Французский садовник - Санта Монтефиоре

Жан-Поль помогал детям делать наброски. Учил наблюдать и изображать увиденное на бумаге. Ангус в свои шесть лет был по-настоящему одаренным ребенком. Он приносил эскизы домой и раскрашивал. Лучшие из них Ава вставила в рамки и повесила у себя в спальне.

Как-то в начале декабря они все вместе отправились на прогулку в лес. Коров выпускали пастись на поле по ту сторону тропинки, поросшей тимьяном. Детям нравилось с ними играть, протягивать ладошки, чтобы коровы лизали их шершавыми языками. Йен Фицгерберт объяснил ребятам, почему у коров негладкие языки, и рассказал про пять коровьих желудков, которые помогают переваривать траву. Дети считали своими друзьями всех животных, даже мохнатых пауков, хотя Ава втайне их терпеть не могла. Каждый раз, когда Арчи сажал одного из них в банку, Ава с трудом сдерживалась, чтобы не завизжать, но приходилось терпеть: ей не хотелось, чтобы дети стали бояться насекомых. Ава улыбалась, с гордостью хвалила сына и восхищалась пауками, их толстенькими брюшками и проворными лапками, елозившими по стеклу. Она показывала детям паутину, особенно красивую после дождя, всю в сверкающих водяных каплях, или зимой, покрытую искрящимся инеем. И всякий раз ей приходилось напоминать себе, что пауки уродливы не по своей вине. Разве можно любить сад, не полюбив всех его обитателей?

Собираясь на прогулку, они захватили с собой корзинки, чтобы наполнить их лесными «сокровищами». Поппи искала на земле птичьи перья. В основном ей попадались перья фазанов и серых куропаток, которых разводил Йен Фицгерберт, но встречались и голубиные, и перышки мелких лесных птичек. Мальчики предпочитали более солидные трофеи, такие как конские каштаны, но каштанов они успели набрать еще в октябре, отполировали и продели в них веревочки для игры. Теперь им нечем было поживиться в лесу, разве что грибами. Ава не особенно хорошо разбиралась в грибах и не всегда могла отличить съедобные от ядовитых, поэтому запретила сыновьям их трогать и предложила поискать что-нибудь другое — например, необычные листья или использованные гильзы от патронов.

Пока ребята увлеченно бродили по лесу, заглядывая под каждый куст, Жан-Поль с Авой медленно брели по тропинке, разрезавшей лес посередине. Им не было нужды разговаривать. Они поглядывали на детей, хвалили их, когда те прибегали показать свои находки, а в остальное время хранили молчание, как старые друзья, которым хорошо вместе. Вечером свет стал мягче и нежнее. Солнце клонилось к закату, касаясь верхушек деревьев и окрашивая их золотом. В тенистом лесу было довольно прохладно, но Ава шла без пальто, в одной футболке, лицо ее пылало. Изменчивые краски заката и грусть умирающего дня таили в себе какое-то странное очарование. У края леса Жан-Поль остановился.

— В трагедии заката есть особая хрупкая красота, — тихо произнес он.

— Неуловимая красота мимолетности, — ответила Ава, глядя вдаль, на простирающееся впереди поле. — Мы восхищаемся ею всего мгновение, она исчезает, как радуга.

— Мне кажется, человеку свойственно желать невозможного, того, что никогда не будет ему принадлежать.

Ава притворилась, будто не замечает серьезного тона Жан-Поля.

— Я люблю это время года, — весело проговорила она. — В воздухе морозная свежесть, листва с деревьев еще не облетела, но приобрела яркие тона. Середина зимы нагоняет на меня тоску. Ничто не растет, все умирает.

— Я восхищаюсь вами, — неожиданно признался Жан-Поль.

— Боже, за что? — рассмеялась Ава. — Не понимаю, чем во мне можно восхищаться.

— У вас любящая семья. Счастливые дети. Чудесный дом, наполненный теплом и уютом. И еще вы красивы, Ава, красивы особой внутренней красотой, которая сияет тем ярче, чем больше я вас узнаю.

— Очень мило с вашей стороны, Жан-Поль, говорить мне такие вещи. Никогда не думала, что во мне есть какая-то внутренняя красота.

— Да. У вас есть одна черта, которую я прежде не встречал в людях. Вы противоречивы. Вы кажетесь очень уверенной в себе, но я чувствую, что на самом деле вы совсем другая. Вы великолепная рассказчица, обаятельная и остроумная, и все же предпочитаете одиночество. Вы притворяетесь, будто любите пауков, но в действительности они вас пугают. Вы хорошая женщина. И это восхищает меня в вас больше всего.

— Спасибо, — живо откликнулась Ава. — Расскажу Филиппу. Он будет рад, что кто-то восхищается мной.

— Вряд ли он будет рад узнать, что другой мужчина влюблен в его жену.

Ава растерянно замолчала.

— Вам не обязательно отвечать. Я знаю: вы замужем и любите мужа.

— Тогда зачем говорить мне такие вещи? — раздраженно проворчала Ава. Это неожиданное признание грозило испортить их замечательную дружбу с Жан-Полем.

— Потому что когда-нибудь вы, возможно, удивите меня и скажете, что чувствуете то же, что и я.

Ава нервно сунула руки в карманы.

— Я слишком стара для вас, — сказала она. — К тому же вы мой садовник. Вам не дозволено влюбляться в своего босса.

— Ничего не могу с собой поделать.

— Вы, французы, готовы влюбиться в кого угодно.

— Ничего подобного. Я никогда никого не любил.

— Ради Бога, Жан-Поль, приберегите свой пыл для Лиззи с Самантой. Они больше подходят вам по возрасту, к тому же они свободны, так что могут ответить вам взаимностью.

— Разве вы не видите? Эти девушки мне безразличны. Они довольно милые, но им далеко до вас. В них нет вашей мудрости, самобытности, творческого таланта. Для меня нет красоты в лицах, не отражающих ничего, кроме юности. Я восхищаюсь каждой морщинкой на вашем лице, Ава, каждой черточкой, каждым неуловимым движением глаз или рта, потому что выражение вашего лица бесконечно изменчиво. Их лица пусты в сравнении с вашим. Их жизнь еще не начиналась. А у вас древняя душа. Вы, как и я, прожили множество жизней. Мне кажется, все эти годы я искал вас, Ава. Вы одна способны заполнить пустоту в моем сердце. Мысли о вас не дают мне уснуть по ночам.

Ава с Жан-Полем, как и прежде, шагали по дорожке, но теперь в их молчании ощущалась неловкость.

— Простите, если я огорчил вас, — проговорил наконец Жан-Поль. — Я этого не хотел.

Ава бросила взгляд на своего спутника. Его лицо казалось хмурым, в погасших глазах застыла глубокая печаль. Аву охватило сочувствие.

— Мне тоже очень жаль, — пробормотала она, начиная понимать, что это вовсе не глупая шутка. Ей следовало уважать чувства Жан-Поля, ведь он ее друг. — Простите, что не могу ответить на вашу любовь, — мягко сказала она.

— Теперь вы попросите меня уехать?

— Нет, если вы хотите остаться.

— Да, я хотел бы остаться. Сожалею, что завел этот разговор. Я только что разрушил нашу дружбу.

— О, Жан-Поль, как вы могли так подумать? — Поддавшись безотчетному порыву, Ава шагнула к Жан-Полю и обняла его. Он прижал ее к себе. Ава затаила дыхание. Быть в его объятиях казалось удивительно естественным. Она отшатнулась, едва удержавшись на ногах. — Нам еще предстоит так много работы в саду. Вы нужны мне.