Кротовский, вы последний - Дмитрий Парсиев

— Граф Кротовский? — окликает меня человек в черной неизвестной мне форме.

— Да, это я. А в чем дело?

Он не один. Таких же черноформенных с ним еще трое. Они обступают меня со всех сторон.

— Тайный сыск. Пройдемте с нами.

— Какой еще сыск? Зачем мне с вами куда-то…

Досказать не дали. Мастерский удар под дых выбил весь воздух из легких. Я согнулся чуть не напополам.

— Ты еще права качать будешь, тварь! — черный пинает меня по ребрам, и я падаю на каменные ступени крыльца.

— Я граф, вы не имеете…

На меня обрушиваются удары со всех сторон. Теперь они вчетвером меня запинывают.

— Ты не граф, тварь! Графа ты убил и занял его тело… что, думал никто не узнает? В лазарете тебя вычислили. Нулевой потенциал. Что? Скажи, сука, еще раз, что это ты граф. У графа тройка была. А у тебя ноль. Слышишь, тварь?

Меня заковывают в наручники. Заставляют подняться на ноги. Я вижу испуганные лица Белкиной, бабы Нюки, Анюты, деда, Кеши… мне кажется, на меня сейчас смотрит весь Петербург.

Агенты тайного сыска зашвыривают меня в воронок, такой же черный, как и их форма. Последнее, что я успеваю заметить, как смотрит на меня Гадюкина из окна соседней машины. В ее взгляде светится торжество.

Везли меня недолго. Вскоре воронок остановился. меня вытащили во дворе большого незнакомого здания. Я хотел осмотреться, но вокруг высоченный забор. Да и не дали мне осматриваться. Погнали пинками. Провели по мрачным, гулким, холодным коридорам и затолкнули в тесную камеру без намека на мебель.

Швырнули на каменный пол и потом отпинали еще раз. Теперь уже с чувством. Неторопясь. Без лишних глаз. И зачем только мне недавно лекарь ребра чинил. На этот раз ни одного целого ребра не оставили. Когда я захаркал кровью весь пол, оставили одного. Только лязгнул засов тяжелой двери.

Я потерял сознание надолго. Пришел в себя от звуков отпираемого засова.

— Пить хочешь?

Разлепляю заплывший глаз. Надо мной стоит баронесса Гадюкина. Держит в руке железную кружку.

— Что тебе надо?

— Зашла поболтать с тобой… Кротовский… или кто ты там на самом деле? Демон? Дух? Иномирец? … впрочем, плевать. Завтра будет суд и казнь. Тело бедного графа будет предано земле со всеми почестями, как последнего в роду. А ты отправишься обратно в ад… или откуда ты там пришел… так ты хочешь пить?

— Да.

Она присаживается на корточки, приподнимает мне голову, вливает какую-то жидкость. Жидкость дряная, горькая, обжигает словно огонь.

— Что ты мне дала? — я попытался выплюнуть, но она не позволила. Отхлестала меня по губам.

— Немного моей магии, демон. А я ведь маг. Добавила в воду чуточку отравы…

Тоже мне, раскрыла секрет Полишинеля: «магия ядов 3:7» — это я и так вижу.

— …не бойся, демон, от этого ты не сдохнешь. Ты должен дожить хотя бы до завтрашнего суда…

Она поднялась на ноги и толкнула меня ногой. Лежавшее на боку тело, перевалилось на спину. Баронесса наступила туфлей мне на лицо.

— …ты только не сможешь двигаться некоторое время…

Вот сука. Она покачала мою голову, двигая ногой туда-сюда, наслаждаясь моей беспомощностью. А потом переступила, встав так, что моя голова оказалась у нее между ног. Мне стало видно, что трусов на ней нет.

— …тебе так и так подыхать, а я с тобой немножко позабавлюсь. Ты не переживай, демон, ручками и ножками двигать не сможешь, но стоять у тебя будет…

Она отошла от моей головы, снова присела на корточки и расстегнула ширинку на штанах…

Эта гадина забавлялась со мной, как хотела. И да, она смогла обеспечить мне стояк. Губки у нее жаркие, язычок умелый. Баронесса умеет добиваться от мужчин своего… ничего не скажешь, умеет.

Уже наигравшись со мной и собираясь уходить, она задержалась в дверях.

— Зря ты решил против меня поиграть. Я своего всегда добиваюсь. А фабрика все равно Мышкину достанется. Правда, так выйдет сложнее и дороже, но у Мышкина денег много. Переживет.

В руку вернулась чувствительность, я обтер лицо от соков баронессы. Хотя… заляпанная морда — меньшая из моих проблем. Можно сказать, не проблема вовсе. Снявши голову по чистоте лица не плачут. Но что я могу? Ничего. Если я нулевка, то я нулевка. Это ничем не изменить.

Я попытался снова впасть в забытье, но впасть в забытье мне не дал крот. В кои-то веки выбрался из своих кротовьих нор:

— «Соберись, тряпка»

— «И что я могу? Убиться об стену? Для этого стараться не надо. Палачь сделает это профессионально»

— «И сколько я должен твердить одно и тоже? Подключай видение»

— «Видение выбраться отсюда не поможет»

Крота мои возражения не трогают совершенно. Он просто пропускает их мимо ушей.

— «Хоть не профукал перо старого маразматика?… включай видение, дурак… хватит спорить»

Лезу в карман и с удивлением нахожу перо. Меня обыскивали очень тщательно. Но пронизыватель умудрился затихариться в кармане так, что его не нашли. Только я все равно не понимаю… дверь заперта на засов снаружи. Открыть ее перо не поможет.

— «Включай видение» — крот готов потерять терпение.

— «Пожалуйста… пожалуйста…»

Включаю тонкое видение. Но ничего особенного не вижу.

— «В том углу…» — подсказывает крот.

Перевожу внимание на угол. Да, действительно угол довольно странный. Как на свитках я добивался совмещения пространств, так и здесь нечто похожее. Только масштаб покрупнее.

— «Масштаб покрупнее, потому что здесь был пробит портал»

— «Не смеши меня, крот. Здесь тайный сыск, а не женская баня. У них в камере портал, а они про это не знают? Не поверю»

— «Я не сказал, что здесь есть портал, я сказал: был пробит портал. Тебе последний ум отпинали?»

— «Хм»

— «Неделю назад в эту камеру бросили в драбадан бухого мага, забравшегося с перепою не в ту спалью, — крот хихикнул, — Поскольку тот лыка не вязал, его отправили ночевать в камеру. А маг оказался порталистом. Пробил одноразовый портал и слинял»

— «Так, и как я могу использвать уже использованный одноразовый портал?»

— «Лично ты никак не можешь, потому что ты неуч и бездарь, — уничижительно сообщил крот, — А вот перо пронизывателя может. Оно тебя протащит»

— «То есть я могу отсюда сбежать?»

— «Я этого не утверждал. Но ты можешь попасть ненадолго в то место, которое по пустоголовости своей называешь межмирьем»

— «И что мне там делать?»