Золотая всадница - Валерия Вербинина

Он был рад тому, что так кстати выдалась возможность отвлечься. Конечно, история с валетами, скорее всего, только предлог для агента, чтобы потребовать аванс за труды. Войкевич отлично знал эту манеру – напустить туману, заинтересовать, взять деньги, а потом все окажется очередным пшиком. Однако опыт научил его, что на самом деле пренебрегать нельзя ничем, потому что любое сообщение из самого проверенного источника может оказаться дезинформацией, а самое незначительное на первый взгляд послание – содержать нечто очень ценное. Поэтому он взял у Тодора листок, исписанный прыгающими каракулями, и, изгнав на время всякие мысли о женщине с золотистыми глазами, углубился в его изучение.

Граф Верчелли крякнул, поправил салфетку, заложенную за ворот, взял нож и вилку и с нетерпением воззрился на только что принесенное блюдо, с которого слуга снял крышку. Очевидно, увиденное Верчелли не понравилось, потому что граф, сенатор и кавалер высшего иллирийского ордена Золотого Льва окаменел и выпучил глаза.

– Что это? – спросил Верчелли голосом суше ветра сирокко, пролетающего над бескрайней пустыней, и, слегка оттопырив мизинец, указал на содержимое блюда.

– Печеный картофель, ваше сиятельство.

– Картофель? А почему я должен его есть?

– Но ваш доктор считает… – залепетал сбитый с толку слуга.

– Что он считает, я знаю, – свирепо перебил его граф. – Наверняка он считает, что мне пора к праотцам. А так как я не тороплюсь на встречу с ними, он решил меня уморить. Печеный картофель, надо же!

После чего граф, сенатор и кавалер встал и стал бросать картошку в потемневшие от времени портреты предков, висевшие в простенках. Огромная столовая замка Верчелли окнами выходила на солнечную сторону, но по неизвестной науке причине здесь всегда было холодно, уныло и неуютно.

Слуга, давно уже привыкший к манерам своего хозяина, лишь почтительно поклонился, забрал пустую тарелку и стал подбирать разбросанные куски картофеля. Верчелли налил себе ликеру, понюхал, поморщился, одним махом опрокинул рюмку и налил еще.

В этой мрачной столовой, да еще после оскорбления в виде печеного картофеля его так и подмывало с кем-нибудь поругаться, но, как на грех, никого, достойного принять на себя гнев графа, поблизости не было. Что проку ругаться со старым слугой, который и возразить-то толком не смеет?

– Джулиано! – крикнул Верчелли.

Слуга тотчас же подошел к нему.

– Джулиано, – объявил граф капризным тоном, – я сейчас умру, если ты не приведешь мне хоть какой-нибудь довод в пользу того, почему я должен оставаться в живых.

Слуга мгновение поразмыслил.

– В субботу будут скачки, – не слишком уверенным тоном сообщил он.

– Знаю, – отмахнулся граф. – Лошади с человеческими глазами и женщины, похожие на лошадей. Ты меня не убедил.

– Баронесса Корф вернулась из Дубро… из Рагузы, – быстро поправился Джулиано.

– Когда?

– Вчера вечером.

– Одна?

Точности ради следует сказать, что перед непосредственным возвращением в Любляну Амалии все-таки удалось убедить Милорада, что они должны въехать в город раздельно. Поэтому можно считать, что верный Джулиано не солгал, объявив, что баронесса вернулась solo.

– Очень плохо, – скорбно молвил Верчелли, качая головой. – Куда катится страна, где такая женщина разъезжает одна? Положительно, мир становится все хуже, и единственное, что мы можем сделать, это наблюдать его упадок. – И уже другим тоном он добавил: – Ты не разбавлял ликер?

– Ваше сиятельство! – ужаснулся Джулиано, едва не выронив поднос.

– Какой-то он не такой крепкий, как раньше, – подозрительно заметил Верчелли. – И нечего так на меня смотреть, у меня от твоего взгляда изжога начинается. Иди, займись делом!

Джулиано, пятясь, вышел из столовой. Однако едва он оказался за дверью, как граф звоном колокольчика призвал его обратно и капризно осведомился, сколько ему ждать свой десерт.

После десерта прибыл курьер, доставивший графу послание от нового министра итальянского правительства. Прочитав его, Верчелли впал в мизантропию и решил, что весь мир сошел с ума. В письме ему в деликатных выражениях сообщали о том, что он уже и так прекрасно знал – Лотта Рейнлейн имеет на короля неограниченное влияние и что неплохо было бы для соблюдения интересов Италии это влияние как-нибудь сократить. Также до сведения графа доводилось, что уже несколько недель находящаяся в Любляне баронесса Корф – агент российского правительства и чрезвычайно целеустремленная особа, с которой надо держать ухо востро.

Тут Верчелли решил, что ему необходимо срочно прогуляться, чтобы успокоить нервы. По причине, оставшейся неизвестной, он прогулялся аккурат до Тиволи, где осведомился, принимает ли баронесса, и получил ответ, что она не более часу назад уехала в королевский дворец.

Уходя, граф мрачно покосился на статую Персея и задумался, если ли у него дела в королевском дворце. Тут он вспомнил, что несколько дней назад Стефан послал своего адъютанта проинспектировать Дубровник, и расправил плечи. Ничто не мешало сенатору наведаться к его величеству, чтобы поинтересоваться состоянием южных рубежей Иллирии.

Однако король, как оказалось, был занят вовсе не государственными делами. В саду королевского замка устроили корт наподобие того, который был у баронессы Корф, и помолодевший, посвежевший Стефан играл в теннис со своим кузеном. Судил матч генерал Новакович, который от усердия покрылся потом. В роли зрителей выступали Амалия, старшая принцесса, горячо поддерживавшая отца, и неизменный телохранитель короля, полковник Войкевич.

– А! Граф! – вскричал король, заметив вновь прибывшего. – У вас что-то есть для меня? Подождите, пока мы доиграем сет!

Сет вскоре был проигран, и Стефан добродушно признал свое поражение. Слуги принесли лимонад, и Михаил предложил королю попробовать отыграться.

– Дорогой кузен, как это любезно с вашей стороны! Конечно, я бы хотел попытаться. Все-таки, согласитесь, перед такими зрителями надо стараться!

Он говорил и улыбался дочери, одновременно стреляя глазами в сторону Амалии. «Интересно, с чего это Войкевич вдруг так потемнел лицом? – удивился Михаил, заметив, как внезапно помрачнел адъютант. – Или его настолько раздражает старый граф?»

Игра возобновилась, и на сей раз Михаил дал королю выиграть, после чего Стефан пригласил всех в замок и распорядился принести прохладительные напитки.

– Если у вас есть дело ко мне, дорогой граф…

Граф Верчелли вздохнул и даже без особой желчи осведомился, как идут дела в славной Рагузе, она же Дубровник.

– Полковник представлял мне доклад на эту тему, – отозвался Стефан. – Он должен быть в моем кабинете.

Произнося эту фразу, он вспомнил, что захватил доклад, когда ехал к Лотте, и оставил его на столе в ее спальне. Слегка изменившимся голосом Стефан попросил слугу поискать доклад в его апартаментах, хотя отлично знал, что там его не будет. Амалия тем временем подошла к стене, рассматривая висящий на ней портрет женщины с пытливыми глазами, которые словно следили с полотна за зрителем.