваю какую-то песенку. Неужели я не имею права хоть ненадолго забыть о том, что я замужняя дама, и оживить в памяти те часы, что недавно провела с любовником? Моим любовником. Эти слова растаяли у меня во рту, словно наисладчайшая конфета, и я почувствовала себя самой неотразимой женщиной в мире, Матой Хари, искусной соблазнительницей. Хлоя Живаго, стройная и прекрасная, как никогда. Тра-ля-ля-ля-ля! Последнее «ля» застряло у меня в горле, когда я, как и любой еврей перед лицом счастья, поняла: это не надолго.

Когда я забиралась в машину, мои мысли прервал звонок мобильного. «Еще один танец, мама!» — пропел мне телефон. Лео заменил все мои звонки своими любимыми хип-хоп-исполнителями; к счастью, у этого песенка была довольно мелодичной и не такой агрессивной, как остальные. (Я даже немножко запаниковала, когда поняла, что оставила свой телефон без присмотра, притом так надолго, что Лео успел все это проделать.) Я подумала, что звонит Иван — обычно сразу после встречи мы переписывались или перезванивались, уже успев соскучиться.

— Привет, — сказала я голосом, полным теплых воспоминаний о нашей недавней встрече.

— Мне тут Пэ-Пэ только что звонила, — произнес Грег, и от звуков его голоса я вздрогнула. — Она вынуждает нас прийти к ней на ужин в следующий вторник в восемь вечера. Хочет познакомить со своим новым ухажером. Я пытался отмазаться, но вместо этого почему-то ляпнул, что мы с тобой придем. Рути с Ричардом тоже придут, и этот русский Иван со своей женой тоже. Кроме того, ты отвечаешь за закуски, а Рути приготовит главное блюдо, — выложил он мне все.

— А десерт? — промямлила я. Я была настолько шокирована, что не смогла придумать ничего лучше.

— Она хочет купить пирог в булочной, кажется. Да, его тоже должна забрать ты. Никто, кроме Пэ-Пэ, не способен пригласить гостей на ужин и заставить принести с собой всю еду.

— А нам обязательно идти? — запаниковала я.

— Я не смог ей отказать, — признался Грег. — К тому же ты постоянно жалуешься, что я никуда с тобой не хожу. Да и вообще, она ведь твоя подруга; я думал, ты захочешь пойти.

— Да нет, ничего страшного; конечно, мы пойдем, — ответила я.

М-да, какой чудесный расклад — мой муж и мой любовник за одним обеденным столом. Это было нечестно, но, раз уж Грег сказал ПП, что мы придем, я быстро написала Ивану сообщение, прося его отказаться от приглашения. Вскоре пришел ответ: «Слишком поздно. Бекки только что повесила трубку, сказав, что мы с удовольствием придем».

Я сидела в машине, ерзая от беспокойства; на ум приходили фразы вроде «Что посеешь, то и пожнешь» или «Месть — это блюдо, которое подают холодным». Последнее, учитывая меню будущего ужина, показалось мне особенно уместным, так что я даже расхохоталась — ведь за холодные блюда отвечаю как раз я.

— Придется тебе как-то выкручиваться, — сказала Рути, когда в панике я ей позвонила.

— Почему я так переживаю из-за того, что мне придется сидеть за одним столом с любовником и мужем? Я ведь только что вылезла из постели, где мы с ним чего только не вытворяли, и это меня как-то не беспокоило!

— Мне кажется, это все потому, что, если твой муж узнает о любовнике и поймет, что все остальные тоже знают, он будет унижен, как если бы ты издевалась над ним прямо на людях. Ну а если ты будешь держать рот на замке и сохранишь все в тайне, это, конечно, не перестанет быть непростительным проступком, но… все-таки станет чуть менее непростительным.

— Прямо минное поле какое-то, — вздохнула я. — И, что самое странное, мне почему-то хочется, чтобы они подружились.

— Хло, ты только будь осторожна. Ты ведь можешь выдать себя, даже не заметив. Все эти влюбленные взгляды, язык тела… Люди все сами поймут; иногда они понимают даже больше, чем ты сама.

— Ну, спасибо за поддержку, — криво усмехнувшись, поблагодарила я.

Не знаю уж, что на меня нашло, но внезапно вся эта идея с ужином перестала меня пугать и даже привела в восторг. Наверное, потенциальная опасность придала мне вкуса к жизни. Теперь я понимала, почему многие люди так сильно рискуют: почему члены парламента посещают всем известных проституток, почему знаменитости на глазах у посторонних нюхают кокаин. Чтобы получить удовольствие, нужен элемент опасности, превращающий жизнь в завораживающую игру, в русскую рулетку. А мне повезло — я могла играть в нее с самым настоящим русским.

В день ужина я просмотрела целую кучу кулинарных книг, решая, что же мне приготовить в качестве закуски. Так, гречневые блины с копченым лососем, сметаной и икрой. Идеально, решила я и отправилась в «Волгу» за ингредиентами. Володя сидел в своей обычной позе, откинувшись в кресле и закинув ноги на стол, и читал «Доктора Живаго». Во рту у него была зажата незажженная сигарета. Он поднял голову, услышав звук моих шагов.

— Где вы сейчас читаете? — поинтересовалась я.

— У меня часть, где Живаго и Лара начинают встречаться, а Тоня пока еще не поняла, что происходит, — ответил он.

— Я никогда до конца не понимала, как Живаго, влюбленный в Тоню с юности, мог изменять ей с Ларой?

— Ну, иногда можно любить и двоих сразу, — пожал плечами Володя, многозначительно на меня посмотрев.

«Да, а иногда и ужинать с обоими сразу», — подумала я. Чтобы избежать его пристального взгляда, я начала усиленно рыться в сумочке.

— Что, еще головоломок принесли? — спросил Володя.

— Вообще-то нет. Сегодня я хотела потратить у вас немного денег. Мне нужна гречневая мука и икра.

Володя продал мне баночку лососевой икры; он заверил меня, что ярко-оранжевые блестящие шарики намного вкуснее обычной черной икры, да и к тому же гораздо дешевле.

— Русская любовь, russkaia liubov', — вздохнул он. — Вам идет, — добавил он, глядя мне в лицо. — Но sem'a, семья — гораздо важнее. — Он взял меня за плечи и развернул к себе. — Будьте счастливы, наслаждайтесь, но, ради всего святого, никогда не забывайте про семью.