Магия и банды Токио - Макар Ютин

Последствия бывают разные: от сложного лечения и месячного запрета на магию до мгновенной и очень неприятной смерти. Интересно, что плотность духа самого пользователя влияет на силу отката: могущественного мага разнесет на молекулы от нарушения даже самой невинной клятвы, а слабосилки на гране одаренности могут относительно легко пережить договор с условием мучительной смерти.

Но это все лирика. Главное именно в клятвах — честность обеих сторон. И если давшего обет сдерживает магия, то человек, который этот обет принимает, должен следовать духу клятвы. Если поклявшийся маг почувствует себя обманутым, то от искреннего желания сможет сбросить ее узы. Такая вот петрушка. А вот с контрактами никакой ответственности вторая сторона не несет. Поэтому очень важно прописать все условия.

Сами варианты обетов «made in Цуру» не блистали новизной. Клятва не навредить — коси якусоку, которую с меня стребовала девушка, малая клятва верности — сакадзуки, и Клятва Одного Условия — дзёкен якусоку. Последняя пока оставалась для меня самой перспективной: обоюдное соглашение, где одна из сторон выполняет чужое условие в обмен на свое. Дешево и сердито.

Сами тексты оказались небольшими, но весьма пафосными, однако главным в них было движение магии: особый жест, в каждой свой, и выбор точки приложения, тоже индивидуальный. Для Доброго Намерения, например, рука тянется от сердца… нет, не к солнцу, мой маленький фюрер, а к губам. Не знаю уж, как до такого дошли древние японцы, но что есть, то есть.

Разумеется, все это я тщательно законспектировал в свою стильную тетрадку, пока Цуру заглядывала мне через плечо и чуть ли не хвостом виляла от нетерпения и любопытства. Теперь понятно, почему она отправилась в полный опасности мир людей.

— Кодзуки-сама, вы готовы дать коси якусоку? — С плохо скрытым волнением спросила меня девушка. Я недовольно скривился, но сдавать назад не стал. Что уж теперь.

— Да, готов. Гм. Только сейчас об этом подумал, но… А ее вообще можно давать третьим лицам? Вроде, как человек А клянется журавлю Б, что не станет вредить каппе П.

— Не важно, кто принимает клятву. Роль играют только условия. А дать слово можно Природе или Матери-Земле. Хоть этому пруду. Следить за ее выполнением все равно Вам, — Последовал лаконичный ответ.

— Окей, я понял, — Задумчиво пожевал губу, оглянулся вокруг. Все тоже ровное зеркало декоративного японского пруда, неназойливый щебет птиц и гул толпы где-то в отдалении. Тихо, мирно, даже пасторально. Самое то, чтобы первый раз дать мутную клятву. Ну да ладно.

Рука тянется к сердцу, поднимается к губам, а пальцы словно тянут нить еще не произнесенных слов:

— Я, Кодзуки Кано, клянусь не вредить, если мне не причинят или не измыслят вред, не злоумышлять…

Внутри меня задрожало, натянулось, как струна, эфирное тело. Завибрировало в такт словам. В этот момент я ощутил все свои духовные сосуды, все внутренние органы, даже давление природной магии извне. Они ощущались по-разному: магическая система походила на несколько аппендиксов в треугольнике между сердцем, печенью и легкими. Странные, хлюпающие отростки, до краев заполненные маной. Их невероятно тонкая сеточка каналов протянулась во все уголки человеческого тела, повторяя рисунок артерий и вен. Внутренние органы, наоборот, чувствовались словно пыльные мешки или угловатые коробки — неудобно, но терпимо. Они пульсировали, давили на стенки и понемногу расходовали магию в теле.

Однако интереснее всего оказалось с природной магией — тяжелое давление, словно от солнечных лучей жарким летним днем в степи. Печет и душит. Не агрессивно — скорее равнодушно. Главное — не дать этой мощи проникнуть в тело: разорвет на клочки.

По отдельности эти новые чувства казались вполне терпимыми, но вместе… Я едва успел закончить проговаривать текст, прежде чем рухнул в японские лопухи. После принесения клятвы все странности ушли, но меня продолжало трясти в отходняке. А еще — я четко ощущал тонкую нить с морем природной маны извне. Так вот, что чувствуют люди с дополнительным моторчиком или протезами на сердце. Ей-богу, лучше бы не знал.

— Что с вами произошло, Кодзуки-сама? — Раздался сверху обеспокоенный голос журавля. Кажется, я опять успел напугать бедную птицу. Вдовесок к тому, что выставил себя слабаком в ее глазах и идиотом в собственных. В очередной раз.

Я мысленно дал себе самого смачного подсрачника, на который был способен. Это ж надо, проводить манипуляцию с эфирным телом и забыть про слияние чужеродной души с обрывками духовного тела оригинального Кано. Да у меня внутри все только начало заживать, а теперь я заново перекрутил. Придется по приезде домой засесть за медитацию, прощупать повреждения. По идее, ничего серьезного я задеть не успел, но мало ли. Я не врач, но уж заметить отклонение много ума не надо.

Я отмахнулся от скачущей вокруг меня Цуру, встал, отряхнул одежду, после чего мрачно поинтересовался:

— Клятва дана?

— Дана, — Китайским болванчиком закивала девушка. От облегчения и радости журавлю хотелось петь или пуститься в пляс или как там ёкаи выражают безудержную радость? Но раны все еще сковывали ее движения, а мое присутствие стесняло саму Цуру. Поэтому она ограничилась широкой улыбкой.

— Хорошо. А теперь веди меня уже в свое логово. Быстрее дойдем, быстрее я вернусь домой к своей виртуальной вайфу из расы Ночных Эльфов, — Проворчал я. Со всей этой беготней от хулиганов, посещением парка и возней с оборотнем прошла куча времени. Когда я достал телефон, часы на маленьком верхнем дисплее раскладушки показали четыре часа пополудни. Скоро начнет садиться солнце, да и возле пруда становилось прохладно. К тому же кряканье наглых уток у берега вкупе с криками из самого парка мне уже осточертело.

— Вирту… Эм… Эта глупая Цуру совсем вас не поняла, — Легкомысленно отметила девушка. Ее хорошее настроение оказалось щитом, с которого бессильно соскальзывала вся моя желчь. Вот и хорошо, доводить ее больше, чем уже сделал за прошлый час, мне не хотелось.

К счастью, до заветной цели идти было недолго. От укромной полянки мы повернули налево, прошли через осоку и камыш вдоль берега, а затем попали на уютную, выложенную камнями дорожку. Жаль, но мы вышли из одних зарослей только для того, чтобы попасть в другие. Небольшая тропка спустя пару минут исчезла, окончившись тупиком близко растущих деревьев. Вдобавок, мы очутились в траве по пояс. Однако мою спутницу подобное обстоятельство совершенно не смутило: она прошелестела через зеленое море, а затем с нечеловеческой грацией протиснулась между стволами и низко растущими ветками. Причем так, что я не услышал ни травянистого шороха, ни шелеста листьев, ни скрипа потревоженных веток. Она журавль или эльф, ало?

Мне до подобного искусства еще пилить и пилить, поэтому я минут пять обдирал свои бока, прежде чем протиснулся в узкий, скрытый от людских глаз проход. Проклял все попутно, но что поделать? Не поворачивать же теперь назад.

К счастью, лавры Ивана Сусанина Цуру не привлекали: провела она меня быстро и четко. Правда, по дороге пристала с расспросами, пыталась выспросить у меня что-то про аттракционы. Но я устал и ответил уклончиво: