Кротовский, вы последний - Дмитрий Парсиев

— Ладно. Предлагаю поступить следующим образом. Ты сходишь к Хоромникову и скажешь, что навела на меня поклеп. Хотела отомстить за увольнение с работы. И скажешь, что проблем с поставками макров у меня на самом деле нет. Это ты можешь сделать?

— Кротовский, — Гадюкина в кои-то веки решила заговорить со мной откровенно, — Это все равно не спасет твою фабрику.

— Это уже мои трудности… так мы договорились?

— Да. Сделаю.

Выйдя от Гадюкиной, на последний трамвай не успел, а незанятый извозчик не попался. Идти не слишком далеко. Мосты разводить пока рано… прогуляюсь.

Подойдя к доходному дому, вижу на крыльце Анюту. Некий носатый мужчина богемного вида экзальтированно читает ей стихи. Анюта вежливо улыбается, старательно сдерживая зевок. Ай да Анюта, растет на глазах. Подхожу ближе. Девчонку из богемных лап надо вытаскивать.

— Добрый вечер, — привлекаю к себе внимание.

— А вот, наконец, и сам граф, — обрадованно говорит Анюта, волочащийся за ней любитель стихов ее явно задолбал, — Знакомьтесь, Сергей Николаич, репортер «Светских хроник».

— Рад знакомству, — говорю вежливо, ибо с репортерами желательно если не дружить, то хотя бы не ссориться.

— Большая честь познакомиться с вами, граф, — выспренно говорит труженик пера.

Репортер бесцеремонно сует мне для пожатия неожиданно крепкую для репортера руку, но я не вижу смысла вставать в позу, руку ему пожимаю.

— Чем порадуете? — задаю наводящий вопрос.

— В завтрашнем номере будет моя статья, — самодовольно заявляет репортер, — Детективный сюжет. Интрига. Неожиданная развязка. Преступник пойман охранным заклятием. Как его там? …цыган… цынга…

— Сигнализация, — устало подсказывает Анюта.

— Да… точно… она, — вдохновенно подтверждает репортер, — Кстати, граф, очень хочу у вас уточнить относительно тех событий.

— Слушаю.

— При поимке преступника всплыла одна пикантная подробность… это может о-очень оживить статью, понимаете, граф?

— Вы про туфли?

— Разумеется, да!

— Я бы не стал освещать в статье про туфли, — говорю сухо, — Пока непонятно, что это за туфли… украл их преступник или притащил с собой… вполне может оказаться, что это туфли его жены, которые он нес в починку.

— Да, вы правы, — озадачивается репортер, — Непроверенные сведения в статью включать нельзя.

— Вот и я так думаю. Вы не сомневайтесь. Если в связи с туфлями вскроется что-то заслуживающее вашего внимания, вы узнаете об этом первым.

— Вы очень обяжете меня этим, граф.

— Пустое. Вы делаете важную для общества работу. Освещаете городские события. Ничего другого мы от вас и не ждем.

Отделавшись от репортера, мы отправились спать, а уже на утро за завтраком в блинной я читал в газете свежую статью. Репортер не соврал, статейка действительно вышла увлекательная, хотя и сильно раздутая по фактам. По тексту выходило, что на фабрику пролез чуть ли не английский шпион, который охотился за чертежами сверхмощных боеприпасов.

Шпион однако был пойман при помощи хитроумного фабричного магического помощника под названием «свистковая сигналка». По итогу погонь и перестрелок шпион был тяжело ранен и задержан силами военной жандармерии. М-да, вот и верь после этого газетам. И он еще говорил мне, что «непроверенные сведения в статью включать нельзя». То есть вот это все — это «проверенные…»

Понимаю теперь, почему так перепугалась Гадюкина. Страшно подумать, что бы там понаписал в своей статье репортер, если бы я слил ему подробности «про влажные туфельки баронессы».

Перед фабричными воротами меня дожидается Хоромниковский приказчик. Даже на месте спокойно стоять не может. Чуть не пританцовывает от нетерпения.

— Здравствуйте, что-то срочное? Сигналака для вашей машины еще не готова.

— Ой, — приказчик нервно отмахивается, — Не поверите, граф. Вчера хозяин велел с вашей фабрикой не спешить, а сегодня вызвал к себе ни свет ни заря. Срочно, говорит, ускорить подготовку документации по совместному предприятию. Вот какая ему, извините, вожжа под хвост попала?

Догадываюсь, какая. По всему выходит, что Гадюкина свое слово сдержала. Что ж, тогда и я свое сдержу. Выводить на позор баронессу не будем.

— Мне нужно что-то подписать?

— Да, граф, вот бумаги.

— Тогда пройдемте в контору, — приглашаю приказчика проследовать в цех.

— Кстати, граф, — интересуется приказчик, — У вас сегодня с самого утра какое-то оживление. Постоянно люди подходят… про свистки какие-то спрашивают…

— А вы «Светскую хронику» свежую не читали?

— Куда там. Не до газет.

— Тогда вот, — отдаю ему газету, — Почитайте. И Петру Ильичу тоже любопытно будет.

Ну что ж. Совместное дело с купчиной сдвинулось с мертвой точки. Подписываю бумаги, возвращаю приказчику.

— Отлично, граф. Думаю, уже завтра откроем новый расчетный счет.

— Я этому только рад. Уставной взнос готов внести в любой момент.

— Нам нужно принимать на работу еще людей, — сообщает приказчик.

— Так, и каких именно?

— Предлагаю разделить полномочия. С меня торговый персонал. С вас — рабочий.

— Звучит разумно. И какие рабочие специалисты нам понадобятся на ваш взгляд? Обработчики макров?

— Не только. Предлагаю нанять еще краснодеревщиков. Корпуса для мобилетов изготавливаются из дерева.

— М-м. Под них и станки нужны. На моей фабрике таких нет.

— Вот поэтому я бы хотел, чтобы вы взяли это на личный контроль. Каких и сколько нужно станков и оборудования… хотя бы примерную смету…

— Хорошо, я подумаю.

Провожаю приказчика и вызываю цехового старшину.

— Гребенкин, вашу текущую работу кто-то кроме вас может делать?

— Какую работу?

— По обработке макров.

— А, эту. Там ничего особо сложного… ваше, сияние, вы меня увольняете?

— Предок с вами, Гребенкин. Наоборот. Мне нужно подобрать еще людей в цех. И не только по макрам, по дереву тоже. Если возьметесь, совмещать уже не сможете.

— Людей найдем, ваше сияние, — заверяет Гребенкин, — Раньше, когда работников в цехе больше было, я именно этим и занимался.

Отлично. Нарезаю старшине фронт работ. Учить его не нужно. В своей сфере владеет вопросом получше меня. Люблю профессиналов. С ними легко.

Приезжаю в магуч и еще на подходе к зданию замечаю нездоровое оживление. Студенты выбегают, быстро рассаживаются по машинам, разъезжаются в спешке. Что там такое стряслось?